— А что это за случай с котятами?
— Понятия не имею. В нашем доме такого точно не могло быть, да и в школе вряд ли. В прогрессивных школах не топят котят. Во всяком случае, не при учениках.
— Где бы это ни случилось, Колин надолго это запомнил.
— И никогда раньше не упоминал.
— Когда я был маленьким, то видел, как банда мальчишек мучает раненого пса. Тогда я узнал о природе человека больше, чем за всю остальную жизнь.
Начались уроки. Руперт учил Умника и Зебедея математике — помимо таблицы умножения, их познания по этому предмету равнялись нулю, сказал он, однако мальчишки так быстро все схватывают, что сумеют нагнать школьную программу. Фрэнсис выяснила, что читают оба превосходно и при этом запоминают текст целыми кусками. Они цитировали наизусть «Маугли» и Энид Блайтон, «Скотный двор» и Харди, но о Шекспире даже не слышали. Этот недостаток Фрэнсис готова была устранить, тем более что мальчики уже приступили к освоению книжных полок в гостиной. Колин предложил вести занятия по истории и географии. Маленький атлас Сильвии сослужил хорошую службу: знания Умника и Зебедея о мире были широки, хоть и не глубоки. Что касается истории, то они изучали ее по книге отца Макгвайра «Папы римские эпохи Ренессанса» и мало что знали сверх этого трактата. Софи водила мальчиков в театр. А Уильям, без просьб с чьей-либо стороны, стал учить юных цимлийцев по своим старым учебникам — и эти уроки оказались для них самыми полезными.
Уильям говорил, что их усердие приводит его в замешательство: он сам был очень ответственным учеником, но по сравнению с ними…
— Можно подумать, что для них уроки — вопрос жизни и смерти. — И добавил, совершив для себя открытие: — Наверное, для них это и есть вопрос жизни и смерти. Допустим, я всегда могу бросить учебу и стать…
— Кем? — спросили взрослые, ухватившись за нечаянную возможность подглядеть, что происходит в его голове.
— Садовником. Я бы хотел работать в ботаническом саду. Или, как Торо, жить возле озера и писать о Природе.
Сильвия умерла, не оставив завещания, и поэтому, сказали юристы, все деньги должны перейти к ее матери как ближайшей родственнице. А это были приличные деньги, которых хватило бы на обучение обоих мальчиков. На помощь призвали Эндрю, всегда умевшего ладить с Филлидой, и он в один из своих визитов в Лондон зашел к ней. Разговор между ними продлился недолго.
— Сильвия хотела бы, чтобы ее состояние пошло на оплату образования двух мальчиков из Африки, которых она практически усыновила.
— А, да, негритята, слышала о них.
— Я пришел к вам с просьбой отказаться от наследства в пользу мальчиков, поскольку мы все уверены, что именно так распорядилась бы деньгами сама Сильвия.
— Что-то не припомню, чтобы она говорила мне о них.
— Но, Филлида, вы же не виделись с дочерью столько лет!
Она мотнула головой с торжествующей и чуть удивленной улыбкой. Она словно аплодировала превратностям капризной Судьбы — как человек, выигравший в лотерею.
— Находка принадлежит нашедшему, — повторила она детскую присказку. — И вообще, мне тоже кое-что причитается за все мои труды.
Состоялся семейный совет.
Руперт, занимающий довольно высокую должность в газете и получающий соответствующую зарплату, знал, что, даже закончив оплачивать образование Маргарет (за Уильяма платила Фрэнсис), он будет содержать Мэриел.
Интеллектуальные романы Колина, которые Роуз Тримбл описывала как «элитарные книги для свергнутых классов», не могли обеспечить дохода сверх покрытия нужд на воспитание ребенка и содержание Софи (она часто была не занята в спектаклях). На себя он тратил так мало, что эти расходы можно было не принимать в расчет.
Фрэнсис в который уже раз оказалась в знакомой ситуации. Ей предложили стать соуправляющей небольшого экспериментального театра — осуществилось бы ее сокровенное желание, но денежная составляющая в этом случае была бы символической. А вот ее авторитетные, серьезные книги закупались всеми библиотеками страны и приносили хороший доход. Значит, ей придется сказать театру нет и продолжить писать книги. Она пообещала, что возьмет на себя Умника, а Эндрю согласился платить за Зебедея.
Вообще-то Эндрю планировал завести семью, но зарабатывал он столько, что хватило бы и на обучение Зебедея. Тем более что пока семейное счастье не складывалось. Брак с Моной разваливался, не просуществовав и года, и беременность супруги не стала препятствием для развода. Последуют годы судебных разбирательств, но когда Эндрю все же удастся вырвать на день или два ребенка из рук ревнивой матери, то в большинстве случаев девочка будет проводить время с Селией, деля с ней няню и внимание Колина. Колин, как часто причитала Софи, оказался образцовым отцом, тогда как она сама была негодной матерью. («Ну и ладно, — щебетала Селия, когда Софи заводила об этом речь, — ты такая миленькая- красивенькая мамочка, что нам все равно».) Где же все разместятся?
Умник получит бывшую комнату Эндрю, Зебедей — комнату Колина. Колин станет работать в гостиной. Уильям останется к комнате на этаже Фрэнсис и Руперта. Няне предоставят бывшую комнату Сильвии.
А цокольная квартира? В ней ведь тоже кое-кто живет. В ней живет Джонни.
Однажды Фрэнсис шагала к остановке, и вдруг у нее за спиной раздались торопливые шаги и кто-то окликнул ее:
— Фрэнсис! Фрэнсис Леннокс!
Она обернулась и увидела женщину, которая так торопилась догнать ее, что с головы незнакомки сбился шарф и ветер трепал седые волосы. Фрэнсис не узнала ее… хотя… Да, кажется, это товарищ Джинни, из давно забытого прошлого.
— Ой, я не была уверена, — тараторила тем временем Джинни, — но да, это вы, что ж, мы все стареем, ничего не поделаешь, ой, батюшки, я просто не могла пройти мимо… Дело в том, что ваш муж… понимаете, я так беспокоюсь за него.
— Я видела его пять минут назад, он был в полном порядке.
— Ой, батюшки, вот ведь какая я глупая, я имела в виду Джонни, товарища Джонни. Если бы вы только знали, что вы оба значили для меня, когда я была молода, вы были таким примером, вдохновляли нас, товарищ Джонни и товарищ Фрэнсис…
— Извините, но мне…
— Надеюсь, я ничем вас не обидела.
— Просто скажите, в чем дело?
— Он так постарел, бедняга, так постарел…
— Мы с ним ровесники.
— Да, но одни люди переносят годы лучше, чем другие. Я только хотела, чтобы вы знали, — закончила Джинни и заторопилась прочь, помахав на прощание рукой испуганно и одновременно злобно.
Фрэнсис рассказала о встрече Колину, который сказал, что отец может хоть провалиться в тартарары, его это не касается. А Фрэнсис заявила, что ни за что на свете не станет склеивать разбитую Джонни чашку. Таким образом, миссия выпала на долю Эндрю, который как раз заехал в Лондон на полдня по пути из Рима куда-то еще. Он нашел Джонни в приятной комнате в доме достойнейшей женщины (так отозвался о ней Эндрю) в пригороде Лондона. Товарищ Джонни превратился в хилого старика с завитками седых волос вокруг блестящей лысины, пафосного и в то же время жалкого. Приходу Эндрю он обрадовался, но показывать этого не желал.
— Садись, — пригласил он. — Возможно, сестра Мег угостит нас чаем.
Но Эндрю остался стоять и сказал:
— Я пришел потому, что, как нам стало известно, у тебя настали нелегкие времена.
