– Я не знаю, что и думать об этом, Палпатин, – молвил он наконец. – Всегда ли ты обладал такой мощью?
Лицо юноши стало бледным, а его колени задрожали.
– Я все время знал, что способен призвать ее.
Плэгас поднялся со стула и осторожно приблизился:
– Ты на распутье, юный человек. Здесь и сейчас ты должен решить: отречься ли от своей мощи или со всей страстью и отвагой погрузиться в нее с головой. Невзирая на последствия.
Он удержался от порыва положить руку на плечо Палпатина и вместо этого отошел на другой конец каюты.
– Ты можешь посвятить остаток жизни попыткам постичь эту мощь, этот свой дар, – произнес он, не оглядываясь на собеседника. – Или можешь избрать иной путь. – Он повернулся к Палпатину. – Мрачный путь в девственную пустыню, откуда возвращаются единицы, да и то – если есть надежный проводник. Но также и кратчайший путь между этим днем и завтрашним.
Плэгас осознал, что ударяется в опасную авантюру, но пути назад уже не было. Темная сторона свела их вместе и только она определит, суждено ли Палпатину стать его учеником.
– Во время своего обучения, – проговорил он, осторожно подбирая слова, – приходилось ли тебе слышать о ситах?
Палпатин моргнул, словно был поглощен какими-то мыслями:
– Джедайская секта, верно? Когда-то что-то не поделили – и откололись.
– Да, верно – в каком-то роде. Но не только: ситы – блудные потомки, которым суждено вернуться и низвергнуть джедаев.
Палпатин искоса посмотрел на Плэгаса:
– Но ситы считаются злом.
– Злом? – повторил Плэгас. – А что это? Минуту назад ты говорил о себе как о буре. Ты сказал, что стал самой смертью. Так кто же ты – злодей или просто человек, который сильнее и просвещеннее других? Кто формирует истинную историю: «добряки», которые цепляются за все испытанное и надежное, или те, кто стремится поднять народы с колен и привести к триумфу? Ты стал бурей, но буря эта необходима, чтобы выдрать с корнем все устарелое и прогнившее, избавить Галактику от шелухи.
Губы Палпатина угрожающе изогнулись:
– Что за учение вы проповедуете? Каноны какого-то тайного культа?
– Лишь живя по этим канонам, Палпатин, ты узнаешь их истинную ценность.
– Если бы я хотел, я давно заставил бы родителей отдать меня в Орден джедаев – вместо того чтобы мыкаться по частным школам.
Плэгас положил ладони на бедра и рассмеялся – но без намека на веселье:
– И что хорошего такой человек, как ты, принесет Ордену джедаев? Ты безжалостен, честолюбив, самоуверен, скрытен, не испытываешь стыда и сочувствия. Более того, ты – убийца. – Он не сводил с Палпатина глаз и видел, как руки юноши в ярости сжимаются в кулаки. – Осторожно, мальчик, – добавил он через мгновение. – Ты не один в этой роскошной каюте обладаешь силой убивать.
Глаза Палпатина широко распахнулись, и он отступил на шаг:
– Я чувствую…
Плэгас проявил высокомерие – и с явным умыслом:
– То, что ты чувствуешь, – лишь крупица того, на что я действительно способен.
Похоже, эти слова отрезвили Палпатина.
– А ситам я смогу принести пользу?
– Возможно, – сказал Плэгас. – Очень даже вероятно. Скоро мы это увидим.
– Где же обитают эти ситы?
Плэгас загадочно улыбнулся:
– Сейчас есть только один сит. Если, конечно, ты не захочешь присоединиться ко мне.
Палпатин кивнул:
– Я хочу.
– Тогда преклони колено и поклянись, что навеки и по собственной воле связываешь судьбу с Орденом ситских владык.
Палпатин внимательно оглядел палубу, затем припал на одно колено и нараспев произнес:
– Навеки и по собственной воле я связываю свою судьбу с Орденом ситских владык.
Протянув левую руку, Плэгас прикоснулся к макушке юноши:
– Дело сделано. С этой минуты и до скончания времен ты будешь зваться…
Когда Палпатин поднялся, Плэгас обхватил его за плечи:
– В должное время ты поймешь, что стал един с темной стороной Силы и могущество твое безгранично. Но сейчас, покуда я не сказал иного, абсолютное повиновение – твой единственный путь к выживанию.
Глава 12
В плену соблазнов темной стороны
Послушный сирота дрожал под натиском метели. Со всех сторон его обступали острые ледяные пики, – словно клыки гигантского зверя, – и студеный ветер продувал их насквозь. Рядом возвышался Плэгас: снежинки кружили вокруг него, но не оседали, а таяли задолго до соприкосновения с одеждой. В отличие от Сидиуса, на котором был тонкий защитный комбинезон, владыка ситов был облачен лишь в плащ, облегающие штаны и головной убор.
– Именно на этой планете я впервые осознал, что владею Силой и следую темным позывам, – сказал он достаточно громко, чтобы перекрыть завывания ветра. – По сравнению с тепличным Муунилинстом, Майгито – мир жестокий и не знает компромиссов, но я научился выживать в этих суровых условиях и уже к восьми годам мог отправиться в путь в самый яростный буран, одевшись не в пример легче, чем ты сейчас. Но мы сюда прилетели не для того, чтобы пройтись по местам моей боевой славы. Будь ты привычным к этой среде, я бы отвез тебя в пустыню. Будь ты водным обитателем, я бы оставил тебя на засушливой равнине. Различие в обучении у ситов и джедаев не в том, что одно есть тьма, а другое – свет. В твоем случае разница в том, что одно – пронизывающий холод, а другое – приятное тепло. Нестерпимая боль – и сладкая нега. Хаотичность – и предсказуемость.
Плэгас внимательно оглядел ученика:
– Твоя кровь скоро застынет. Пробудешь здесь слишком долго – умрешь. Именно так ты будешь думать поначалу, когда темная сторона найдет тебя по запаху и заискивающе заглянет в глаза. Ты будешь думать: «Я умру; темная сторона убьет меня». И это правда, ты умрешь – но лишь для того, чтобы переродиться. Ты должен осознать, прочувствовать до самого мозга костей, что значит быть уничтоженным, стертым с лица Галактики, ибо обратного пути нет.
Плэгас хохотнул:
– Возможно, я кажусь тебе одним из тех профессоров, которые талдычат о философии в твоем хваленом университете Тида. Но это не лекция – и даже не тренировка на выносливость, что бы ты ни думал. Это подготовка к тому, что ждет тебя, если темная сторона проявит к тебе интерес. Ты испытаешь радость, но и страх тоже; обретешь величие, но познаешь смирение; возвысишься над другими, но превратишься в пешку, инструмент в чужих руках. Станешь избранным из многих – и в то же время лишь частью всеобъемлющего и великого.
Когда он приблизился к Сидиусу, на его лице застыл хищнический оскал.
– Расскажи мне еще раз, ученик. В мельчайших подробностях.
В который раз Сидиус пустился по волнам памяти, снова и снова переживая свое преступление –
