Шестьдесят пар этих пустых, темных глаз устремили на него ничего не выражающие взгляды.
Иногда Костеллин думал, что они видят, когда смотрят на него: седого старика с крючковатым носом, достигшего возраста, до которого доживут лишь немногие из них.
Через сводчатое окно он посмотрел на грузовую палубу. Там еще один взвод расчистил себе небольшую тренировочную площадку, сложив деревянные ящики у стены. Форма этих солдат была черной, так что, вероятно, они были из 42-го или 81-го полков, он не мог разглядеть их наплечников, чтобы точно сказать из какого они полка.
Гвардейцы отрабатывали штыковые приемы на мешках с песком, на которых, как ни странно, были нарисованы силуэты солдат Крига. Костеллин однажды спросил об этом вахмистра, и получил монотонный, но самоуверенный ответ, что наибольшая потенциальная угроза для любой армии кроется в ее же рядах. На борту «Мементо Мори» был и настоящий тренировочный зал и стрельбище, но Костеллин не сомневался, что они уже полностью заняты, и будут заняты все следующие шесть дней.
Офицерская кают-компания, напротив, была пуста, в ней обедал только еще один комиссар: лысеющий человек с толстыми обвисшими щеками. Костеллин до того не видел его на борту. Офицеры Крига предпочитали питаться вместе с нижними чинами – все они и сами выслужились из нижних чинов.
Костеллин взял свою порцию и занял место напротив другого комиссара. Представившись, он узнал, что другого комиссара звали Мангейм, и он только что назначен в 42-й полк Крига.
Конечно, Костеллин знал, что станет темой их разговора.
– Я был на Даске только полтора месяца, – сказал Мангейм, – и видел лишь последнюю стадию кампании, но могу сказать – я видел настоящее мужество, решительность, упорство, проявленные этими людьми…
– Но? – спросил Костеллин. Он знал, что обязательно последует «но».
– Вы, вероятно, долго служили в других полках, прежде чем вас назначили в этот, – осторожно сказал Мангейм.
Костеллин кивнул.
– Катачанский 14-й.
– Джунглевые бойцы, – Мангейм был впечатлен. – Я слышал, с ними трудно.
– Не особенно, – небрежно сказал Костеллин., – если знаешь, как с ними надо. Я заслужил их уважение и доверие, а они более чем заслужили мое. Корпус Смерти чем-то напоминает мне их. Они сражаются так же храбро и упорно, и так же непоколебимы. Знаете, в полках Крига в целом самый низкий уровень дезертирства во всей Имперской Гвардии. Он практически равен нулю.
– Они определенно не боятся смерти, – задумчиво сказал Мангейм, набив рот едой.
– Да, за правое дело.
– И, если у меня сложилось правильное впечатление, они безупречно дисциплинированы. Когда я отдаю приказ, они исполняют его с рвением.
– Но вы не знаете, как к ним относиться, – предположил Костеллин.
– Когда я говорю с ними, это как будто… Я не могу их понять. Не знаю, о чем они думают, что чувствуют. Что движет ими, Костеллин?
Костеллин улыбнулся. Он задавал себе этот вопрос столько раз, что уже не помнил. И так и не нашел на него ответ.
Люди Крига не обсуждали свое прошлое – для них оно было причиной позора – но, три десятилетия назад, Костеллин поставил себе задачу узнать все, что возможно, о своем новом полке, и это включало в себя историю Крига.
Это оказалось неожиданно трудной задачей. Большая часть того, что было написано о Криге и его народе, было утрачено – в некоторых случаях, как подозревал Костеллин, намеренно удалено – из имперских летописей. Но один-единственный ужасный факт не вызывал сомнений.
Почти полтора тысячелетия назад Криг был опустошен самой кровопролитной и жестокой гражданской войной, которую когда-либо знало человечество.
Костеллин рассказал Мангейму, что эта война началась, когда продажные и развращенные Автократы, правившие планетой, объявили независимость от Империума.
– Конечно, – сказал Костеллин, – граждане были возмущены такой ересью.
– Конечно, – сказал Мангейм.
– И Автократы вывели свои частные армии на улицы, чтобы сокрушить всякое сопротивление. И почти преуспели в этом.
Человеком, которому Криг оказался обязан своим спасением, был полковник Юртен. Когда Автократы начали переворот, Юртен находился в городе-улье Ферроград с целью вербовки одного полка Имперской Гвардии. Он действовал быстро, захватив контроль над городом, и превратив его в пункт сбора сил имперского сопротивления.
Конечно, силы врага в тысячи раз превосходили число храбрых солдат Юртена – и противник располагал несравненно большими возможностями, в том числе, контролируя системы планетарной обороны. Войска Империума не смогли бы пробиться сквозь блокаду Автократов, чтобы оказать помощь сражающимся лоялистам Крига. Юртен сражался в войне, которую не мог выиграть – по крайней мере, обычными средствами. Тогда, глубоко под ульем Ферроград, в тайном хранилище Адептус Механикус полковник нашел склад запрещенного оружия, древние устройства, несущие смерть, которые никак нельзя было назвать обычными.
– Величайший герой в истории Крига, – сказал Костеллин, – человек, который уничтожил его. Юртен решил, что если этот мир не будет принадлежать Императору, то он не должен принадлежать никому. В День Вознесения Императора он взорвал эти ракеты в атмосфере.
Мангейм даже забыл о своей еде. С его ложки стекал розовый соус.
– Так вот почему воздух на Криге такой…?
– Ракеты уничтожили экосистему, – подтвердил Костеллин. Юртен убил миллиарды людей, но отнял у врага преимущество. Война бушевала еще пять столетий, пока не определились победители.
– Корпус Смерти, – сказал Мангейм.
– Они были выкованы в ядерном огне.
– А вы лично видели Криг?
– Только один раз, – сказал Костеллин, – Я был на его поверхности, и молюсь Императору, чтобы больше мне не пришлось там бывать.
Несколько минут они доедали обед в молчании. Костеллин дал время собеседнику обдумать все услышанное. Потом более веселым тоном он сказал:
– Смотрите на вещи оптимистически. Сегодня вечером у нас будет на ужин что-нибудь получше, чем это.
– Не знаю, – сказал Мангейм. – Не знаю, отправлюсь ли я на планету. Мой полк, они решили…
– Боевая подготовка, – сказал Костеллин. – И вы чувствуете, что должны остаться с ними.
– Ну… да.
– Сейчас вы им не нужны. Воспользуйтесь этой возможностью, пока она есть. Поверьте мне, другая такая возможность представится вам нескоро. У Департаменто Муниторум есть привычка забывать предоставлять отдых полкам Корпуса Смерти, а Корпус Смерти, в свою очередь, привык не жаловаться на это.
– Все равно, – сказал Мангейм. – Я чувствую, что должен потратить это время хотя бы на то, чтобы немного лучше узнать этих людей, понять, в чем заключается моя роль в этом полку.
– Если боевой дух Корпуса Смерти всегда на высоте, если у них нет проблем с дисциплиной, вы не понимаете, зачем им вообще нужны комиссары?
– Вы, кажется, всегда знаете, о чем я думаю.
Костеллин улыбнулся.
– Я еще не настолько стар, чтобы забыть, как я думал о том же самом – и вы тоже найдете ответы на эти вопросы, по крайней мере, на некоторые из них. А пока…- он отодвинул стул и взял свою пустую тарелку. – Пока я иду на челнок, как только мы выйдем на орбиту. И вам советую. Отдохните. Поешьте нормальной еды.
