Дарт Плэгас

вполне достаточной наградой. Он бы удовлетворился ею, если бы за этим заданием последовало другое. Но Дарт Сидиус не взял его с собой на Эриаду и весьма туманно рассуждал о планах на будущее.

Как прямой итог деятельности Мола на Дорвалле, ООО «Ломмит» и «Межгалактическая руда» слились в единую компанию и были поглощены Торговой Федерацией, что в свою очередь привело к продвижению Нута Ганрея по карьерной лестнице и его назначению в директорат организации. Во время следующих переговоров с наместником Дарт Сидиус потребовал, чтобы неймодианцы добровольно пожертвовали одним из своих кораблей-«барышников», груженным слитками ауродия, которые должны были пойти на финансирование группы бунтовщиков с окраин, известной как «Невидимый фронт». Дарт Мол был обескуражен, узнав о решении учителя раскрыть карты перед вожаком «Фронта» – точно так же, как он открылся Ганрею при их первом разговоре; а затем пришел в смятение, обнаружив, что тот самый вожак – человек по имени Хавак – предал Дарта Сидиуса, покусившись на убийство верховного канцлера Валорума на Корусканте[51]. Осознание того, что его учителя можно обмануть и что он не так уж всеведущ, как казалось ему раньше, произвело на Мола любопытный эффект. У него появилось дурное предчувствие, тревога за безопасность учителя, которая не давала ему унять бунтующий разум и найти успокоение в объятиях темной стороны. Это был не страх – ибо страх был чужд пониманию Мола, – но неотвязная нервозность. Беспокойство за человека, которого он однажды пытался убить и, вероятно, должен будет убить в будущем. Все последующие недели он слонялся по заводу «ЛайМердж», словно верное животное, вынюхивающее следы хозяина…

Однако, когда он выразил желание принять участие в операции на Эриаду – даже если это означало всего лишь помочь неймодианцам в приобретении оружия у роевых народов или запустить производства на Аларис-Прайм и других отдаленных планетах, – учитель отказал ему, не раздумывая.

«Не твое это дело», – сказал он, не став вдаваться в объяснения, и – в качестве компенсации, как предположил Мол, – выдал ему чертежи «темного глаза», летающего дроида-разведчика.

Отказ повлек за собой вопросы иного рода. Из всех обитателей Галактики владыка ситов избрал именно его в ученики и преемники, и тем не менее Дарт Сидиус даже не думал снабжать его инструментами, которые понадобятся Молу, чтобы воплощать в жизнь ситские замыслы. Сколько он ни пытался вникнуть в расстановку политических сил или разобраться в отношениях преступных организаций – часть которых сотрудничала с Сидиусом, а другая стояла на его пути – он так до конца и не понял, как же именно крутятся галактические шестеренки. Он усвоил лишь то, что ситы ведут войну с джедаями, а не с Республикой, но до сих пор не имел ни малейшего представления, как именно будет вершиться их месть.

И что, если – вопреки всем ожиданиям – с его учителем случится какое-то несчастье? Есть ли запасной план? В отличие от Дарта Сидиуса, который выдавал себя за республиканского сенатора Палпатина и принимал деятельное участие в сенатских дискуссиях, у Мола не было личины. При таких-то желтых глазах и увенчанном рожками черепе, покрытом красно-черными узорами оккультных символов, он мог лишь рыскать по окраинам Заводского района в самую глухую ночь – что было единственным способом не довести до припадка каждого встречного.

Мол ожидал, что его жизнь изменится, когда Дарт Сидиус перевезет его на Корускант. Но во многом пребывание в столице напомнило ему годы боевой стажировки на Орсисе: все время ждать, когда тебе разрешат драться; получать похвалу и награду – а заодно и приказ тренироваться усерднее. Редкие визиты учителя позволяли ему хоть как-то скрасить монотонность своих будней и выдержать долгую изоляцию. Лишь когда Сидиус начал наставлять его в ситских искусствах, Мол почувствовал свою значимость, ощутил в жизни цель…

Но он не терял надежды.

По временам Дарт Сидиус упоминал о некой миссии крайней важности, которую им предстоит исполнить вместе; миссии, которая потребует от них действовать на пределе своих способностей. Учитель не распространялся о деталях – пусть даже это могло бы помочь забраку в обучении. Но он продолжал делать намеки, что миссия уже маячит на горизонте. И Мол чувствовал – с каждым днем все яснее и яснее, – что она каким-то образом связана с родиной Сидиуса – Набу.

* * *

По личной просьбе короля Веруны Палпатин прервал свою поездку на саммит Эриаду, чтобы сделать остановку на Набу. Космопорт полнился кораблями необычной конструкции, а на улицах Тида, примыкающих к Дворцовой площади, было не протолкнуться от людей, пришедших послушать пламенные речи юной Падме Наберри. Вразрез с воодушевлением, которым была охвачена толпа, в тронном зале дворца на мероприятии, призванном стать своего рода противовесом уличному митингу, царила атмосфера пышного празднества. Здесь собрались наиболее коррумпированные сторонники Веруны из числа электората и несколько десятков инопланетников весьма сомнительной репутации. Объявление о прибытии Палпатина зал встретил перешептыванием и злобными смешками, которые продолжали раздаваться, пока сенатора вели к королевскому столу и усаживали напротив Веруны – между Куном Лаго и начальником службы охраны Магнетой.

Взмахом своего королевского скипетра призвав гостей соблюдать приличия, Веруна приветствовал новоприбывшего натянутой улыбкой.

– Добро пожаловать, Палпатин. – От выпитого его язык заплетался. Хлопнув в ладоши, он распорядился: – Вина прославленному сенатору Набу.

– Благодарю, ваше величество, – ответил Палпатин, подыгрывая королю. – Я столько лет был лишен удовольствия испить настоящего цветочного вина.

Веруна стукнул кулаком по длинному деревянному столу:

– Тогда принесите ему два кубка. И продолжайте доливать, пока сенатор не утолит свою жажду.

Палпатин откинулся на спинку стула, позволив слугам исполнить приказ Веруны. По обеим сторонам стола восседали субъекты, с которыми он не был знаком лично, но очень хорошо знал, на что они способны. Правее Веруны располагался Алекси Гарин, глава преступного синдиката «Черное солнце», а по левую руку от него, попыхивая трубкой кальяна, возлежала на подушках хаттша Гардулла с Татуина. Среди ее свиты выделялись два гуманоида в военной форме – члены террористической группировки «Бандо Гора».

«Орудия, направленные против Падме Наберри», – подумалось ему.

– Скажите нам, Палпатин, – молвил Веруна после того, как утер рот рукавом своего безвкусного одеяния, – что подвигло вас предложить этот саммит на Эриаду?

Палпатин не притронулся к кубкам с вином:

– Саммит позволит всем, кто в этом заинтересован, выразить свои мысли и недовольство касаемо налогообложения зон свободной торговли.

– Полагаю, ваши дружки в Торговой Федерации уже потирают руки в предвкушении.

Довольный тем, в каком направлении движется беседа, Палпатин дождался, когда хохот в зале стихнет:

– Саммит очень важен для Набу, ваше величество. Многое стоит на кону для нашей планеты.

– Ах, значит, вы устроили все это ради Набу. – Веруна повысил голос, чтобы его могли услышать все собравшиеся. – Палпатин сделал это в искреннем беспокойстве о судьбе Набу! – Его взгляд ожесточился, когда он подался вперед. – И не сомневаюсь, вы думали исключительно о Набу, когда обхаживали чету Наберри, убеждая выдвинуть их дочку кандидатом на предстоящие выборы.

– Хорошенько подумайте, прежде чем отпираться, – тихо сказала сенатору Магнета.

Лаго наклонился, чтобы добавить:

– Мой сын был там, когда вы делали им предложение.

– Вместе с Падме Наберри, если я ничего не путаю, – заговорщицки подмигнул ему Палпатин. И пока Лаго пытался осмыслить услышанное, посмотрел на Веруну: – Мы обсуждали проблемы беженцев.

Пробуравив его взглядом, монарх презрительно взмахнул руками:

– Что ж, сделанного не воротишь. И, боюсь, это касается и вас, сенатор. – Сделав широкий жест в направлении Дворцовой площади, он сказал: – Неужто вы и впрямь верите, что эта юная выскочка сможет меня подсидеть? Эта деревенщина?