— Не надо! — умоляющим тоном произнесла девушка.
— Почему? У моряков есть обычай: когда судно тонет, они открывают все бочки с вином и напиваются. А так как мы сейчас рискуем погибнуть, то я и ищу опьянения.
— Но…
— Но в чем же дело? В том, что скажет свет, что ли?
— Ну, этого упрека я меньше всего заслуживаю! Не будь тут заинтересовано еще одно лицо… Что же, принимая во внимание все обстоятельства…
Корлис заканчивал перевязку. Завязав последний узел, он выпустил ногу Фроны.
— К черту Сэн Винсента! Пойдемте!
— Я вас понимаю. Я тоже послала бы его к черту на вашем месте, — сказала Фрона, смеясь и берясь за один конец лодки. — Однако как вы изменились, Вэнс! Вы совсем уже не тот, что тогда, на дороге в Дайю. Уже хотя бы то, что вы тогда не чертыхались.
— Да, я переменился; за это я благодарен Господу Богу и вам. Но только я, по-моему, честнее вас. Я провожу свою философию в жизнь.
— Вы сами должны признаться, что вы не правы. Вы слишком много требуете при данных обстоятельствах…
— Всего лишь маленького пальчика.
— Или вы, может быть, любите меня любовью брата? В таком случае можете, если хотите…
— Да замолчите же! — грубо перебил он. — Или я сейчас наделаю глупостей…
— Перецеловать все мои пальцы, — докончила Фрона.
Корлис пробурчал в ответ что-то непонятное. Разговор замолк: обоим надо было беречь дыхание, чтобы справиться с тяжелой лодкой. Наконец они спустились с последнего уступа и очутились на берегу, где их поджидал Макферсон. Лишь тогда Фрона снова заговорила.
— Дэл ненавидит Сэн Винсента, — начала она прямо, без околичностей. — По какой причине?
— Да, похоже на то, — и Корлис испытующе посмотрел на свою спутницу. — Дэл всюду таскает с собой какую-то старую русскую книгу, которую он прочесть не может; но почему-то считает, что эта книга своего рода Немезида для Сэн Винсента. Знаете, Фрона, он так в этом убежден, что я невольно тоже начал этому верить. Я не знаю, сами ли вы ко мне придете, или же я приду к вам, но только…
Фрона выпустила лодку из рук и громко захохотала. Корлис обиделся, краска залила его лицо.
— Если я… — начал было он.
— Глупый! — рассмеялась Фрона. — Перестаньте дурить! А главное, не напускайте на себя важности. Сейчас это совсем не подходит к вашему виду: волосы у вас спутаны, вы без рубашки, а за поясом у вас торчит страшный нож, точь-в-точь пират перед боем! Будьте грозны, свирепы, нахмурьтесь, ругайтесь, но только не принимайте важного тона. Как жаль, что я не захватила с собой фотоаппарат! Я могла бы на старости лет хвастаться: «Вот это, друзья мои, известный путешественник по полярным странам, Корлис. Снимок сделан во время путешествия, которое описано в его знаменитой книге: „По дебрям Аляски“».
Корлис в ответ грозно протянул руку по направлению к девушке и строго спросил:
— А где ваша юбка?
Фрона машинально опустила глаза. Увидев, что ее юбка, хоть и вся в лохмотьях, не совсем исчезла, Фрона обрадовалась.
— Как вам не стыдно! — воскликнула она, густо покраснев.
— Пожалуйста, не напускайте на себя важности, — засмеялся Корлис. — Уверяю вас, это совершенно не соответствует вашему виду. Будь у меня сейчас фотоаппарат…
— Да замолчите же! Пора трогаться в путь, — перебила его Фрона. — Томми ждет нас. Желаю вам, чтобы у вас от солнца слезла вся кожа со спины, — сердито добавила она, когда они с Корлисом, перетащив, наконец, лодку через ледяную гору, начали спускать ее на воду.
Десять минут спустя Фрона, Корлис и Томми уже взбирались на льдины, нагроможденные вдоль противоположного берега реки, и направлялись к тому месту, где виднелся сигнал путника. Рядом с шестом лежал, растянувшись на земле, несчастный. Он лежал не двигаясь, и его избавителей даже охватил страх от того, что они опоздали; но в это мгновение бедняга слегка поднял голову и застонал. Он так исхудал, что кожа, казалось, покрывала его скелет без всякого признака мышц. Его грубая одежда была вся изорвана; сквозь многочисленные дыры его мокасин виднелись почерневшие, истерзанные ноги. Когда Корлис, взяв его за руку, стал прощупывать пульс, он приподнял веки. Мутный, невидящий взор заставил Фрону содрогнуться.
— На него просто страшно смотреть! — пробормотал Макферсон, проводя рукой по тощей, высохшей руке несчастного.
— Идите к лодке, Фрона, — сказал Корлис, — мы с Томми понесем его.
Но Фрона в ответ только плотно сжала губы. Хотя помощь ее сильно облегчила дело, больному все- таки пришлось вынести изрядную тряску, пока его спускали вниз с крутого берега. Однажды его так сильно тряхнули, что к нему даже стали возвращаться проблески сознания. Он открыл глаза и хрипло прошептал: «Джекобу Уэлзу… есть письма… с юга…» Несчастный отвернул ослабевшей рукой ворот рубашки: вокруг исхудалой шеи у него висел ремень, очевидно, от сумки с письмами.
На корме лодки было более или менее просторно, но Корлису, сидевшему на середине, пришлось туго, когда больного уложили на дно: ноги бедняги мешали ему грести. Тем не менее «Ля Бижу» стала быстро отдаляться от берега; теперь она плыла по течению, и гребцам не приходилось выбиваться из сил.
Фрона вдруг заметила, что спина и плечи у Вэнса сильно покраснели.
— Ага! Мое желание исполнилось, — с торжеством объявила она и тихо погладила его обожженную солнцем руку, — придется мазать вас кольдкремом, когда вернемся.
— Продолжайте, — попросил он, — мне очень приятно.
Девушка зачерпнула ледяной воды из реки и брызнула ею на Корлиса. У него захватило дыхание, и он вздрогнул.
Томми повернул голову и посмотрел на них.
— Мы сегодня совершили доброе дело, — заметил он, на этот раз вполне дружелюбным тоном. — Протянуть руку помощи погибающему — поступок, угодный Богу.
— А кто боялся? — рассмеялась Фрона.
— Ну, — медленно произнес Томми, — я, правда, немножко волновался…
Он вдруг умолк, словно окаменев, и уставился на что-то позади Фроны. Вслед затем у него, медленно и торжественно, как и подобает при воззвании к божеству, вырвались слова:
— Боже милостивый!
Корлис и Фрона быстро оглянулись назад. Из-за поворота показалась громадная ледяная гора, которая понеслась по реке; по дороге она ударилась одним краем о берег и нагромоздила на него новые кучи льдин.
— Боже мой! Боже мой! В мышеловку попали! — воскликнул Томми, растерянно хлопая веслом по воде.
— Гребите как следует! — прошептал ему Корлис в самое ухо, и лодка сразу быстрее понеслась вперед.
Фрона хотела пересечь реку почти под прямым углом и держать курс точно на Расстанный остров; но когда на песчаную отмель, через которую они недавно перетаскивали лодку, налетела огромная масса льда, весом в несколько миллионов тонн, Корлис в тревоге посмотрел на свою спутницу. Девушка улыбнулась и покачала головой, в то же время замедляя ход.
— Идти наперерез нельзя, не успеем проскочить, — прошептала она, оглядываясь назад на ледяную массу, которая была уже в каких-нибудь двухстах шагах от лодки, — единственная наша надежда — плыть вниз по течению, понемногу забирая вправо, по направлению к берегу.
И Фрона, поставив нос лодки под острым углом к берегу, снова усилила ход. Она все время старалась, насколько это было возможно, забирать вправо и в то же время следила за тем, чтобы расстояние между плывшими сзади льдинами и лодкой не уменьшалось.
— Я не могу так скоро грести, — попробовал было заикнуться Томми, но Корлис и Фрона хранили
