— Это трава?
— Ты попробуй. Вкусно, — ответил Лэнг, накладывая в тарелку любимый соус из зеленого перца.
Окинув отца скептическим взглядом, мальчик сунул в рот лист, пожевал и взял второй.
— Что это? — спросил он, указывая на перечный соус.
— Это очень остро. Тебе не понравится.
Мальчик протянул руку:
— Дай.
Герт отложила вилку:
— Что нужно сказать по-английски, когда что-то просишь?
Манфред задумался на несколько секунд.
— Пожалуйста!
Герт посмотрела на Лэнга:
— Он не сможет съесть такого.
Рейлли, успевший в полной мере оценить целеустремленность сына, думал иначе. Он протянул мальчику бутылочку и с любопытством смотрел, как тот вытряхнул в тарелку несколько капель. А потом, не сводя с отца наполненных слезами глаз, принялся заталкивать капусту в рот.
— Точная копия отца, — сухо заметила Герт, — слишком упрям для того, чтобы признать ошибку.
Обычно эту черту характера приписывали ее соотечественникам. В самом деле — кто еще мог потерпеть разгромное поражение в одной войне и почти сразу же начать вторую такую же?
Лэнг обдумывал достойный ответ на это замечание, когда Грампс покинул свое любимое место возле стула Манфреда и с лаем устремился к двери.
— Снова учуял большую крысу? — спросила Герт.
Лэнг со всей доступной ему скоростью поднимался на ноги.
— Опоссума? Нет, не похоже.
Он шагнул вслед за Грампсом. В окне узкий полумесяц, словно диадема, лежал на темном бархате пруда. Лэнгу показалось, что отражение затмила тень, потом еще одна, потом еще одна тень, и все три сразу же снова слились с мраком.
Что за черт? Соседи здесь определенно не из тех, кто ходит в гости без приглашения. Но… Вот ведь незадача!
Такси, проклятое такси!
Кто-то упорно ждал, зная, что Лэнг рано или поздно вернется в свою квартиру. А после этого нужно было всего лишь проследить за такси до того места, где они встретились с Герт, и далее. В конце концов они сами привели врагов сюда. А Лэнгу в голову не пришло хотя бы раз оглянуться и попробовать узнать, нет ли за ними «хвоста».
Он опять пренебрег тем, чему его учили в Управлении. А ведь знал о многих случаях, когда после такого недосмотра возможности исправить ошибку попросту не оказывалось.
Лэнг, хромая, устремился через комнату, по дороге перевернув стол набок. Тарелки, стаканы и столовые приборы попадали на пол.
Герт была слишком опытна для того, чтобы в такой ситуации задавать какие-либо вопросы. Она молниеносно выхватила оцепеневшего от изумления Манфреда из его стульчика и метнулась с ним под эфемерную защиту опрокинутого стола. Через секунду к ним присоединился Лэнг.
И в то же мгновение на хрупкую постройку обрушился свинцовый град.
Щепки, осколки стекла, какие-то ошметки мебели взлетели в воздух, будто в хижине метался разгневанный полтергейст. Острые черенки фаянсовых тарелок подпрыгивали и приплясывали на полу под аккомпанемент очередей.
Лэнг выхватил Манфреда у Герт и, как мог, пытался закрыть мальчика своим телом.
Ругая себя за невнимательность, он не мог не вспомнить с благодарностью о прежнем владельце этого участка, который оставил в доме уродливый, но тяжелый и крепкий дубовый стол.
И, конечно, его бесила собственная беспомощность. До шкафа, где Лэнг держал двуствольное охотничье ружье, с которым он не столько охотился, сколько пугал оленей, совершавших набеги на зреющие в огороде овощи, было слишком далеко. Под таким ураганным огнем он просто не сможет целым пробраться к нему. А оружие Герт, вне всякого сомнения, находилось в ее сумке, которая сейчас валялась в спальне.
Наступила тишина, но Лэнг не сомневался, что она была всего лишь обманчивым штилем в сердце урагана. Нарушало ее лишь всхлипывание насмерть перепуганного мальчика, который вцепился в Лэнга так, будто мог упасть в бездонную пропасть.
Тишина была страшнее, чем предшествовавший ей обстрел.
Лэнг со всей возможной осторожностью разжал маленькие пальчики и передал дрожавшего всем телом мальчика Герт:
— Постарайся сделать так, чтобы он вел себя потише. А я попытаюсь добраться до дробовика, прежде чем они ворвутся в дом.
Она взяла сына и принялась нежно качать его.
— Вряд ли тебе это удастся.
Таков уж был оптимизм Герт.
Впрочем, Лэнг, не дожидаясь ее ответа, уже полз по-пластунски через комнату по усеянному острыми щепками и осколками полу.
— А чем еще прикажешь защищаться? Ложкой?
Последние пару футов Лэнг преодолел, уже стоя на ногах. Рывком распахнув дверь шкафа, он выхватил оттуда дробовик и едва успел вставить в стволы по патрону, как изрешеченная автоматными пулями дверь распахнулась.
Одним движением он извернулся и припал на колено, застонав от боли, которая от резкого движения пронзила все его тело.
В дверном проеме он видел лишь смутно вырисовывавшийся на черном фоне силуэт в камуфляжном костюме, с белым лицом и с оружием в руках.
Лэнг нажал на спусковой крючок. Силуэт покачнулся, а Лэнг тут же выстрелил из второго ствола. Два почти слившихся выстрела прогремели в тесном помещении так, что у Лэнга зазвенело в ушах. Глаза тут же защипало от дыма кордита.
Дверной проем опустел. Перекошенная дверь с громким скрипом качалась на единственной уцелевшей петле.
Лэнг вытащил стреляные гильзы, загнал в стволы новые патроны и, хрустя мусором, захромал к Герт и Манфреду.
И тут за дверью и окнами внезапно заиграло оранжевыми языками пляшущее пламя.
Можно было без лишних раздумий предсказать, что сейчас произойдет. «Коктейль Молотова» — бутылка с бензином, горлышко которой заткнуто тряпкой-фитилем, пропитанной тем же бензином. Когда бутылка с горящим фитилем разбивается, все, что находится поблизости, сразу же охватывает яростный огонь. Шестьдесят лет назад русские партизаны вполне успешно применяли это оружие против немецких танков.
А хижина горит много лучше любого танка.
Лэнг оглянулся по сторонам. Он не знал, что делать.
Ларри Хендерсон считал себя фермером, каким был и его отец, и отец его отца.
В дедулины дни здесь выращивали хлопок. Но, вернувшись с Первой мировой войны, дедуля узнал,
