Скребущий звук становился все громче. Когда они дошли до конца коридора, путь преградила деревянная баррикада.
— Дальше кладка ненадежна, если верить инженерам, — сказал Банхофф.
— Эта штука древняя, — ответил Дак-ир, указывая на трухлявые доски и налипшие на них слои паутины.
Потянув за одну из планок, он легко ее оторвал. Движимый какой-то непонятной силой, Дак-ир продолжил разрушать баррикаду, пока за ней не показалась каменная лестница. Ступени вели вниз, в черную пустоту. Оттуда тянуло запахом тления и застоявшимся воздухом.
— Мы пойдем туда? — спросил лейтенант с легкой дрожью в голосе.
— Ждите меня здесь, — приказал Дак-ир и начал спуск.
— Оставайтесь внутри периметра! — проревел Цу-ган, заметив, что еще один из людей капитана Маннгейма исчез под землей.
Вдоль поля боя протянулся невидимый барьер, который ярко вспыхивал, когда один из призраков натыкался на него и отшатывался прочь. Огни быстро загорались и угасали, как свет молнии, выхватывая из темноты застывшие картины. Орудийные расчеты изо всех сил старались удержать темп, а сбоку от них поспешно продвигались длинные и тонкие цепочки пехотинцев, которые перестраивались в стрелковые шеренги, достигнув двухсотметровой отметки. От рядов Фаланги катилась сплошная стена лазерных залпов. Рев огнестрела — тяжелых болтеров и автопушек — сливался с грохотом канонады. В такой близости от пустотного щита вспышки энергетических импульсов, сопровождавшие каждое попадание, сделались ослепительно-яркими и заставили некоторых солдат надеть светозащитные очки, несмотря на темноту. Это было и к лучшему, потому что мешало различать крадущиеся за психической завесой Пириила зловещие тени и не подвергало риску решимость гвардейцев.
Коридор, как и предупреждал Пириил, оказался узким. Пока солдаты Фаланги пытались шагать в одном темпе с Саламандрами, направлявшимися к передвинутой вперед линии атаки, кое-кто отбивался от товарищей и выходил за пределы завесы. За этим следовал приглушенный крик — и оступившегося больше никто не видел. К тому времени как был налажен непрерывный обстрел пустотного щита, исчезло несколько десятков солдат. Саламандрам пока везло.
Сквозь барьер, установленный библиарием, Цу-ган видел мерцающие белые силуэты отзвуков варпа. Они толпились вокруг, разочарованные и озлобленные, и то и дело пробовали завесу на прочность. Хотя сержант и не мог видеть лица эпистолярия под шлемом, по судорожным движениям Пириила можно было понять, что тот ощущает давление. Сейчас он служил лишь сосудом для рвущейся на свободу силы варпа. Сквозь него, как сквозь открытые ворота шлюза, протекала энергия, и Пириил боролся изо всех сил, чтобы направить ее на поддержку псай-щита. Один неверный шаг — и его подхватит потоком. Тогда Цу-гану придется действовать быстро — остановить библиария, прежде чем его плоть захватит другое существо, несущее смерть всем имперцам: и гвардейцам, и Саламандрам.
Одна из тварей пробила завесу, приняв для этого телесную форму, и Цу-ган выкинул вперед кулак. Сержанту почудилось, что он ударил адамантиевую стену, — боль пронзила кисть и плечо, но толчка оказалось достаточно, чтобы отбросить существо. На краткий миг оно сгинуло в небытии, но тут же материализовалось по другую сторону барьера. Древнее лицо призрака кривилось в злобном оскале.
— Твердые, как железо, ты говорил, — прорычал Цу-ган в передатчик, перекрывая рев усилившейся канонады.
Высоко над головой снаряды «Сотрясателей» поразили цель — и купол пустотного щита подернулся рябью.
Емек вышвырнул за психическую завесу еще одного призрака. Судя по затрудненности движений космодесантника, это стоило ему немалых усилий.
— Может, я слегка их недооценил, — признал Емек.
— Слегка, брат, — язвительно процедил Цу-ган.
— Ягон, — позвал он, — что показывают замеры пустотного щита?
— Щит слабеет, милорд, — треснул в наушниках голос Ягона. — Но все еще недостаточно для прорыва.
Цу-ган нахмурился.
— Бак-ен…
— Мы должны продвигаться вперед, — ответил тот, — еще пятьдесят метров, и увеличить давление на щит.
В ста пятидесяти метрах от них опасность угодить под энергетический выброс щита или огонь союзной артиллерии значительно возрастала, но выбора у Саламандр не оставалось. Скоро у «Василисков» закончатся снаряды — и бомбардировка прекратится. Надо было пробить пустотный щит до этого.
— Брат-библиарий, — позвал Цу-ган, — еще пятьдесят метров?
После минутной паузы Пириил слабо кивнул и двинулся вперед.
Цу-ган переключил внимание на Фалангу.
— Капитан Маннгейм, мы наступаем. Еще пятьдесят метров.
Офицер Фаланги ответил кратким подтверждением, после чего вновь принялся воодушевлять своих людей, напоминая им о долге перед Императором.
Против воли космодесантник вынужден был признать, что восхищается капитаном.
Имперские силы возобновили наступление. Колокола продолжали звонить.
Ступеньки оказались узкими. Несколько раз Дак-ир чуть не поскользнулся и избежал полета в глухой мрак внизу, лишь цепляясь за стены.
Ближе к подножию лестницы он смог определить направление по смутному, дрожащему световому пятну. Теплое оранжевое сияние наводило на мысли о свечах или каминном огне. Здесь была еще одна комната, и именно из нее исходил скребущий звук.
Обругав себя за то, что оставил оружие в госпитальной келье, Дак-ир осторожно миновал неширокий и низкий дверной проем. Космодесантнику пришлось пригнуться, чтобы войти в запыленную тесную комнатушку.
За порогом он увидел ряды книжных шкафов, забитых многочисленными свитками, фолиантами и прочими источниками сакральных знаний. В полуоткрытых ящиках, опечатанных имперскими аквилами, лежали священные реликвии. По углам были свалены статуи божеств, символы Экклезиархии и алтари. А в центре комнаты старый, закутанный в рясу служитель, сидя за низким столиком, водил пером по пергаменту.
Писец оторвался от работы и, помаргивая усталыми глазами, оглядел ввалившегося в келью гигантского чернокожего воина.
— Приветствую тебя, солдат, — вежливо проговорил он.
Дак-ир кивнул в ответ, еще не зная, как реагировать на увиденное. При входе в комнату его кольнуло чувство опасности, но, когда сержант вступил в круг света, отбрасываемого единственной свечой писца, ощущение исчезло.
— Ты из Муниторума? — спросил Дак-ир. — Что ты делаешь так далеко от стратегиума?
Подойдя ближе, космодесантник продолжал осматривать помещение. Оно было затянуто пылью и прахом веков и больше напоминало заброшенный склад, чем офис клерка.
Писец рассмеялся: тонкий, свистящий звук, отчего-то встревоживший сержанта.
— Посмотри, — сказал старик, отодвигаясь от своей работы, — вот что держит меня в этой келье.
Повинуясь словам писца, Дак-ир подошел к столу. Манеры старика странным образом завораживали. Космодесантник уставился вниз, на пергамент.
— Скала Милосердия не всегда была крепостью, — объяснил сидящий перед ним старец. — И она была здесь не одна.
Почерк писца оказался угловатым и неразборчивым, но все же слова получалось разобрать.
— Здесь говорится, что Скала Милосердия некогда была базиликой, храмом, посвященным
