…далеким тусклым тоном пропищал телефон. Поднося трубку к уху, Сергей небрежно «алекнул», услышав в ответ нежно-тихий голос Саши:
— Здравствуй, Сережа…
— Здравствую, Саш… — запнулся Сергей, — Сашенька!.. — с трудом произнес он ее имя, сердце Сергея сжалось от тоски и боли. — Здравствуй, котенок!.. Здравствуй милый… нежный… ненаглядный!..
— Как погода? — поинтересовалась Саша.
— Дожди… — с грустью ответил Сергей, думая совершенно об ином. — Я скучаю по тебе…
— Скоро все пройдет, Серенький, скоро…
— Я скучаю без тебя!.. — повторил Сергей.
— Я тоже скучаю. Скучаю по нашим разговорам, — тихо призналась Саша. — Скучаю… по твоим рукам…
— Где ты?.. Ты можешь ко мне вернуться?.. — не выдержал Сергей.
— Я не могу… теперь, мы не можем быть вместе…
— Но, почему?.. А если… если я — к тебе?! Это возможно?
— О, Серенький, извини… ты должен жить!..
— Сделай что-нибудь!.. — взмолился Сергей. — Прошу тебя! Я схожу с ума… без тебя!..
— Извини…
— Конечно… я понимаю… — вздохнул Сергей. — Я рад, что ты позвонила!.. Ты позвонишь мне еще? Позвонишь? Позвони!
Я люблю тебя… — осторожно и очень быстро признался Сергей, осознав, что пытался сказать это давно… сразу… первым. Но ответа не последовало, в трубке было тихо. Не было даже гудков. Стояла мертвецкая тишина, после чего, казалось, исчезла и она сама, и стало совершенно пусто. — Люблю тебя… — прошептал Сергей в пустоту темной комнаты.
Утро было туманное. Сырая осень полноценно вступила в свои законные права, распространяя свою слякоть над серым неряшливым городом. Рваный туман, застряв в косматых верхушках голых деревьев, лежал грузно и тяжело, совершенно не реагируя на порывистое дуновение ветра, снующего из стороны в сторону. Земля под ногами была сырая и мягкая, и в нее неглубоко проваливались подошвы кроссовок, поверх которых были натянуты полиэтиленовые фасовочные пакеты, проклеенные скотчем по голени. Натянув на глаза спортивную шапочку, Сергей стоял за деревом, ожидая Непокрылова, который, согласно предшествующему двухдневному наблюдению, должен был появиться в парке с минуты на минуту. Через парк Непокрылов ходил оба утра к ряду. Неподалеку от парка, через два квартала, во дворах высокоэтажных домов располагалась таксомоторная фирма «Скорый этап» с офисом, диспетчерской и автомобильной мойкой. Оба дня Непокрылов провел в офисе, а вечером за ним на «бэхе» заезжали разжиревшие «братки» и куда-то увозили. Проведя анализ своих наблюдений, и немного поразмыслив, Сергей сделал два вывода. Первый и скоропалительный: Непокрылов явно не работал на фирме водителем или механиком. И задумавшись больше прежнего, второй: что первый вывод, в данной ситуации был информативно бесполезным.
Сейчас Сергей, в ожидании Непокрылова, еще не совсем оправившись от бурной, изъеденной различными видениями ночи, прятался за деревом, томительно пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера. До контрольного времени появления Непокрылова, согласно наблюдению Сергея, оставалось не больше десяти-пятнадцати минут. И этого времени было вполне достаточно, чтобы вспомнить что-нибудь из «вчера». Безусловно, вчерашний вечер был похож на все предыдущие вечера, что в определенной степени создавало трудности для его затравленной памяти, или как ее называл Сергей — «оперативки». Но он все-таки припомнил, что снова виделся с Кун-Цзы.
С чего все началось, Сергей как не старался припомнить не мог. Встреча с Кун-Цзы была маленьким эпизодом бурного межвременного виртуального путешествия. И сохранившийся в памяти момент всего лишь являлся небольшим диалогом Сергея и знакомого китайца.
— Скажи, Кун-Цзы, — произнес Сергей с видом старинного закадычного друга, — это правда, что на самом деле тебя зовут — Конфуций?
— Мой дорогой поднебеснейший друг: Кун-Цзы — и есть мое настоящее имя. А то, что люди с пенкой у рта иногда выдают за истину, не всегда является истинной, как и выдумка — не всегда является враньем. Ты знаешь, мое второе прозвище, иначе я его назвать просто не могу, придумали европейцы, дабы утрудить свой изнеженный и неповоротливый язык упоминаниями обо мне. Людям настолько нравиться укорачивать или напротив, удлинять что-нибудь чужое, лишь было по-ихнему, что они с превеликим удовольствием коверкают, сокращают и портят чужие имена и великий китайский язык… — Кун-Цзы запнулся. — Извини, совсем заговорился. Безусловно, любой язык великое достояние его народа, даже если это крошечное племя австралийских аборигенов или индейцев хупд Тах, населяющих Амазонию. И, конечно же, прежде всего я имел в виду современную китайскую молодежь.
— О, боже, не извиняйся! — прервал Сергей китайца. — Мы в свою очередь тоже изрядно поиздевались, да и, кажется, до сих пор уродуем произношение родного языка, насаждая его разномастным американизмами и «сленгом». Вот видишь, именно так я об этом и говорю!
— Скажи мне, — мой луноподобный брат, — хитро прищурив глаза начал Кун-Цзы, — исполнил ли ты тобой задуманное? На девятую ночь девятой луны я наблюдал за состоянием гравитационных сил между Землей и Луной, и за оптической либрацией. На лике Луны я видел второго У Гана.
— Что это? — удивился Сергей.
— Что? — переспросил китаец, — У Ган? Гравитационные силы? Или оптические либрации?
— Я про оптические либрации, — кивнул Сергей.
— Ну, скажем так, вокруг Земли Луна обращается с переменной угловой скоростью вследствие эксцентриситета лунной орбиты — это второй закон Кеплера, знаешь?
— Угу, — неуверенно кивнул Сергей. Кун-Цзы улыбнулся.
— В общем, вследствие эксцентриситета лунной орбиты вблизи перигея Луна движется быстрее, а вблизи апогея — медленнее. При этом вращение спутника вокруг собственной оси равномерно. Это позволяет увидеть с Земли западный и восточный края обратной стороны Луны. Вот это явление называется оптической либрацией по долготе. А в связи с наклоном оси вращения Луны к плоскости земной орбиты, с Земли видно северный и южный края обратной стороны Луны — это оптическая либрация по широте. Вместе эти либрации позволяют наблюдать почти шестьдесят процентов лунной поверхности именно на девятую ночь девятой луны. Понятно?
— П…нятно… — сглотнул Сергей, потупив взор.
— Кстати, оптическую либрацию открыл Галилео Галилей, незадолго до того как был осуждён Инквизицией. Эх, сколько чудеснейших открытий могли сделать те, кого наделенные властью умерщвляли под различными предлогами. А жаль!.. Ну, да ладно… мы отвлеклись. Что с возмездием?
— С чем? — намеренно переспросил Сергей, вполне поняв вопрос китайца, но тем самым отсрочив свой ответ, и выиграв время, чтобы подумать, что ответить.
— Со справедливой местью? — переспросил китаец.
— Нормально… — растерялся Сергей, которому в какой-то момент хотелось соврать, но он не смог. Довольный Кун-Цзы умиротворенно улыбнулся.
— То есть все прошло удачно? И ты постиг успех?! Значит, я не ошибся! Луна не врет!
— Постой, — шепотом прервал Сергей Кун-Цзы, — не кричи так! В конце концов, ты же спрашиваешь меня об убийстве! А в прочем… — успокоился Сергей. — Разве реализацию справедливой мести можно
