– Ну, не летает обычным способом, как птицы или мы, но перемещается в пространстве. Телепортируется, так это, вроде бы, называется. Или нет, Мудрица?
– Именно так, – подтвердила Мудрица.
– Да как же это я всё пропустила! Где я была?!
– Зубрила свои иероглифы. Кстати, как японский?
– Нормально, – буркнула Красинда. – Всегда говорила: лишние знания – лишние проблемы. За этим обучением проглядела, как мой мальчик научился тепелор... телероп... телотоп... О боже! Что он там научился делать?!
– Телепортироваться, – повторила Форчунья. – Могу тебе в подробностях рассказать, как это произошло.
– Не надо. Мне важно было самой увидеть, пересказанные эмоции мне неинтересны, – в голосе Красинды довольно отчетливо обозначились слёзы.
– Красинда, по-моему, ты начинаешь хандрить, – сказал Мечтан. – Глаза на мокром месте, за японский взялась. Ты это брось, мы ведь не знаем, сколько еще нам здесь находиться. Раскисать нельзя.
– Вот именно! Вот именно что не знаем! В том-то и дело! Сидим тут как в тюрьме и не знаем, когда это закончится! – Красинда почти сорвалась на крик.
– ...И дети не знают, – робко вставил Мечтан.
– Зато они не знают – почему. А мы знаем... – она изо всех сил прикусила губу, чтобы не расплакаться. – Извините. Просто ужасно их жалко...
Красинда вылетела из комнаты. Хрангелы молчали. Что тут можно сказать?..
***
Шёл девятый день пребывания на острове. Вернее, девятый вечер. Солнце перестало палить, воздух был нежный и терпкий, от океана
веяло прохладой и свежестью. Огромная луна висела над водой – сегодня было полнолуние. Ник неторопливо брёл по остывающему песку. Он только что проводил Машу – как-то постепенно у них вошли в привычку прогулки перед сном и бесконечные разговоры обо всём на свете. Ник всё чаще ловил себя на мысли, что относится к ней не совсем по-дружески, вернее, совсем не по-дружески. Ему нравился ее голос, смех, медово-русые волосы. Этот смешной акцент... «Как же так, мне со второго класса нравилась Кристина, а какая-то неделя на острове – и я почти о ней не вспоминаю. Правда, перед отъездом Кристина себя вела просто несносно, но, может, это у нее проблемы переходного возраста?»
Нику перед самим собой было неловко за то, что он так быстро и легко забыл свою почти шестилетнюю привязанность. А ещё он убеждал себя, что такой красавице, как Маша, больше подходит Френк. Или Антон. «Оба настоящие красавчики. Если бы кто-то из них нравился Маше, это было бы только справедливо». Но почему-то, представляя, что она влюблена в кого-то из них, Ник готов был тут же как следует отлупить соперника.
Чувствуя, как в нём закипает злость на ни в чём пока не повинных Антона и Френка, он заставил себя немедленно переключиться на другое. Сегодня Маша спросила, не чувствует ли он себя ущербным от того, что не отличается никакими сверхспособностями. Ник не чувствовал. Более того, он даже не был уверен, что хотел бы обладать каким-нибудь особым даром. После того как из-за победы в викторине разладились его отношения с друзьями и одноклассниками, Ник знал, каково это – быть не таким, как всё.
– Неужели для тебя важнее то, как воспринимают твои успехи окружающие, а не ты сам?
– Ты знаешь, – ответил Ник после некоторого раздумья, – я надеюсь добиться успеха в том, что не будет раздражать близких мне людей.
– По-моему, ты неправ! – горячо возразила Маша.
– Моя бабушка часто повторяла: «можно быть правым, а можно – счастливым», – улыбнулся Ник. – Я выбираю «счастливым».
– Ты думаешь, для этого обязательно быть «как все»?
Ник пожал плечами.
– Так вот, ты уже – не такой, как все! Посмотри, с тобой все советуются, к тебе все прислушиваются. Ты – прирожденный лидер!
– Маш, мне, конечно, приятно, что ты так говоришь. Но, по-моему, это потому, что после урагана я один из первых взял себя в руки. Все привыкли, что я командую. Вот и всё.
– Ба-а-алда ты, мистер Ник, хоть и умница.
Теперь, на берегу океана, вспоминая эти слова, Ник никак не мог решить, отругала она его или похвалила...
– А вы как думаете? – резко обернувшись, спросил он у стоявшей за его спиной Форчуньи.
Форчунья от неожиданности попятилась и села на песок.
«С кем он разговаривает? – лихорадочно соображала она. – Не может же он спрашивать у меня?! Я – невидимая. Я – хрангел. Люди не видят хрангелов. Ну разве что перед смертью». Но вид у Ника был абсолютно здоровый, даже цветущий. И умирать он явно не собирался. Форчунья поднялась, осторожно повела крыльями, чтобы стряхнуть песок.
– Почему вы мне никогда не отвечаете? – опять спросил Ник. – Вы немая? Тогда напишите на песке.
Форчунья обомлела. Никаких сомнений: Ник обращается именно к ней.
– Ник, ты разговариваешь со мной? – спросила она вполголоса.
– Ну да, кроме нас тут никого нет.
– А разве ты меня ...видишь?
– Да, – просто сказал Ник.
– Давно? – Форчунья не могла справиться с волнением. Такое с ней было впервые!
– Всю жизнь. Сколько себя помню.
– Почему же ты никогда со мной не заговаривал?
– Не знаю... Мне казалось, вы все этого не хотите.
– Кто – все, Ник?
– Ну, все, с крыльями.
– Ты что, видишь всеххрангелов?! – у Форчуньи перехватило дыхание.
– Так вот как вы называетесь – хрангелы... – улыбнулся Ник. – Здорово...
– Ник, мальчик мой, ты кому-нибудь рассказывал, что видишь нас?
Форчунья чувствовала, что сейчас расплачется. Кто бы мог подумать – столько лет этот ребенок знал, что рядом есть она. И ни словом, ни взглядом себя не выдал! «Разве я хрангел? Я – чурбан бесчувственный! Бревно, дубина стоеросовая!»
– Когда-то маме рассказал, когда совсем маленький был. Она ужасно расстроилась, хоть виду и не показала, и потащила меня к психиатру. Психиатр объявил, что вас не бывает, и назначил ходить к нему каждый день. Мне у него совсем не нравилось, через неделю я сказал маме, что всё придумал, видел такое в кино.
– Ник, это – чудо! Хрангелов никто не видит. Мы – невидимые.
– Я, в принципе, так и думал, – кивнул Ник.
– Ты так спокойно говоришь, как будто тебя это совсем не удивляет!
Ник улыбнулся:
– Для меня это привычная картина мира, Я, наоборот, не представляю, чтобы вас не было.
– Ну да, – согласилась Форчунья.
– А можно я кое-что спрошу?.. – нерешительно начал Ник.
– Конечно!
– Вы знаете, что происходит?
– Да, – вздохнула Форчунья. И рассказала всё, что произошло со времени первого совета в Багряном зале...
