Джурай изобразил из себя идола. Молодые люди расселись на траве, Влад выдохнул и начал рассказывать.
Картина боя восстановилась в памяти — крики, звон стали, запах крови и палёной плоти. Его даже запоздало встряхнуло. Кажется, Вики тоже было не по себе, и он обнял её за плечи.
Все слушали затаив дыхание, как будто сами видели короткую ночную схватку.
Неугомонный Джурай горестно вздохнул.
— Почему, когда случится что-то интересное, меня рядом нет… — начал сокрушённо. Присутствующие угрожающе повернулись к нему. — Мало того, что самого побили и чуть не утопили, — продолжил плакаться он, не замечая недобрых взглядов. — Ну, второй бой — эка невидаль, вдвоём против семерых… А вот что первый пропустил, никогда себе не прощу.
— Какой ещё первый? — раздражённо спросила Вики. — Бой был всего один.
— Ну как же… — невинно сказал Джурай. — Первый бой — то самое
Присутствующие медленно поднялись на ноги. Джурай ойкнул, вжал голову в плечи.
— Я больше не буду… — начал, но кольцо вокруг него сжалось, сердитые слушатели угрожающе надвигались. Джурай сорвался было с места, но тут Сэм сиганула с дерева ему на плечи, словно та самая рысь. Парень был сбит с ног и тут же скрылся под волной мстителей. — Стойте, стойте, не надо меня колотить! — придушенный голос звучал откуда-то с земли.
Но мольба о пощаде осталась неуслышанной. Каждая девушка сочла своим долгом отвесить неугомонному парню подзатыльник. Юноши, переглянувшись, решили, что с него довольно. Вики тоже не вмешивалась, злорадно созерцая.
— Алек, спаси меня! — воззвал к брату Джурай. — Твой названный гибнет в неравном бою!..
Часть вторая
Дикарка открыла глаза.
Она не думала, что вообще сможет уснуть, но стоило лечь — как в тёмноту упала. Может быть, ей и снились кошмары, но девочка ничего не помнила.
Она пошевелилась, приподняла голову. На другом краю большой кровати безмятежно посапывала Искра.
Комната была незнакома. Аскетичный стиль, как в большинстве помещений этого замка — тяжёлая громоздкая мебель из тёмного дерева, никаких предметов роскоши, голые каменные стены. Одно окно, выходит на запад. Солнечный свет пробивался сквозь занавеси, день уже клонился к вечеру.
Отвернувшись от окна, Дикарка с одобрением изучала массивную дверь, кинула взгляд на окно. Прошедшая ночь, кажется, навсегда приучила её внимательно относиться ко входам в помещения.
Ночь… Дикарка нахмурилась. События ночи путались в голове, вспоминались смутно, сумбурно. Ага. Тания, добрая душа, кто ж ещё?.. Спасибо, конечно, но стоило ли?
Дверь скрипнула и, легка на помине, на пороге комнаты возникла девушка.
— Доброе… — бросила взгляд на струны света, падающие от занавешенного окна, — добрый день то есть.
— Точно добрый? — уточнила Дикарка. Искра заворочалась, забормотала что-то. Тания подошла к ней, провела ладонью над головой, словно причёсывая растрёпанные сны. Девочка затихла.
— Смотря для кого, — сказала Тания, любуясь беспризорницей. — Для вас — добрый.
— Добрый… — с сомнением пробормотала Дикарка.
— Мы ведь живы, — Тания улыбнулась устало. Девочка присмотрелась к ней, — кажется, подруга стратига не ложилась.
— Нет, — подтвердила она. — Занималась ранеными.
— Много их? — поинтересовалась Дикарка.
— Хватает.
Девочка причувствовалась к мыслеощущению, исходящему от стен цитадели. Да, ночка была та ещё…
— Почему дымка на памяти? — спросила она строго. — Это из-за тебя?
— Извини, — Тания пожала плечами. — Вы поначалу беспокойно спали. Я и помогла немного.
— А стратиг не будет возражать? Он ведь, наверное, захочет нас ещё расспросить…
— Захочет — всё вспомните.
Дикарка подумала и кивнула.
— Спасибо.
Она откинулась на спину, вытянула перед собой руки. Не дрожат. Закрыла глаза, поочерёдно притронулась пальцами к кончику носа. Нормально…
А вот сам нос холодный. И уши. И всё тело кажется каким-то… скрипучим и онемелым. Замок чувствуется еле-еле, лишь ярко горят 'алые кляксы', как выразился вчера Рошер.
— Как сампо Синоу? — спросила Дикарка, садясь в постели.
— Нормально. Уже пытается ходить. Ты сама как?
Как она? Будто сама не видит. Дикарка раскрыла ладонь, мелкое зелёное яблоко в деревянной вазе на столе у подоконника дрогнуло, качнулось и прыгнуло в её руку. Девочка вздохнула и впилась зубами — кислое…
— Ффё-таки надоффалась, — пробубнила через яблоко Дикарка.
— Надорвалась? — Тания внимательно посмотрела на неё. — День, два?
Дикарка с набитым ртом пробормотала что-то, мотнула головой и показала два пальца. И застыла.
Проводник и все твари его!.. А как же Искра? Она-то ведь необученная, а вчера хулиганила с Узором не меньше, чем сама Дикарка!
Поперхнувшись яблоком, девочка наклонилась над подругой. Та завозилась, чувствуя излишне внимательный взгляд. Дикарка поспешно отвела глаза, не желая разбудить, но и того, что успела заметить, хватило. Не два дня, впору пятерню показывать…
— С ней всё будет в порядке, — сказала Тания. — Ну, с полдня голова поболит да потом будет ещё восстанавливаться три-четыре дня. Может, пять.
Дикарка выдохнула. Нашарила на одеяле уроненный огрызок.
— Слава… ну, всем, кого в таких случаях положено поминать. Да, а что в таких случаях положено принимать? Может быть, ей кофе, или тот кошмарный солевой напиток? Или тоника покурить?
— Не тоника, это точно. И сама не вздумай — вы же не тело надорвали, а мозги. Вот проснётся, тогда и поглядим. Да, про мозги — у тебя самой голова не болит?
— Немножко, — призналась девочка. Тания поглядела, как она жадно вгрызается в яблоко:
— Выпей соли.
— Ладно, — скривилась Дикарка.
— И поешь.
— Поем.
— И её покорми!..
— Слушаюсь, мой чеф.
Помимо душевного истощения, слишком активные и взрывные манипуляции с Узором нарушают тонкое равновесие человеческого организма. Просто жажда и голод — одно дело, но требуется восстановить потерю иных веществ, 'солёность крови', как выражаются целители Каррионы.
Тания распрощалась и ушла, напоследок сказав, что стратиг ждёт её в своих покоях, но это не к спеху. Дикарка выкинула за окно огрызок, позвала ещё одно яблоко и развалилась на кровати, ожидая, когда проснётся подруга.
