— Мы теперь с тобой почти не видимся, — пожаловалась Сильвия, когда они с Энни шли из школы домой. — Ты каждую неделю гуляешь с Сирилом, то есть с Си, а сегодня вечером снова остаешься дома. Мы ведь всегда по средам ходим в молодежный клуб.
— Я встречалась с Си всего три раза, к тому же на прошлой неделе перенесла наше свидание на пятницу, помнишь? Поэтому мы увиделись с тобой в субботу.
Сильвия сказала обиженно:
— Всю неделю ты выглядела ужасно смешной только потому, что он тебя поцеловал.
— Да это был всего лишь невинный поцелуй в щечку.
Каждый раз, когда Энни думала об этом, ее охватывало легкое волнение.
— По-моему, ваши отношения становятся более серьезными.
— Не говори глупостей!
— Пообещай, что не пойдешь с ним в клуб «Каверн». Это только наше с тобой место. Я расстроюсь, если узнаю, что ты отправилась туда с Сирилом.
— С Си! Обещаю. Думаю, он не имеет права ходить туда.
Девочки были в этом новом клубе на прошлой неделе, в тот вечер, когда он только открылся. Хвост очереди огибал угол дома, и они оказались практически последними, кого впустили внутрь. Клуб был расположен в центре Ливерпуля в конце узенькой улочки со старыми складами. В этом полуподвальном помещении с голыми кирпичными стенами они чувствовали себя как дома среди многонациональной авангардной молодежи. С тех пор, каждый раз проходя через школьные ворота, они пели христианский гимн «Когда святые входят маршем».
— В любом случае, — сказала Сильвия, снова возвращаясь к затронутой теме, — почему бы нам с тобой не сходить сегодня вечером в этот клуб?
Энни, вздохнув, ответила:
— Мне не хотелось бы оставлять Мари одну. Она до сих пор ужасно переживает из-за потери ребенка.
— Но ведь прошло уже столько времени, пора бы успокоиться.
— Все это время она была очень расстроена. И лишь совсем недавно я поняла, насколько сильно.
Сильвия фыркнула.
— Если мне не изменяет память, она не теряла ребенка. Она его убила, заплатив за это кругленькую сумму.
— О Сильвия! Как ты можешь говорить такие ужасные вещи!
— Опекать сестру — не твоя обязанность, Энни, — сказала Сильвия.
— Тогда чья же? — спокойно спросила Энни.
Она твердо решила не выходить из себя, заранее зная, что произойдет. В любую минуту Сильвия могла сдуться, как проколотый шарик, и объявить себя самым ужасным человеком на земле.
— Твоей матери или отца. А как насчет Дот?
— Не говори ерунду. Мои родители живут в собственном мире, тетушка же ничего об этом не знает. Я единственный человек, с которым Мари может поговорить.
Сильвия остановилась как вкопанная.
— О Энни! Какая же я мерзкая! — Она виновато посмотрела на подругу. — Как ты меня терпишь?
— Даже не знаю. Должно быть, я идиотка. — Энни резко тряхнула головой. — Ну же, пойдем, иначе у нас не останется времени на кофе.
Уже в кафе Сильвия спросила:
— А почему ты не предложишь Мари сходить с нами в молодежный клуб?
— Однажды я так и сделала, но она отказалась. Ей ведь известно, что ты недолюбливаешь ее.
Сильвия выглядела оскорбленной.
— Я никогда об этом не говорила.
— А тебе и не надо было этого делать, Сил. Это же очевидно. Однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, было очень великодушно с твоей стороны предложить это, — миролюбиво сказала Энни.
— У меня идея! — Прелестные голубые глаза Сильвии загорелись. — Сиси сейчас как раз испытывает недостаток в рабочей силе. После Рождества у нас осталось только две официантки. Как думаешь, Мари хотела бы поработать? Она была бы так загружена, что у нее не осталось бы времени грустить.
— Работа? А в чем она заключается? — спросила Мари.
— Помогать на кухне в отеле «Гранд». Это очень весело. Я однажды попробовала и получила массу удовольствия.
Было видно, что Мари сомневается.
— Я не сильна в таких вещах.
— Как ты можешь об этом знать? — осведомилась Энни. — Ты ведь даже не пробовала. Оплата хорошая, пять шиллингов в час плюс чаевые.
— А почему же ты тогда сама этим не займешься? — подозрительно спросила Мари.
— Потому что я не могу брать деньги у матери своей лучшей подруги.
— Пять шиллингов в час! — Мари задумчиво надула губки. — А сколько вечеров в неделю нужно работать?
— Это ты должна обсудить с Сиси. Думаю, столько, сколько ты захочешь, хотя по воскресеньям и понедельникам они не готовят.
— Боже! Я смогла бы заработать много фунтов и купить себе целую кучу одежды.
Мари заметно оживилась, наверное, впервые за несколько месяцев. Энни напомнила себе, что ее сестре всего четырнадцать лет. Возможно, Мари и потеряла ребенка, но в душе она сама оставалась ребенком, который радуется мысли о том, что купит себе одежду.
— Тебе придется потрудиться, — строго сказала Энни.
— Меня не страшит тяжелая работа.
— Мы отправимся сегодня вечером в отель «Гранд», и ты обсудишь все с Сиси. — Энни с надеждой подумала, что, возможно, проблема Мари теперь будет решена. — И кстати, она ничего не знает о том, что случилось в частной клинике, так что ни в коем случае не рассказывай ей об этом.
Энни была абсолютно уверена в том, что находящиеся в поезде люди, все как один, смотрят на нее. Она встретилась взглядом с пожилой женщиной, которая тут же отвернулась.
— Я чувствую себя полной идиоткой, — прошептала девушка Сильвии.
— Ради всего святого, Энни! — фыркнула ее подруга. — Можно подумать, что ты единственная женщина в мире, которая носит слаксы.
— Мой зад стал просто огромным!
— Да никто не видит его, пока ты на нем сидишь.
— Как же я сожалею о том, что ты уговорила меня их купить.
В магазине одежды «Бон Марше» это казалось удачной идеей. Многие девушки из клуба «Каверн» носили слаксы.
— Даже не вздумай винить во всем меня! — сказала Сильвия. А затем, засмеявшись, закончила: — Ты скоро к ним привыкнешь.
Энни заерзала. Ей казалось, будто ее медленно режут на части.
— Надеюсь, что так, — вздохнув, произнесла она.
— Куда вы с Си ходили прошлым вечером? — как бы между прочим спросила Сильвия.
— В китайский ресторан. Это было ужасно, ощущение было таким, будто ешь какие-то корни. — Энни хитро посмотрела на Сильвию. — Я больше не буду с ним встречаться.
Сильвия попыталась скрыть свою радость.
— Надеюсь, со мной это никак не связано.
— Это оттого, что он меня поцеловал!
