— Мистер Менин, — наконец сказала она. — Мы встречались в канун Нового года у тетушки Дот.
Он как раз покупал дом в Ватерлоо, и она тогда порекомендовала ему воспользоваться услугами «Стикли и Пламм». Энни напрочь забыла о том эпизоде.
— Называй меня Лаури, пожалуйста, — попросил он. — Когда я слышу «мистер Менин», я чувствую себя стариком. У меня в три часа состоится встреча, на которой я должен подписать окончательный договор на приобретение дома.
— Надолго же это затянулось! — заметила она.
— Строительные работы только недавно завершились. И скоро в него можно будет вселиться. — Лаури все еще придерживал дверь. — Так ты входишь или выходишь?
— Выхожу, — весело сказала Энни. Она прошла мимо него к входной двери. — До свидания, мистер… Лаури.
К ее удивлению, он последовал за ней, шагая по тротуару.
— А как же ваша деловая встреча? — запинаясь, произнесла она.
— Она подождет, — спокойно сказал Лаури. — В данную минуту есть вещи и поважнее, к примеру, почему на лице мисс Энни Харрисон отражается слишком уж много эмоций. Ее глаза говорят одно, губы — другое, а лоб весь покрыт морщинками, явно указывающими на внутреннее беспокойство. Что случилось, Энни?
— О!
Она была тронута его проницательностью. Казалось просто невероятным, как этот практически незнакомый ей человек так легко смог прочитать то, что творилось у нее в душе. А она-то считала, что ей удалось напустить на себя беззаботный вид. Энни взирала на него снизу вверх. Ее голова доходила ему до плеча, и Энни не припоминала, чтобы когда-нибудь видела столь доброе и заинтересованное выражение на чьем-то лице. Карие глаза улыбались, глядя на нее. Она обратила внимание на то, что его брови были очень похожи на маленькую соломенную крышу, а пышные каштановые кудри ниспадали на широкую шею. Почему же, встретив его в канун Нового года у Дот, она не заметила, как он красив?
— Могу я пригласить тебя на чашечку кофе? А может, ты хочешь, чтобы я отстал от тебя и не лез не в свое дело? — сверкнув глазами, спросил Лаури.
— Я бы с удовольствием выпила кофе.
Им на пути попалась длинная закусочная, практически свободная от посетителей. Туда-то они и решили зайти.
Лаури Менин принес две чашки кофе и поставил их на пластиковый стол.
— Все дело в том, — выпалила Энни, как только он сел, — что меня уволили.
— Я так и думал. По крайней мере, я сразу понял, что ты уходишь.
— Но как вы догадались?
Кивком головы он указал на конверт.
— Его содержимое говорит само за себя. Люди обычно не разгуливают с подобного рода вещами. Сменить работу — практически то же самое, что сменить дом.
Энни обрадовалась тому, что, по крайней мере, он не увидел ее гигиенической прокладки. К собственному удивлению, она вдруг взахлеб стала объяснять причину, по которой лишилась работы. При этом, однако, Энни совершенно не испытывала смущения. Лаури Менин выслушал ее историю от начала до конца, вплоть до того момента, когда он обнаружил девушку сидящей на ступеньке. Он ни разу не перебил ее. Когда Энни закончила, он серьезным тоном сказал:
— Этот Джереми Руперт производит весьма неприятное впечатление, однако его стоит лишь пожалеть. Как, должно быть, ужасно получать удовольствие, навязывая свои заигрывания девушке. Тебе следует посочувствовать ему.
Жалость была последним чувством, которое Энни испытывала по отношению к своему бывшему боссу.
— Я никогда не смотрела на это под таким углом.
Лаури продолжал:
— Мистер Грейсон, с которым у меня назначена деловая встреча, заслуживает еще большего сочувствия. Это абсолютно беспринципный человек.
— А почему вы захотели увидеть меня? — робко спросила Энни.
Скрестив большие руки на груди, Лаури облокотился на стол.
— Чтобы поблагодарить, — сказал он. У него был немного хрипловатый голос с едва заметным ливерпульским акцентом. Энни не могла себе представить, чтобы он когда-нибудь мог говорить сердитым тоном. — Несмотря на имеющиеся у них недостатки, господа из «Стикли и Пламм» очень рационально подошли к моему делу.
Энни пролепетала что-то о том, что эта фирма уже давно снискала себе огромное уважение, но Лаури сказал, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, это вопрос спорный и что самое время сменить тему разговора.
— Что тебе известно об оформлении интерьера? — неожиданно спросил он.
— Абсолютно ничего! — ответила Энни.
— А вот со слов дяди Берта ты в этом вопросе настоящий профессионал. Дело в том, что я не могу придумать, в какой цвет покрасить свой дом. Мои мастера ждут указаний. И если я не потороплюсь, они все покрасят белой краской, включая входную дверь.
— Пусть дверь будет ярко-желтая, — быстро сказала Энни. Она понимала, что Лаури ведет себя подобным образом лишь из вежливости, пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей. — Наша входная дверь когда-то была отвратительного темного цвета. И я дала себе слово, что если у меня будет свой дом, я выкрашу ее в желтый цвет.
Лаури Менин засмеялся, обнажив большие, немного искривленные зубы.
— Ну, тогда пусть будет желтый. Мне крупно повезло, что я встретил тебя. Я бы наверняка выбрал коричневый цвет. А что ты думаешь насчет гостиной? Мой любимый цвет красный, но у меня такое ощущение, что в данном случае он не подойдет.
Энни даже поморщилась от досады.
— Красный будет выглядеть просто безобразно. Лучше всего отдать предпочтение приглушенным тонам — бледно-розовому или светло-желтому, в тон обоям. Если верить моим бывшим сотрудницам, это последний писк моды.
— Боюсь, пока здание не даст усадку, ни о каких обоях не может быть и речи. Но розовый и желтый цвет — отличная идея, мне очень нравится.
— А как насчет вашей жены? Она что, не имеет права голоса?
Лаури допил свой кофе.
— У меня нет жены.
— Но вы не похожи на холостяка.
По мнению Сильвии, холостяки были либо людьми, умудренными опытом, либо маменькиными сынками. Лаури не подходил ни под одно из этих определений.
— Я вдовец, — беспечно сказал он.
Энни поднесла руку к губам.
— О боже, мне ужасно жаль. То есть мне жаль, что я приняла вас за холостяка, а также насчет вашей жены.
Казалось, Лаури развеселило ее смущение.
— Тебе не о чем жалеть. Моя жена Мег умерла уже много лет назад. Наша совместная жизнь была непродолжительной, но приятной. Нам тогда было по двадцать лет. Она погибла в Лондоне во время бомбежки. — Он возвратился к предыдущей теме: — А еще мне бы очень хотелось услышать твое мнение по поводу мебели. Проскитавшись по комнатам более двадцати лет, я не приобрел себе ничего, кроме одежды и книг. Мне нужно обставить свое гнездышко сверху донизу.
Энни подумала, что это самый замечательный человек из тех, кого она когда-либо встречала в своей жизни. Какое счастье, что она задержалась на ступеньках лишних пять минут, иначе они могли бы разминуться. Казалось, он искренне интересовался ее мнением. Она предложила Лаури описать его новый дом, чтобы легче было давать советы, предупредив, что единственной вещью, которую она приобрела на
