Звучало странно. К чему она призывала этих несчастных?
Коко выстроила их в ряд. Я поставила популярную в семидесятые годы песню «Полночь в оазисе». Такую мелодичную, что обычно никто не мог устоять. Даже я стала покачиваться в такт.
Она велела всем повторять ее движения. Поворот. Вращение. Я тоже по-своему подражала ей. Она старалась немного раскрепостить их.
— Двигайте бедрами, дамы! Представьте, что хотите прикоснуться к каждой стене. — Она заметила, что я тоже двигаюсь в такт и, удивленно вскинув брови, расплылась в улыбке. — Да, да, вот так!
Мне тут же захотелось остановиться. Потом я решила, что не стоит давать ей повода думать, будто у нее появляются шансы направить меня по своим стопам.
Хотя какого черта? Пусть порадуется. Я продолжала танцевать. Даже чуть более активно. Она одарила меня благодарным кивком. Получать от нее одобрение было почти неприлично. Я покраснела, голова закружилась, словно комната вращалась вокруг меня, но, оказывается, я просто двигала бедрами.
Глава тридцать первая
Я вышла из раздевалки и застала конец их ссоры.
— Но ты вечно работаешь! Я думала, что хотя бы в выходной мы сможем побыть вместе и что-то сделать.
— Я полностью измотан и просто хочу отдохнуть.
— Отлично! Поехали ко мне?
— Мне бы хотелось поехать к себе.
— В такую даль, в Асторию? Зачем?
— Тара… Я просто устал.
Вот тогда-то она заметила и легкую усмешку на моих губах, подчеркнутых помадой Коко, которая, по словам консультанта из «Сефоры», отлично сочеталась с тенями, румянами и тушью.
Все втроем мы загрузились в лифт.
Молчание царило все время, пока мы спускались.
Том, казалось, был слегка удивлен переменами в моей внешности. Изо всех сил я старалась Удержаться и не стереть помаду ладонью.
Когда мы выходили из лифта, он спросил:
— Ну, как поживаешь?
— Неплохо…
— Я провожу тебя до метро.
Тара кивнула Тому:
— Ну пока… — И одарила меня напоследок мрачным взглядом. — Отличненько.
Она удалилась, а Том повернулся ко мне:
— Ты начала говорить…
— Говорить что?
— Э-э, вот… неплохо поживаешь.
— А, в самом деле… — Я заставила себя не тереть глаза.
— Перекусить не хочешь? Я слышал, в «Виллидж» есть потрясающее местечко. Я там еще не был. Пойдешь?
— Конечно! — «Виллидж» была в противоположной от «Астории» стороне. Я едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть от восторга. И мы пошли на поезд.
Официант принес нам карту вин и меню. Том заказал по бокалу каберне по четырнадцать долларов и сыр. Когда официант удалился, он заметил:
— Сегодня я угощаю.
— Ты уверен?
— Надо же мне как-то развлекаться даже на свою нищенскую зарплату.
Вот скажите мне, что косметика здесь не при чем.
Я начала разговор с безобидной темы: как я беспокоюсь из-за приближающегося банкета.
— Я уже и дома делала эти пирожные. Мне так хочется, чтобы они хорошо получились. Это довольно мудреная затея. Если переложить яиц, тесто не будет держать форму.
— Да я уверен, у тебя все получится.
— А мне кажется, что он обязательно найдет, к чему прицепиться.
— В их культуре не принято, чтобы женщины становились поварами. Но он видит, что у тебя есть талант. И это никак не укладывается в его голове. К тому же ты симпатичная.
— Возможно, — только и сказала я, а мое сердце колотилось со скоростью триста тысяч ударов. Мне внезапно захотелось проверить свой макияж. Комплименты пробудили мои комплексы. Вот где таится опасность!
— Как дела в «Этуаль»?
— С работой все в порядке. — Он глотнул вина. — Но в целом ситуация становится неловкой.
— Да-а…
Он уставился в стол.
— Мне кажется, что Тара устроила мне эту работу, потому что я ей нравлюсь. И… ну… ты понимаешь… она симпатичная и умная…
— Это можно пропустить.
— Извини, — взглянул он на меня. — Похоже, она не самый приятный для тебя человек в этом мире.
— Я не собиралась становиться ее заклятым врагом. Просто так сложилось.
Официант принес нашу сырную тарелку: «Бри де Микс» с легким привкусом свежей травы и орехов, «Гауда» из козьего молока, «пикантный и легкий», «Блю де Авержне», «освежающий и острый». Я попробовала «Блю». Восхитительный вкус! Я взяла еще кусочек и намазала на хлеб. Очень вкусно! Глоток вина. Для каберне слишком сладко. О, да! Так можно жить. Я была счастлива.
— Ты выглядишь как-то иначе.
Я намазала на хлеб «Бри»:
— В самом деле?
— Ты что-то сделала с лицом?
— Да просто слегка подкрасилась утром. Совсем забросила это дело, как началась школа…
— А-а, — прищурился он, разглядывая меня.
Я ожидала комплимента. Его не последовало.
— Ну, ладно, — продолжил он, откусывая «Бри». — В общем, с Тарой становится все сложнее.
— В самом деле? — потянулась я за ломтиком «Гауды».
— Я работаю на ее отца, и все такое… Похоже, она втрескалась в меня сильнее, чем я в нее. Не знаю, что теперь с этим делать.
У меня в голове мелькнула предупредительная вспышка. Я что для него, приятель с жилеткой, чтобы обсуждать его любовные дела? Или он признавался в своих проблемах, потому что я ему нравлюсь? А секс- то у них был? А со мной он хотел заняться сексом?
— Какой твой любимый сыр? — спросила я.
— Не знаю. Каждый хорош по-своему.
К тому моменту, когда мы допили вино, съели весь сыр и даже подобрали крошки в хлебной корзинке, голова у меня начала кружиться.
— Давай я провожу тебя домой, — предложил Том.
Мы побрели по Бедфорд-стрит в старой, очень красивой части города. Здесь стояли темные кирпичные дома, спрятавшиеся за жалюзи окна украшали нарядные ящички с цветами. Чем-то это мне напоминало кукольный город. Интересно, каково жить в одном из таких домов? Могла быть жизнь такой
