постепенно начинающий зарастать лесом. Горы, подступающие к самой воде, уже остались далеко позади, и смотреть казалось решительно не на что.
Сколько еще плыть? И сколько уже прошло времени? Хорошо бы однажды мама все-таки выполнила обещание и купила наручные часики. В конце лета, когда Дзаре исполнилось десять, мама подарила всего лишь небольшой роговой гребешок, украшенный стеклянными бусинами, и, обняв, твердо пообещала, что уж в следующий раз часы – точно. А потом Дзара подсмотрела, как мама тихо плакала вечером за своей занавеской. Нет, можно обойтись и без часиков, если из-за них маме приходится плакать.
По палубе прозвучали шаги, уносимые встречным ветром, и рядом с девочкой остановились двое: дядька и очкастая тетка.
– Эй, тяма! – строго, но с сильным акцентом сказала на катару тетка, явно из Кайтара. – Ты опасно сидеть здесь. Встать сразу и держаться крепко, иначе упадешь. У детей совершенно отсутствует чувство опасности! – с досадой бросила она спутнику на кваре.
Ну какие же взрослые глупые!
– Я не упаду, дэйя! – обстоятельно объяснила Дзара. – Видите, я и так обеими руками держусь за ограждение. И прут рядом торчит. Я очень крепко держусь и никуда не упаду.
– Ого! – изумилась тетка, окончательно переходя на кваре и наклоняясь над Дзарой. – И откуда же ты взялась такая, умная и разговорчивая. А если маму с папой позвать, что они скажут?
Похоже, просто так не отстанет.
– Папа у меня умер, – со вздохом сказала Дзара. – А мама с дедом сидят вон там, на палубе, и можете жаловаться, дэйя. А я крепко держусь, вот.
– Филла, отстань от ребенка, – сказал дядька. – Ничего с ней не случится.
– Слушай, Уи, здесь я самая старшая, между прочим, – фыркнула тетка. – Старшая и главная. Ты бы в одиночку сюда ни за что не добрался, пропал бы где-нибудь в Ценгане. Так что не встревай в воспитательный процесс, юноша. Вот свалится она в воду – что делать станешь?
– Боэй подберут, – дядька ткнул пальцем в волны, где на мгновение мелькнула и тут же снова ушла под воду гладкая серая туша. – Меня Карина предупредила, что теперь они все суда конвоируют между Хёнконом и окрестностями.
– …'с небрежным шиком, словно между прочим, ввернул он'! – фыркнула очкастая. – Чувствуется школа твоей любимой Чезарии – этак ненавязчиво продемонстрировать собственную круть и знакомство с великими. Между прочим, Карина мне эксклюзивное интервью дала и лично разрешила приехать, в отличие от других журналистов, а ты зеленый рекрут-редактор, так что я все равно круче.
– Да я ж ничего такого… – заметно смутился дядька. – А от ребенка все равно отстань. Вака, – он присел на корточки рядом с девочкой, – ты так хорошо говоришь на кваре, словно родилась в Кайтаре. Где ты так научилась?
– А я и родилась в Кайтаре, – пояснила Дзара, радуясь перемене темы. – Я в Барне жила всю жизнь. А теперь дэйя Карина Мураций, которая инопланетянка, нам денег дала, чтобы мы в Хёнкон приехали и лапшичную открыли. Мы теперь пер-со-нал Университета, вот.
Дядька с теткой переглянулись.
– Ну, Уи, вот и тема для первого репортажа, – засмеялась очкастая. – Юная эмигрантка с родителями возвращается на историческую родину, чтобы обрести новый дом. Первый кирпичик в фундамент создающегося с нуля общества. Ну, или почти первый. Как тебя зовут, девочка?
Дзара на мгновение заколебалась, вспомнив, как мама всегда запрещала разговаривать с незнакомцами. Но потом решила, что уже все равно разговаривает, а что ей могут сделать на корабле?
– Я Дзара. Дзара Мэйдо, дэйя, – важно, словно взрослая, произнесла она. – Приятно познакомиться. А мою маму зовут Сатокана Мэйдо, а дедушку – Дзидзи Мэйдо, и мы держали лучшую лапшичную во всей Барне, но мы ее продали, потому что закладная от банка велела.
– Меня зовут тетя Филла. Филла Талон. Я корреспондент журнала 'Популярное естествознание'. Ты знаешь, что такое 'естествознание', Дзара?
– Не-а, в школе пока не проходили, – девочка помотала головой. – Говорят, там всяких зверюшек изучают. И камни. А у вас в журнале про ящериц пишут? Я их в Шансиме видела!
– Пишут, – улыбнулась тетка. – И не только про ящериц. Вот подрастешь немного, обязательно почитай. А дядю зовут Уита Брегг. Он самый главный журналист во всем Хёнконе. Хочешь, про тебя в газете напишет?
– Не надо, – отказалась Дзара. – Мама говорит, что журналисты всякую глупость в земли подбирают и в рот тянут, а у других живот болит. Про Карину Мураций, которая инопланетянка, тоже в газетах глупости писали, что она нас всех в рабство захватить хочет, а она с мамой разговаривала и никого не захватывала. Дядя Уита и про меня напишет, что я плохие слова говорила или лазила куда не надо, а я никуда не лазила. Вот.
Дядька с теткой дружно захохотали.
– Вот так нам коллеги репутацию создают, – отсмеявшись, сказала очкастая Филла. – Между прочим, Уи, совершенно не смешно. Одна стерва вроде твоей Чезарии способна всем чохом подгадить. Я в последнее время с таким трудом интервью из ученых вышибаю, словно военные тайны выведать пытаюсь. Боятся, что гхаши знают как я их слова перевру – они про ядерный синтез в голубых гигантах, а я в журнале – про летающие тарелки с гигантскими сороконожками. Приходится репринты статей таскать, чтобы объяснять, кто я такая. Делай выводы, студент, и зарабатывай положительную репутацию с самого начала. Иначе потом не отмоешься.
– Я, между прочим, уже не студент, – обиженно откликнулся дядька. – Диплом могу показать. И вообще, сам все знаю.
– Ты такой забавный, Уи, когда краснеешь, – прыснула очкастая. – Да не надувайся так, я же пошутила…
– Дзара! – раздался позади встревоженный окрик. – Эй, Дзара! Ты где! Ох, негодная девчонка, куда ты пропала!
– Мам, я здесь! – крикнула Дзара, помахав рукой. – Я не пропала, я тут сижу!
Встревоженная мама подбежала и, словно морковку, выдернула ее с борта, так что девочка больно ударилась пяткой о какую-то железку.
– Ну и перепугала ты меня! – укоризненно сказала мама. – Я на минутку задремала, а ты уже пропала куда-то. И дед хорош, сидит и молится непонятно кому и непонятно зачем. Атара, она мешала?
– Простите, дэйя, вы ведь говорите на кваре? – переспросила Филла. – Если вы из Барны…
– Да, конечно, дэйя, – кивнула мама, переходя на тот же язык. – Ох, извините великодушно, я не обратила внимания, что вы из Кайтара. Девочка вам не мешала?
– Что вы, дэйя, – улыбнулась тетка. – Ни в коем случае. Наоборот, у нас очень интересный разговор. Я Филла Талон, специальный корреспондент журнала 'Популярное естествознание'. А вот он, – очкастая весьма невежливо ткнула пальцем в дядьку, – новый директор информационной службы университета 'Дайгака'. И он очень хочет взять интервью у переселенцев в Хёнкон.
– Ох… – растерялась мама. – Интервью? Я даже как-то не знаю, дэйя…
– Я знаю! – отрезала Филла. – Вы ведь первые или почти первые представители обслуживающего персонала с правами постоянных резидентов. Однако, насколько я в курсе, торговцев и прочих рестораторов набирали на Могерате, а вот про приглашенных из Кайтара слышу впервые. Уита, бери их под мышку и начинай пытать, пока не расскажут всю подноготную. А я, ладно уж, помогу юному и неопытному коллеге.
Она решительно ухватила маму под локоть, а Дзару – за плечо, и двинулась в сторону крутой палубы.
– Так, сэрат дэйя Сатокана Мэйдо, – спросила она на ходу, – показывайте, где устроились?…
Пока журналисты расспрашивали перепуганных маму и дедушку о разных скучных и неинтересных вещах, Дзара снова потихоньку ускользнула и убежала на нос парома. И вовремя: слева на вершине высокого холма как раз показалась большая статуя непонятного чудища вроде человека, из плеч которого торчала голова выдры. Дзара завороженно уставилась на него, приоткрыв рот. Откуда он взялся, такой огромный, и почему со странной головой? Из-под навеса пассажирской палубы к левому борту вышли несколько взрослых дядек и тёток в смешных местных халатах и принялись делать странные движения,
