когда курят или морят себя голодом из-за невротической анорексии. Кроме того, люди недальновидны и не умеют прогнозировать свои будущие чувства. Естественный отбор не произвел ни идеальных тел, ни тем более идеальной психики. Однако очевидно, что отбор был направлен на то, чтобы мы были здоровыми, хотя мы иногда и болеем. И мы явно отобраны так, чтобы чувствовать себя хорошо, даже если иногда совершаем ошибки: невозможно объяснить деятельность и выживание человека ничем, кроме желания достичь положительных эмоций.
В связи с этим возникает естественный вопрос: почему в таком случае мы не стали счастливее, чем мы есть? Откуда столько случаев тревоги и депрессии? Играли ли тревожность и депрессия какую-либо роль в объяснении нашего выживания? Почти наверняка да. Даже сегодня имеет смысл испытывать тревогу, если ведете машину – или пишете книгу. Изрядная доля самокритики спасет вас от грубых ошибок. И лучше всего в целом скептически относиться к тому, что вы слышите от других, пока их слова не нашли подтверждения в независимых источниках.
Еще важнее было быть настороже, когда человек впервые отправился в путешествие по африканской саванне. Когда есть опасность того, что вас съест лев, крайняя осторожность не помешает. (Лучше иметь пожарный датчик, срабатывающий, когда у вас подгорел тост, чем тот, который молчит, когда горит дом.) Даже у депрессии может быть своя функция. Когда собака сталкивается с противником, которого ей не одолеть, она демонстрирует признаки депрессии, отнимающей у противника желание на нее нападать. То же самое может относиться к человеку[33].
В наши дни эти механизмы тревоги и депрессии не столь важны, чем когда-то в африканской саванне. Благодаря нашему уму мы в основном покорили природу, победили большинство позвоночных и многих насекомых и бактерий. Вследствие этого мы увеличили свою численность от нескольких тысяч до нескольких миллиардов за очень короткое время – поразительное достижение. Мы уже не так нуждаемся в тревоге и депрессии. Сейчас величайшая цель – использовать нашу власть над природой, чтобы обрести власть над самими собой и дать самим себе больше счастья, которого мы все желаем.
Итак, как обстоят у нас дела?
Глава 3
Становимся ли мы счастливее?
Деньги лучше бедности, пусть только по финансовым причинам.
Некоторые люди всегда считали, что мир катится в пропасть. Но с учетом последних пятидесяти лет мы можем проверить, правы ли они. Они не правы. Но также не правы и безоглядные оптимисты, утверждающие, что жизнь стала прекрасной, как никогда. У кого-то жизнь, возможно, улучшилась, но факты свидетельствуют, что для большинства людей на Западе со времен 1950-х годов счастье не увеличилось[34].
В США люди не стали счастливее, хотя уровень жизни вырос более чем вдвое. Не произошло ни роста числа «очень счастливых» людей, ни значительного снижения числа тех, кто «очень несчастен». Приведенный ниже график наглядно показывает ситуацию. Похожая ситуация сложилась и в Великобритании, где уровень счастья замер начиная с 1975 года и (по менее надежным данным) не превысил уровень 1950-х годов[35]. Это происходит, несмотря на значительный рост реальных доходов в каждой точке их распределения. То же самое относится и к Японии[36].
В континентальной Европе, где регулярный сбор данных был начат только в 1975 году, положение чуть более обнадеживающее. Во многих странах есть небольшая тенденция к увеличению счастья, например в Италии, но в Бельгии наблюдается резкое падение. В целом изменения в счастье малы по сравнению с огромным ростом доходов.
Эти данные вызывают удивление, потому что в любом конкретном обществе богатые люди значительно счастливее бедных. Как видно из нижеприведенной таблицы, около 45 % самой богатой четверти американцев очень счастливы по сравнению с 33 % самой бедной четверти. Эти цифры почти не изменились за последние тридцать лет. Значит, у самой богатой четверти американцев уровень жизни увеличился почти вдвое, но счастливее они не стали. Бедные тоже стали богаче, но не счастливее. Похожая ситуация наблюдается и в других странах. Общее неравенство с точки зрения счастья также показательным образом стабильно в большинстве стран.
Итак, здесь заложен парадокс. Когда люди становятся богаче по сравнению с другими, они делаются счастливее. Но когда богаче становятся целые общества, они не делаются счастливее – по крайней мере, на Западе. Я постараюсь объяснить это в следующей главе.
Проверяя факты
Но сначала проверим факты. Скептики в ответ скажут: «Из-за возросших ожиданий у людей повысился стандарт счастья, который они определяют как „быть очень счастливыми'. Так что на самом деле люди стали счастливее, просто не говорят об этом»[37].
Конечно, мы бы хотели иметь физические измерения нашей мозговой активности, чтобы обосновать этот аргумент, и в конечном итоге мы скоро их получим[38]. Но у нас уже есть три дополнительных свидетельства, подтверждающих мнение, что счастье на Западе не увеличилось.
Первое мы получим, если понаблюдаем за одними и теми же людьми на протяжении их жизни. Едва ли можно ожидать, что один и тот же человек будет по-другому использовать такие слова, как «очень счастлив», даже если его дети употребляют их в ином значении. А когда мы наблюдаем за одними и теми же людьми в течение всей их жизни, мы видим, что они не становятся счастливее, хотя и делаются богаче[39].
Сравнивая страны
Второе подтверждение дает сопоставление разных стран. Если мы сравним западные промышленно развитые страны, более богатые из них не будут счастливее более бедных. Это подтверждается следующим графиком, который тоже основан на опросах населения в каждой стране. Если мы посмотрим на его правую часть, то поймем, что для стран с доходом более 20 тысяч долларов на душу населения дополнительный доход не связан с приростом счастья[40] .
В более бедных странах дело обстоит иначе, потому что люди в них близки к крайнему уровню бедности. Таким образом, если мы взглянем на левую сторону нашего графика, мы ясно увидим, что богатые страны обычно счастливее бедных [41]. Аналогично, когда в бедных странах, таких как Индия, Мексика, Филиппины, Бразилия и Северная Корея, начался экономический подъем, по некоторым сведениям, средний уровень счастья в них увеличился[42]. Причина ясна: дополнительный доход по-настоящему ценен, когда позволяет людям выбраться из крайней материальной нищеты.
Это соответствует одному из ключевых убеждений экономистов XIX века: дополнительный доход приносит больше всего счастья, когда вы бедны, а по мере того как вы становитесь богаче, счастье от него уменьшается. Если мы сравним разных людей в каждой стране, мы сможем эмпирически показать, что это так. Как мы и ожидали, самое большое действие на уровень счастья доход оказывает в самых бедных странах, где люди находятся на пороге бедности[43].
График сообщает нам кое-что интересное не только об экономике, но и о политике. Самое поразительное открытие – несчастье бывших коммунистических стран, в которых людей долгое время угнетали. В момент расцвета коммунистического режима россияне были одними из самых несчастных людей на Земле, как показывают ранние исследования[44]. Но экономический хаос, последовавший за распадом СССР, на какое-то время еще больше ухудшил ситуацию. Все бывшие коммунистические страны несчастнее, чем Алжир, а апогея страдания достигли в бывшем Советском Союзе.
Конечно, можно задаться вопросом, имеет ли слово «счастливый» (или «удовлетворенный») одно и то же значение в разных языках. Если нет, то сравнение разных стран нам ничего не даст. Но на самом деле
