идеи на какое-то время утратили популярность. Наверное потому, что аргументы в пользу его теорий были скорее интуитивны, чем научно доказаны, по крайней мере на тот период. Такие представления, как, например, о бессознательном — царстве подавленных сексуальных побуждений, — долгое время вызывали к себе весьма скептическое отношение.
Однако затем ситуация изменилась. Современные неврологи пришли к выводу, что Фрейд оказался прав, самое меньшее, по двум вопросам: во-первых, наше сознание на
В 1960 году молодой студент-выпускник Майкл Газзанига стал сотрудником лаборатории знаменитого на весь мир невролога Роджера Сперри. Майкл был рад работать под началом этого великого человека, которому принадлежит открытие о том, что каждое полушарие мозга по-разному обрабатывает поступающую информацию и отвечает за различные функции организма.
Если вы будете не отрываясь смотреть в одну точку, например на небольшое пятнышко на стене, все предметы, находящиеся слева от этой точки, будут восприниматься правым полушарием вашего мозга, и наоборот. Точно так же каждое полушарие «откликается» на информацию, поступающую от других органов. Правое полушарие обрабатывает сигналы от левой ноги или левого уха, а левое — от правой ноги и правого уха. Более-менее вразумительного научного объяснения данного феномена нет — ученые говорят, что просто
В 1961 году Сперри позвонил его бывший коллега, невролог Джо Боген. Он рассказал ученому, что собирается применить радикально новый метод при оперировании пациента, страдающего эпилепсией. Здесь стоит сказать, что эпилептический очаг (импульсные разряды) всегда возникает в одной части мозга и очень быстро распространяется на все другие его отделы. Даже самый незначительный импульс вполне может распространиться на весь мозг. В этом случае человек теряет сознание, падет и начинает биться в страшных конвульсиях. Чтобы избежать подобного, Боген предложил разделить толстый узел нервных тканей, соединяющих оба полушария. В науке этот узел называется
Боген знал, что операция будет сложной и крайне рискованной. Науке не было до конца известно, ни за что именно отвечает
Теперь пора познакомиться с Уильямом Дженкинсом, добродушным мужчиной сорока девяти лет. Он сам вызвался быть первым человеком, которого прооперируют по новой методике. Боген познакомился с Дженкинсом, когда того доставили в больницу после сильнейшего приступа эпилепсии. У Уильяма часто случались судорожные припадки, сопровождавшиеся полной потерей двигательного контроля. Это лишало его возможности жить нормальной, спокойной жизнью. Врачи ставили на нем крест, единодушно заявляя, что, к сожалению, лечения от этого ужасного заболевания пока еще не придумали. Пациент Богена прекрасно понимал, что предстоящая ему операция — скачок в неизвестность. Но и он, и его жена решили: стоит попробовать. «Знаете, — говорил Дженкинс, — даже если эта операция не избавит меня от приступов, ученым, по крайней мере, удастся выяснить что-нибудь значимое, и, возможно, когда-нибудь они найдут средство от эпилепсии. Надеюсь, этот маленький вклад в науку будет гораздо важнее и нужнее, чем любое другое мое достижение».
Итак, в феврале 1962 года, после серии пробных манипуляций в морге, Боген решился прооперировать Дженкинса.
Несмотря на все опасения, операция прошла успешно. Дженкинс быстро пошел на поправку и вскоре смог вздохнуть спокойно: приступы прекратились. Но все ли было безупречно? Думаю, вас интересует, проявились ли какие-нибудь побочные эффекты, ведь все-таки это операция на мозге, а такие операции не всегда проходят бесследно.
Газзанига, тщательно наблюдавший за состоянием пациента, однажды провел небольшой эксперимент. Посадив Дженкинса перед экраном, он попросил его не отрываясь смотреть на точку в центре. Время от времени на экране, поочередно то с левой, то с правой стороны от точки, появлялись примитивные изображения. Картинки задерживались не более чем на доли секунды — с тем расчетом, чтобы Дженкинс не успевал переводить на них взгляд. Тем не менее, когда справа появлялась картинка с изображением шляпы, левое полушарие мозга испытуемого успевало адекватно оценить изображение. Когда Газзанига спрашивал, что Дженкинс видел на экране, тот, естественно, отвечал, что заметил шляпу. Но, как ни странно, когда та же картинка появлялась слева от точки, Уильям терялся, не зная, что сказать. Конечно, его правое полушарие успело воспринять информацию (заметить шляпу), но испытуемый никак не мог объяснить, что видел: его правое полушарие как будто… онемело, но не перестало адекватно воспринимать информацию. Когда Газзанига показал Дженкинсу распечатки с картинками и попросил его
В другом эксперименте заинтригованный Газзанига завязывал Уильяму Дженкинсу глаза и просил подержать в руках какой-нибудь легкоузнаваемый предмет (например, кофейную чашку или расческу). Когда Дженкинс держал этот предмет в правой руке, для него не составляло большой трудности определить, что он держит. Но стоило перенести чашку или расческу в другую руку, он тут же терял дар речи.
Именно тогда Газзанига пришел к теме, которую ему предстояло исследовать и разрабатывать на протяжении всей своей жизни:
Газзанига долгое время изучал, могут ли части разделенного мозга каким-то образом связываться между собой. И в результате пришел к выводу, что, даже если между полушариями отсутствует непосредственная связь, они способны найти иные способы взаимодействия друг с другом.
В одном из экспериментов, разработанных Газзанигой, пациента с разделенным мозгом просят левой рукой залезть в плотную сумку и на ощупь определить, что в ней находится. Как правило, там лежит самый обыкновенный предмет, например карандаш. Но не все так просто: несмотря на примитивность задания, испытуемый, а точнее его правое полушарие, не может быстро дать правильный ответ. Тем не менее «немая» часть нашего мозга не сдается, она ищет хоть сколько-нибудь подходящий способ связаться со
