Охота на Быкова. Расследование Эдуарда Лимонова

Расследование продолжается

Из Назарова мы уехали на машине Литвяка, оставляя город детства и отрочества Быкова позади. Мела пурга. То, что Литвяк является доверенным лицом Быкова в Назарове, что он унаследовал должность директора ОАО «Мукомол» от отбывающего 10-летнее наказание прежнего доверенного лица Быкова, Сергея Васильева, вовсе не было для меня секретом. И Литвяк не скрывал этого. Он ехал в Красноярск по своим делам. Оделся для этого в синие джинсы, кожаную куртку на меху и новую шапку, и сменил машину — на «тойоту», нам было по пути, мы и поехали с ним. Вообще первые 17 дней моего пребывания в Красноярском крае «быковцы» со мной осторожно дружили, а потом дружить перестали. Не все, но кое-кто. По этому поводу у меня есть факты, догадки и объяснения. Их я изложу позднее, потому что и люди Быкова — это Быков. Так я нахожу абсолютно симптоматичным, что «самое большое влияние на Быкова имеет сейчас Георгий Рогаченко» (заключение принадлежит наблюдательному Комарицыну, главреду «Вечернего Красноярска»). Поскольку Рогаченко и его историческая натурфилософия соответствуют сегодняшнему мировоззрению Быкова, который видит себя орудием Бога. Об этом тоже далее. Мы ехали и разговаривали с Литвяком. Накануне, побывав у него на мельнице, я вместе с ним растирал там пальцами муку, в начале процесса мукомеления, и в конце. Итальянские машины, купленные Быковым, делали свою работу отлично. Я, честно говоря, сначала не знал, как должно жить доверенное лицо Быкова в Назарове, и, увидев его на мельнице, в кабинете без окон, с этой мукой, блин, всё в муке, и холодно, проникся к нему уважением. Потому сегодня мне с ним было легко. Может, и ему со мной? Он рассказал больше за эти два часа о себе, чем хотел, думаю.

«Анатолий звал в Красноярск, но мне нравится здесь. Потом Красноярск-то рядом, два с половиной часа. Я проработал тринадцать лет в органах. С Толиком я дружил с детства. Его мать меня кормила, я рассказывал. Я же сирота…»

(Сирота построил большой дом, у него дети, хлебосолы, полно людей вокруг. Преодолел сиротство — думаю я, вспоминая большую прихожую, большие комнаты. «Отец не любит жить в квартире», — сказал Дима.)

«Стали интересоваться Быковым. Стали ездить (Литвяк смотрит на дорогу, подбирая слова)… Вызвал меня начальник: „Ну ты, уволься добровольно, ты же с Быковым дружишь…“ Я сказал: „И не подумаю…“ Через некоторое время возбуждают уголовное дело за превышение служебных полномочий. Таскают. Затихло дело… Через 6 месяцев опять вызывают: „Уволься!“ После 13 лет, по собственному желанию! 31 декабря 1997-го доконали — кладу на стол заявление. 1 января, в нерабочий день — закрыли дело! 12 января стал работать замом у Семенкова по социальным вопросам».

Когда Семенков был избран в Госдуму, Литвяк стал кандидатом на пост мэра от быковской команды. Но это уже период, когда Быков сидит в тюрьме в Венгрии, лебедевцы хотят во чтобы это ни стало захватить родной город Быкова. Для них это вопрос престижа. Потому, не мытьём, так катаньем, мэром Назарова стал Шандуров.

Перед тем, как высадить нас с крошечной Настей у «Авто-Радио», в последние полчаса по дороге Литвяк объяснил мне важную вещь: оказывается, предприятия платят часть налогов по месту регистрации. Если фирма зарегистрирована в Москве, это прямой убыток краю. И теперь, когда Красноярская угольная компания досталась Генералову, часть денег уходит из края туда, где она зарегистрирована. Наконец до меня дошло сказанное мне однофамильцем министра Громыко в гостинице «Заря»: «Олигарх приходит, вытягивает всю отрасль за хвост в Москву!» (Позднее председатель ЗС края А. Усс подтвердил мне: «Юридический адрес — архиважная вещь»). На улице у «Авто- Радио» мы пожали друг другу руки. Крошечной Насте Литвяк сказал, что она «настоящий человек». Когда в первый вечер в Назарове, мы сидели на его кухне (жена Анатолия пододвигала нам еду) и крошечная Настя приказала, нацелившись в бывшего мента прицелом фотоаппарата: «Улыбнись! У тебя же такая хорошая улыбка!» — грозный соратник Быкова сломался. И заулыбался всеми золотыми. Ну кто ему за всю его спортивно-ментовскую жизнь такое говорил?

В тот же день в «Авто-Радио» пришёл Блинов и мне стало ясно, что с красноярскими друзьями Анатолия Петровича и с его приверженцами мне придётся туго. О назаровских проницательная крошечная Настя изрекла: «Люди здесь спокойнее и проще». Спокойные и простые, они всё же скрыли от меня сестру Быкова. Но красноярцы… Эти стали изображать Анатолия Петровича только в белых ризах, шагающим по водам… Я был не против ни белых риз, ни шагания по водам, но мне нужно было ответить на прямые вопросы читающего рабочего. Есть такое стихотворение у драматурга Бертольда Брехта, где дотошный дойче-рабочий задаёт по поводу греческих трагедий прямые вопросы: кто построил Семивратные Фивы? Кто возвёл эти толстые стены? Какая тут кладка?

У половины России к Быкову вопросы рабочего. Как он заработал такие деньги? И ещё один — самый прямой. Убивал или не убивал? Парадоксально, но половина читателей, хотела бы, чтобы убивал, но немного. И только плохих.

А передо мной сидел с чётко очерченными губами Сергей Блинов и вовсю нахваливал своего друга. Блинов мне был так знаком, так близок, как родной. Потому что он походил на одного из персонажей, живших вокруг меня в детстве и юности в Салтовском посёлке, на окраине Харькова. Он правильно охарактеризовал своего друга Толю (только один раз высунувшись из панциря): «пацан с улицы, такой как я». Я же, с бородой и усами, с седым чубом, весь в чёрном, был Блинову далёк, как река Брахмапутра, хотя, на самом деле, я ведь тоже был, есть и буду «пацан с улицы». И вот он, Блинов, прячется от меня, хороший такой, о работягах понимающе отзывался, почему они не поддержали Быкова в тюрьме, почему не вышли на улицы, не объявили стачку, не пошли двенадцатитысячной толпой к РУВД?

«Работяги зарабатывают свой хлеб. А чтоб уйти с завода — на это не пойдут. У них у каждого семья, жена, ребятишки».

Я хотел заорать Блинову, что они и на оккупанта работать будут ради своей вонючей семьи, что и ради своего брата-работяги пальцем не шевельнут, куда уж там — далёкий им Быков, председатель совета директоров, — но не закричал. Решит, что я народ не люблю.

Короче, контакта с Блиновым не получилось. Вежливые улыбки. Передо мной сидел директор крупнейшего в городе рынка «КРАС-ТЭЦ», возглавляющий футбольный клуб «Металлург», парень, который начинал со спекуляции водкой во времена сухого закона при Горбачеве. Стоял с бутылками в злачных местах. Для защиты от ментов и рэкета он сбил ребят в группу. И его группа в конце концов пришла к союзу с группировкой Быкова. Если б он мне это всё рассказал с деталями! Но он сидел, строгий и далёкий. Эх, Серега! — подумал я. И вспомнил покойного Желко Разнатовича, Аркана, сербского военачальника и героя, владельца бензоколонок, возглавлявшего тоже футбольный клуб «Црвена Звезда». Аркан был открытый, сербы вообще проще и без комплексов. Аркан, смеясь, называл себя «мафией». И звал меня к себе, в офицеры.

Я же не избиратель, ребята! Я же неглупый, прожжённый тип, навидавшийся жизни во всех видах, я же не осуждать приехал, а книгу писать. А в книге должны быть земные детали. Читатель не идиот, он разберётся. В том борделе, который был организован в нашей стране в конце 80-х — начале 90-х нельзя себя было вести иначе. Вы отлично себя вели, всё нормально, не дёргайтесь.

Телятников, только что оправившийся от ран, полный, медленный, в свитере, принимавший меня на улице Кирова в магазине «Мечта», в подземелье, был ещё более парадоксален.

«Как проводили время? — спрашиваю. — В те годы?»

Телятников: «Играли в баскетбол, занимались спортом».

Я: «На вас кто-то наезжал?»

Телятников (дословно): «Когда занимаешься честным бизнесом, то всё о'кей. Разборки начинаются с неправильно составленных договоров».

И тишина, только рыбы в аквариуме плавают. Гвозди бы делать из этих людей!

Блин! Все позднее опрошенные мною менты говорили мне, что Телятников — коммерсант и ни в чём порочащем не замечен. Я верю. Но он — друг Быкова. В августе в него стреляли, и он чудом остался жив. В декабре, уже после нашей беседы, в известном в городе Красноярске ресторане крысиным ядом отравили