место, и пусть спокойно развивается. И тебе проще, и ему.
— Нет, Кара, нет, что ты! — Томара даже замахала руками. — Какая же я мать после такого? Нет уж, я его выношу, пусть и в каком-то коконе, а не в настоящей матке. Кара, ну пойми ты — у меня первая беременность в жизни. И, наверное, последняя, раз я больше не человек. И я хочу, чтобы все шло, как заведено. Мне не мешает.
— У тебя уже живот большой. Скоро станет мешать лекции читать. И у операционного стола не постоишь.
— Ну, когда начнет мешать, тогда и подумаем, — отрезала хирург. — А пока позволь мне все свое поносить с собой. Кара, ты твердо решила, что в Сураграш навсегда перебираешься?
— Да, тетя Тома. Я там нужнее, чем здесь.
— Ты и здесь нужна до зарезу. На тебя очередь уже чуть ли не на год вперед расписана. Так всех и бросишь?
— Придется. Ничего страшного, я смотрела список. Практически всех, кроме четверых, не так уж и сложно прооперировать обычными методами. А через год Вари доведет свой сканер до ума, и тогда я вообще перестану быть нужной.
— Кара, ты никогда не перестанешь быть нужной. И людям, и мне лично. Мне ужасно жалко, что ты нас оставляешь.
— Но почему, тетя Тома? — удивилась Карина. — Мы же в любой момент можем поговорить. Даже лично встретиться, как сейчас. Проекцию без труда можно сместить в любое место, да и в виртуальности ничего сложного нет. Я вовсе тебя не оставляю. И дядя Дор тоже.
— Ох, Кара… — Томара сердито стерла навернувшуюся в уголке глаза слезу. — Ничего ты не понимаешь! Поговорить — совсем другое, чем знать, что ты рядом. Кара, — она ностальгически улыбнулась, — я вспоминаю, как в первый раз тебя увидела. Молодая девчонка, от каждого шороха вздрагивающая, но отчаянно пытающаяся выглядеть взрослой и сильной. И в то же время — упрямая и неостановимая, словно пуля. Полная твердой решимости преуспеть в профессии и загладить старую вину… Помнишь, как ты от пирожного шарахнулась, которое мы тебе на день рождения купили?
— Помню, тетя Тома, — Карина улыбнулась ей в ответ. — Молодая дурочка, закомплексованная и ужасно боящаяся кого-нибудь подвести. Ну как же: папа — Демиург, лично за уши из болота вытаскивал и воспитывал, столько надежд возложил… Я даже думать боялась, что произойдет, если я не справлюсь.
— Да ты и сейчас не слишком-то изменилась, — Томара шутливо хлопнула ее по затылку. — Все так же пытаешься выглядеть сильной и надежной, хотя внутри поджилки трясутся — а вдруг не получится?
— Тетя Тома, ты что, мысли читать научилась? — с подозрением посмотрела на нее Карина. — Ведь говорили же и папа, и Рис, что невозможно.
— Мысли я читать не умею, но вот по мордашке твоей и так все вижу. Кому другому голову морочь, не мне. Кстати, я вижу, что ты куда-то то торопишься. Ладно уж, беги давай. Только в гости обязательно заглядывай. Ночью теперь спать не надо, так что масса свободного времени внезапно обнаружилась, можно и пообщаться.
— Да, вообще-то мне к Вари в лабораторию забежать нужно, — призналась Карина. — Тетя Тома, я действительно пойду. Не забудь господину Саю напомнить, чтобы он мое заявление подписал. Он все надеется, что я еще передумаю.
— Напомню, — согласилась Томара. — До встречи, Кара.
— До встречи, тетя Тома.
Пять минут спустя Карина, пройдя по улице — переход в здание физфака уже закрыли — спустилась в подвал, остановилась возле двери лаборатории вихревых полей и нажала кнопку интеркома.
— Кто там? — после некоторой паузы рявкнул с потолка знакомый голос. — Никого дома нет, идите и вы с миром.
— Вари, это я, Карина. Не ругайся и открывай.
— Докажи! — потребовал голос. — А то ходят тут всякие, а потом дизель-генераторы пропадают!
— Трех батончиков тебе в качестве доказательства хватит? — деловито поинтересовалась Карина. — Или и два сойдут, а третий я сама съесть могу? Смотри, оголодаю у тебя под дверью, если еще немного подержишь…
— Так что же ты сразу не сказала, что вас там четверо! — завопил голос. — Ну-ка, входите все сразу!
Щелкнул замок, и дверь неторопливо поехала в сторону. Карина вошла в лабораторию и принялась пробираться сквозь знакомые лабиринты. Сегодня здесь оказалось людно — огромный, заставленный стеллажами со всяким барахлом зал, обычно полутемный, оказался ярко освещен, и из разных чего частей доносились голоса и звуки: жужжали сервомоторы, негромко гудели трансформаторы, лязгал металл по металлу. Работа явно оживилась с тех пор, когда Карина в последний раз приходила сюда до посещения. Меньше двух периодов прошло — а казалось, что полжизни…
Когда она пробралась через лабиринты стеллажей, возле стендов Овари на нее набросилась целая толпа — с десяток человек и трое орков, все — старые добрые знакомые, с которыми она работала не первый год. Ее трясли, тормошили, хлопали по спине, дергали за уши, девушки визжали, мужчины что-то одобрительно гудели. В одном из молодых парней Карина распознала Кату — студента-девианта с расширенным диапазоном зрения. Похоже, он тоже тут прижился, потому что поверх одежды носил белый лабораторный халат, а на указательном пальце — неряшливо намотанный эластичный бинт, скрывавший, вероятно, ссадину или порез от удара о какой-нибудь прибор. Некоторое время Карина, смеясь, отбивалась от окружающих, после чего Овари громко рявкнул, и кутерьма стихла.
— Гони плату за вход! — потребовал физик, требовательно протягивая руку. — Все три!
Карина послушно достала из кармана шортов размякшие ореховые батончики, и Овари немедленно разорвал на одном обертку.
— Шадищь! — потребовал он с набитым ртом, указывая на стул. — Рашшкажывай. Ш шамово нашала.
С изложением своих приключений Карина управилась за пять минут. Потом еще за пять минут. Потом еще раз… Подходили новые слушатели, знакомые, полузнакомые и совсем незнакомые, Ее трижды заставили повторить все в подробностях, а эпизод с эффектором, вошедшим в резонанс в магнитным полем планеты, настолько заинтересовал присутствующих, что народ тут же похватал бумагу с карандашами и сгруппировался вокруг нескольких терминалов, набрасывая тучи загадочных закорючек и яростно споря непонятно о чем. В конечном итоге Карину запихали под экспериментальный комбисканер и принялись зондировать в разных режимах. Памятуя о возможном гравитационном резонансе, она попыталась сопротивляться, но с тем же успехом она могла бы бороться с ураганом. В конечном итоге ее внезапно скрутила и бросила со стула на пол жестокая судорога от наведенных извне электромагнитных колебаний — проекция добросовестно отработала имитацию поражения эффектора — что вызвало у всех присутствующих небывалый прилив энтузиазма.
Помочь ей подняться никто и не подумал, и, ругаясь про себя самыми страшными словами и с трудом подавляя позыв больно уронить рядышком с десяток экспериментаторов, она на четвереньках уползла в уголок и уселась там на пол, обхватив коленки руками и пытаясь отдышаться. Конечно, проекция отключила обратную связь, как только интенсивности ощущений превысили пороги — вот только пороги оказались слишком высокими. Она в очередной раз поклялась себе, что как только выдастся свободная минутка, сразу займется изучением фантомного программирования. Сколько можно, в конце концов, только на Лику полагаться!
Впрочем, ее отсутствие заметили быстро. Большинство уже плавно погрузилось в расчеты, разбредясь по своим рабочим местам, и когда Овари выковырял ее из угла, рядом оказались только четверо, включая Кату. Физик, казалось, за прошедшее время потолстел еще сильнее, хотя такое казалось невозможным.
— Ты чего какая-то смурная? — озабоченно осведомился он. — Пропала куда-то…
— Чтоб я еще хоть раз в ваших экспериментах участие приняла, изверги! — сердито заявила Карина. — Живодеры! Я, может, живой человек, а вы меня сканером под дых! Так меня даже в Институте Человека не мучили!
