отношение к старости.
— Такое складывается впечатление, — ответила она и увидела, что доктор уловил ее неприязнь к теме.
— Вам семьдесят пять лет.
— Верно.
— В наши дни это не слишком преклонный возраст.
Юлия решила открыться:
— Доктор, иногда я чувствую себя так, будто мне все сто.
— Вы позволяете себе думать, что вам столько лет.
Юлия ожидала услышать нечто совсем иное и, приободрившись, улыбнулась этому человеку, который не собирался давить на нее ее же возрастом.
— С вами все в порядке — с точки зрения физического здоровья. Поздравляю. Хотел бы я быть в такой хорошей форме. Но увы, все знают, что врачи не следуют собственным рекомендациям.
Теперь Юлия позволила себе усмехнуться и кивнуть, словно говоря: очень хорошо, перейдем к делу.
— Я часто сталкиваюсь со случаями, подобными вашему, миссис Леннокс. С людьми, которых убедили, что они состарились, хотя это еще не так.
«Вильгельм? — подумала Юлия. — Неужели он…»
— Или они сами себя в этом убедили.
— И я тоже? Ну… возможно, так и есть.
— Я собираюсь сказать кое-что, что может вас шокировать.
— Ну, доктор, меня непросто шокировать.
— Хорошо. Вы сами можете решить, когда стать старой. Сейчас вы на перекрестке, миссис Леннокс. Вы можете сказать себе, что вы старая, и тогда вы умрете. Но можете сказать себе, что вы еще не состарились.
Юлия подумала над его словами и кивнула.
— Полагаю, вы пережили какое-то потрясение. Смерть? Но это не важно, что именно случилось. Я замечаю в вас признаки скорби.
— Вы очень умный молодой человек.
— Благодарю вас, но я уже не молод. Мне пятьдесят пять.
— Вы могли бы быть моим сыном.
— Да, мог бы. Миссис Леннокс, я хочу, чтобы вы встали с этого стула и ушли от… вашей нынешней ситуации. Вы можете принять такое решение. Вы не старая женщина. Вам не нужен врач. Я пропишу вам витамины и минеральные добавки.
— Витамины!
— Почему бы и нет. Я сам их принимаю. И приходите еще раз через пять лет, и тогда мы обсудим, пора ли вам стареть.
Золотистые облака сеяли на землю бриллианты, которые ударяли по такси, взрываясь крошечными кристаллами, или скользили по стеклам окон, и их тени создавали рисунок из точек и пятнышек — такой же, как на маленькой вуали Юлии, скрепленной на голове крупной заколкой. Апрельское небо из солнечного света и дождика на самом деле было обманом, потому что на календаре сентябрь. Юлия оделась как всегда. Вильгельм сказал ей: «Моя дорогая
Пока такси медленно пробиралось среди машин и автобусов к дому Эндрю, они сидели бок о бок в дружеском и чуть настороженном молчании. Фрэнсис думала, что за все годы жизни в доме Юлии она так редко ездила со свекровью в такси, что могла перечислить все такие случаи. А Юлия думала, что между ними нет интимной близости, но тем не менее молодая женщина (ну же, Юлия, она уже давно не молода!) ни нам миг не задумалась перед тем, как снять в ее присутствии чулки, показывая белые плотные ноги. Вероятно, никто не видел обнаженных ног Юлии за исключением ее мужа и врачей с тех самых пор, как она стала взрослой. Видел ли Вильгельм? Никто не знал.
Они согласились в том, что Эндрю, скорее всего, хочет отпраздновать получение места в одной из тех огромных международных организаций, которые вдыхают и выдыхают деньги и управляют делами мира. Когда он получил свою вторую степень в юриспруденции (степень с отличием), то снова покинул бабушкин дом и поселился в съемной квартире с другими молодыми людьми, но вряд ли надолго.
К тому времени, когда они подъехали к Гордон-сквер, свет растаял. Крупные капли падали с темного неба и шлепались, невидимые, о землю. Дом был приличным, такого не стыдятся: Юлия гадала, не это ли было причиной того, что Эндрю не пригласил их раньше, — стыдился своего адреса или условий, но если так, то зачем вообще уезжать из дома? Ей не приходило в голову, что Эндрю задыхался под прессом их с Фрэнсис власти и опыта. «Что — я? Да ты шутишь! — говорят родители, когда эта ситуация повторяется из поколения в поколение. — Я — угроза? Да это такая крохотная жалкая вещь, мое я, всегда едва цепляющаяся за краешек жизни». Эндрю должен был уехать из дома, чтоб выжить, но однако его пребывание там во время получения второй степени не было таким тягостным, как раньше, поскольку он обнаружил, что больше не боится неодобрения категоричной Юлии и не мучается мыслями о несложившейся жизни матери.
Лифта не было, но Юлия резво взошла по крутым ступеням, покрытым ковром, который был когда-то хорошим. Квартира, куда их впустил Эндрю, продолжала тему, поскольку она оказалась большой и заставленной разнообразной мебелью, причем некоторые предметы были великолепны, но доживали свои последние дни. Десятки лет здесь обитали студенты или молодые люди, только начинающие трудовую жизнь, и следующим этапом для большинства обстановки станет свалка. Эндрю провел их не в просторную общую гостиную, а в маленькую комнатку, отделенную от нее стеклянной перегородкой. В большой гостиной двое мужчин читали, девушка смотрела телевизор, а в малой гостиной стоял красиво накрытый стол — белая скатерть, бокалы, цветы, серебро и плотные салфетки. Приборы на четверых. Эндрю сказал:
— Предлагаю выпить аперитив здесь, за столом, а иначе мы не сможем разговаривать — там слишком шумно.
И они расселись, пока втроем; пустующее место ждало четвертого приглашенного.
Эндрю кажется усталым, отметила его мать. Темные круги под глазами, бледность, одутловатость, прыщи и то хрупкое самообладание на краю коллапса, которое свидетельствует об эмоциональном истощении, — все это признаки, свойственные вступающим в жизнь подросткам с более тонкой внутренней организацией, но когда так выглядит взрослый мужчина, начинаешь думать: жизнь так трудна сейчас, так жестока… Эндрю улыбался, он был само очарование, хорошо одет в честь загадочного события, но от него исходила аура тревоги. Его мать твердо решила ни о чем не расспрашивать, но Юлия сразу сказала:
— Неизвестность не дает нам расслабиться. Что у тебя за новости?
Эндрю позволил себе короткий смешок — приятнейший звук, музыка для ушей матери — и сказал:
— Приготовьтесь к сюрпризу.
Тут со стороны кухни появилась молодая женщина с напитками на подносе. Она улыбалась, вела себя свободно и сказала Эндрю:
— Энди, у нас с алкоголем небольшие проблемы. Это последнее приличное шерри.