Накопление капитала

общественных товаров, продажа которой только и делает возможным накопление?» и отвечает на него: «Ясно одно: этими покупателями не могут быть ни рабочие, ни капиталисты», — то в этом ответе отсутствует ясность в главном вопросе: о каких рабочих и какой покупательной способности капиталистов идет речь. Речь ведь идет в данном случае о накоплении. Накопление же предполагает наличие дополнительного спроса капиталистов на средства производства и дополнительного их спроса на рабочую силу, т. е. дополнительного спроса рабочих на средства потребления.

Р. Люксембург замечает лишь тот факт, что все капиталисты выступают на рынке с предложением тех товаров, в которых овеществлена подлежащая накоплению часть прибавочной стоимости. Но ведь именно потому, что эта часть прибавочной стоимости подлежит накоплению, каждый капиталист стремится к продаже своих товаров лишь для того, чтобы купить чужие. Таким образом в действительности все капиталисты нуждаются в товарах друг друга (в дополнительных средствах производства и средствах существования для дополнительных рабочих), т. е. наряду с предложением существует и спрос. Если необходимая пропорциональность не нарушена (а это — предпосылка схем), то спрос на эти товары создается самой необходимостью расширения производства.

Вопрос, который Р. Люксембург считает неразрешимым в чистом капиталистическом хозяйстве, разрешается таким образом, что спрос на товары, в которых овеществлена накопляемая прибавочная стоимость, предъявляют дополнительно сами капиталисты (на средства производства) и нанятые ими дополнительные рабочие (на средства потребления).

Р. Люксембург подходит сама к подобному, т. е. правильному, решению вопроса, но немедленно отвергает его.

«Может быть, — пишет она, — мы уподобляемся тому всаднику, который безнадежно разыскивал коня, на котором он сидел? Может быть капиталисты сами покупают друг у друга этот остаток товаров и притом не для того, чтобы прокутить их в свое удовольствие, а затратить именно на расширение производства с целью накопления? Ибо что такое накопление, как не расширение капиталистического производства? Но для того чтобы удовлетворять этой цели, указанные товары должны состоять не из предметов роскоши для частного потребления капиталистов, а из разного рода средств производства (нового постоянного капитала) и средств существования для рабочих.

Пусть это будет так. Но подобное решение лишь переносит затруднение с данного момента на следующий. В самом деле, допустив, что накопление началось и что расширенное производство в следующем году выбрасывает на рынок еще большую массу товаров, чем в этом году, мы снова наталкиваемся на вопрос: где же мы тогда найдем покупателей для еще более возросшего количества товаров?

Если нам ответят, что это возросшее количество товаров и в следующем году будет обменено капиталистами между собой и затрачивается ими всеми опять-таки для расширения производства, и так из года в год, — то мы будем иметь перед собой карусель, которая вращается сама собой в пустом пространстве. Это будет в таком случае не капиталистическое накопление, т. е. не накопление денежного капитала, а нечто противоположное: производство товаров ради производства, стало быть, с точки зрения капитала, совершеннейшая бессмыслица»[4].

Признав таким образом возможность реализации подлежащей накоплению прибавочной стоимости, Р. Люксембург тут же отвергает ее (возможность) по тем соображениям, что: 1) такое производство ради производства с точки зрения капитала является бессмыслицей и 2) накопление должно представлять накопление денежного капитала.

Рассмотрим прежде всего первое соображение. Этот аргумент Р. Люксембург повторяет неоднократно, он является одним из ее центральных методологических положений. В той же «Антикритике» она заявляет: «Где здесь начало, инициатива импульса, — не видно. Мы явственно вращаемся в кругу, и проблема исчезает у нас под руками» (стр. 378).

Еще более резко этот вопрос формулирован ею в основной работе — «Накопление капитала».

«Но для того чтобы дать работу новым рабочим и приводить в движение новые средства производства, прежде всего, с капиталистической точки зрения, должна быть налицо какая-нибудь цель для расширения производства, должен быть дополнительный спрос на продукты, подлежащие изготовлению» (стр. 85, разрядка наша. — В. М.).

«Для кого происходит это прогрессирующее расширение: производства, — это на основании предпосылок марксовой схемы, определить невозможно… Спрашивается, для кого же капиталисты производят, когда и поскольку они не потребляют, а проявляют „подвиги воздержания“, т. е. накопляют?.. Эти капиталисты являются, стало быть, фанатиками расширения производства ради расширения производства» (стр. 232, разрядка наша. — В. М.).

Тот факт, что такая постановка вопроса повторяется Р. Люксембург неоднократно, показывает, что она стала жертвой глубоко ошибочного методологического подхода по данному вопросу к капиталистическому хозяйству. Ведь непосредственной целью, стимулом капиталистического производства является прогрессирующее производство прибавочной стоимости — получение прибыли. Капиталисты расширяют производство для того, чтобы обеспечить рост прибыли. В то же время капиталистическое производство, как и всякое общественное производство, существует для удовлетворения общественных потребностей, хотя это достигается в нем лишь косвенно и в весьма ограниченной и понижающейся степени. «Производство ради производства» и является в капиталистическом хозяйстве выражением того, что непосредственно оно стимулируется не необходимостью удовлетворения общественных потребностей, а стремлением к прибыли. Таким образом все выражения о «бессмыслице», «абсурде» прогрессирующего производства ради производства, вопросы «для кого» и т. д. являются результатом забвения элементарных особенностей капиталистического хозяйства.

В том же «Накоплении капитала» Р. Люксембург дала правильные формулировки действительных стимулов производства для производства. Мы приведем несколько кратких цитат, которые прекрасно отвечают на вопросы, поставленные ею в той же работе, о цели, стимулах и т. п. расширенного воспроизводства как производства ради производства.

«Следовательно прибыль как конечная цель и определяющий момент господствует здесь не только над производством, но и над воспроизводством» (стр. 7).

«Целью и движущим мотивом капиталистического производства является не просто прибавочная стоимость в любом количестве и однократное присвоение ее, а прибавочная стоимость неограниченная, ее непрерывное нарастание, все увеличивающиеся количества ее» (стр. 11).

Чем же тогда объяснить эту странную аберрацию, это странное забвение Р. Люксембург установленных ею в той же работе элементарных особенностей капиталистического хозяйства? Роковую роль сыграл очевидно в данном случае телеологический подход Р. Люксембург к воспроизводству общественного капитала, непонимание ею связи, существующей между мотивами отдельных капиталистов и движением общественного капитала в целом.

Не лучше обстоит дело и с другим критическим соображением Р. Люксембург о том, что накопление должно представлять накопление денежного капитала. Этот аргумент приведен ею в «Антикритике» и в развернутом виде. Она утверждает там, что «накоплять капитал не значит производить все большие горы товаров, а превращать все больше товаров в денежный капитал». Рассматривая то объяснение вопроса, согласно которому деньги попеременно обслуживают реализацию прибылей отдельных капиталистов, Р. Люксембург заявляет: «Итак, мы остаемся при старом: совокупный общественный капитал приносит постоянно — и притом в денежной форме — совокупную прибыль, которая в целях совокупного процесса накопления должна постоянно возрастать. Но как эта сумма может возрастать, если слагаемые только путешествуют из одного кармана в другой?»[5].

Р. Люксембург и в данном случае делает существенную ошибку. В действительности накопление совокупного общественного капитала происходит главным образом в материальной форме — в форме средств производства и т. п. Денежный капитал есть не что иное как достигшая самостоятельности,