переполняет радость — за свой завершившийся план, за нее, за всех них. За то, что ее история наконец-то закончилась — лишь для того, чтобы начаться заново. — Ты — Демиург, придется привыкать. Расслабься, если сумеешь. Хотя, помнится, когда меня из биоформы наконец-то на вихревой носитель перенесли, я от избытка чувств пару минитерций между звездами скакал, как бешеный заяц.
— Пару минитерций? — пробормотала Карина — и тут же послушно пришло понимание: тринадцать планетарных лет или около того. — Папа… но когда?..
— Тебя и Цукку я перевел, когда вы в трюме парились, — пояснил Дзинтон. — В первый дни после переноса на новый носитель при притирке нейроинтерфейсов обычно возникают проблемы с управлением проекциями — конечности сквозь предметы проходят или, наоборот, их ломают, передача ощущений дрожит и сбивается, все в таком духе. Чтобы замаскировать побочные эффекты, я выбрал момент, когда вы под воздействием дурмана находились, сначала настоящим, а потом имитированным. Остальным пришлось болезненное состояние наводить искусственно. Палека я перетащил за день до того, как он свой разлюбезный гравископ открывал, Яну и Саматту — за период до того. Помнишь, они жаловались, что на пару какую-то странную простуду подхватили? Бикату я поднял два дня назад, Дентора — неделю, Томару — две, ну и так далее. Всего в первой очереди — около восьми десятков душ, на вторую еще под тысячу запланировано, но через минитерцию-другую, не раньше — когда вы, первая очередь, освоитесь и сможете в роли наставников выступать. В считывающих коконах вы уже полтора планетарных года ходите, так что ваши психоматрицы давно подготовлены к переносу. Я лишь дожидался, когда Семен полностью подготовит восстание в Сураграше, чтобы поймать нескольких скакунов одним арканом.
Карина без сил опустилась на траву, устроившись в позе лотоса, и принялась успокаивать дыхание. И тут же почувствовала, что колотящееся сердце забилось ровно и спокойно.
— У тебя больше нет биологического тела, — напомнил ей Джао. — Точнее, я его в стасисе заморозил в целости и сохранности. Можешь сохранить на память, чтобы потом ностальгировать или даже носить как куклу, хотя особого смысла в том нет. Сейчас же ты носишь проекцию с полной имитацией биоформы, которую я тебе сваял специально на первое время, пока сама их делать не научишься. Если захочешь изменить внешность, просто представь себе, как. Или можешь оптическое зеркало сформировать, если так проще. А псевдофизиология проекции полностью подчинена твоему рассудку, так что сердце можешь совсем остановить, если хочешь. И дышать не обязательно — только не забывай, что люди к тем, кто не дышит, обычно с подозрением относятся, и разговаривать вслух сложно. Кстати, окружающего нас места не существует, сплошная виртуальность. Если желаешь сменить обстановку, трансформируй по своему усмотрению.
— Папа, у меня голова кругом идет, — пожаловалась Карина. — Ой… я эффектор не чувствую!
— Я его временно заблокировал, — хмыкнул Дзинтон. — Учти, у тебя теперь эффектор планетарного класса. Он хотя и ученический, но ты им всю Текиру в пыль разнести можешь, если неловко повернешься. Ну вы-то с Яни еще ладно, какой-никакой опыт имеется, освоитесь быстро. Но вот остальным учиться и учиться… Напрактикуетесь — включу дополнительные возможности, займетесь зажиганием звезд где- нибудь в пузыре. А там, глядишь, действительно к Харламу в стажеры пойдете, если понравится. Но до такого еще не одна сотня планетарных лет, а на Текире я вам даже планетарный эффектор по-первости использовать не позволю. Обойдетесь слегка улучшенной версией того, что имели, чтобы лишних подозрений не вызывать. Так, теперь по текущим планам. Семен?
— Кара, — Панариши мягко опустился из воздуха на ноги, подошел к Карине и сел перед ней на пятки, — для начала я все же формально представлюсь. Хотя… ты сама не догадалась, кто я? Конечно, на тебя много чего свалилось за последние полчаса, но все же?
— Рис… — пробормотала Карина. — Я… не знаю. Семен? Я не слышала твое имя раньше. Ты Демиург?
— С некоторых пор — да. Но ты хорошо знаешь, кто я такой и откуда взялся на вашей планете. Одно время меня звали Тилосом.
— Тилос? — Карина почувствовала, как ее глаза расширяются до размеров плошек. — Тот самый Тилос? Который Серый Князь? Но ты… ты же умер! Я же читала!
— Умер. Как и ты, — согласился Семен. — В свое время мне так надоело жить и барахтаться, что я позволил себя убить, искренне надеясь, что на том все и закончится. Однако некоторым, — он покосился на Джао, — очень не нравится расставаться со старыми привычными игрушками. Он снял мою психоматрицу и устроил ей двухвековой сеанс восстанавливающей психотерапии по методологии Демиургов. У них, знаешь ли, периодически возникает та же самая проблема. И хотя мне казалось, что я выразил свою последнюю волю ясно и недвусмысленно…
— Ну, извини, — Джао пожал плечами. — Я до самого последнего момента колебался, стоит ли тебя пробуждать. Но когда я понял, что обычного человека на роль координатора по Сураграшу поставить не смогу, выхода у меня не осталось. Но ты ведь и сам теперь понимаешь, что твое тогдашнее стремление к смерти — всего лишь следствие накопившейся усталости? Отоспался как следует, и ладно. Вечер — паникер, а утро, как известно, утешитель.
— В мое время такую пословицу еще не придумали, — хмыкнул Семен. — В общем, Кара, наш старый закулисный кукловод меня разбудил, сделал Демиургом, как и тебя, и засунул в Сураграш, заявив, что если не я, то вообще некому. И что мне оставалось делать?
— Да уж, — вздохнула Карина. — Рис… Семен… Тилос… Ой, я окончательно запуталась. Как тебя называть?
— «Рис» и «Панариши», наверное, пока адекватнее, — лже-шаман потер бровь. — Мне в Сураграше еще работать и работать, и менять там имя пока не стоит, слишком много контактов на него завязано. Чтобы не оговариваться случайно на людях, используй его. Семен — мое самое первое имя, и я решил, что оно останется и основным, для внутреннего круга. А Тилос… Серый Князь умер больше двух веков назад, и я не вижу смысла его возрождать. Но теперь речь о тебе.
— Обо мне?
— Ну да. Тебя период как умыкнули из Крестоцина. Тебе пора решить, что делать дальше. Для целей восстания и формирования нового государства ты мне, в общем-то, больше не критична, свою роль ты отыграла, но твое присутствие может существенно помочь. Тебе следует в ближайшее время определиться, хочешь ли ты участвовать в истории с восстанием и дальше. У тебя три варианта.
Он показал указательный палец.
— Первый — мы имитируем твое спасение, и ты возвращаешься домой, к прежней жизни, вместе с друзьями и родственниками. Что ты публично умерла, ничего не значит — своим объяснишь, а остальные поверят в любую сказку. Второй вариант, — он распрямил большой палец пистолетиком, — ты остаешься в Сураграше и помогаешь мне строить новое государство в качестве президента, королевы, богини, талисмана или кого еще пожелаешь, а по ходу дела на практике обучаешься прикладной социопсихологии. Заодно своих друзей и родственников привлечь к делу поможешь, ваша компания мне бы очень пригодилась. Третий, — он распрямил безымянный палец, — ты остаешься официально мертвой и переходишь на неформальное положение. В любом случае тебе — и всей вашей компании — предстоит многому учиться, так что заранее просчитай свои возможности. Официально умирать я бы тебе пока не порекомендовал — хорошую и достоверную легенду жизни сформировать не так-то просто. В остальном у тебя есть несколько дней, чтобы посоветоваться с Джао и родственниками и принять решение.
— А я знаю, что она выберет, — сообщил Джао со своего дерева. — Хочешь, поспорим?
— С таким шулером, как ты? — Семен пожал плечами. — Я что, сумасшедший? Кара, оставить тебя ненадолго, чтобы от первого шока отошла?
— Папа! — вскинулась Карина. — Но скажи…
— Не «папа», — мягко перебил ее Дзинтон. — Джао. Или Дзинтон, если тебе так привычнее. Я еще долго останусь твоим учителем и наставником, никуда ты от меня не денешься, но теперь мы на равных. Так что ты хотела спросить?
— Дзи, — Карина вскинула на него умоляющий взгляд. — Но почему именно я? Почему мы?
— Потому что давно назрело, Кара, — лицо Джао сделалось серьезным. Он спрыгнул с дерева, подошел к ней и сел рядом с Семеном на траву. — Я рассказывал вам, сколько нас осталось — чуть больше восьми сотен. Восемь сотен личностей на всю нашу Вселенную и еще немереное количество соседних пузырей. Мы — меньше, чем кристаллик соли в необъятном океане, и мы давно выродились, утратив цель в
