установлены его абсурдные ошибки в теории прибыли. Критика Сисмонди удерживает свои позиции, а его проблема остается нерешенной, хотя он и принимает теорию стоимости Рикардо со всеми выводами из нее.
Второй спор. Спор между Родбертусом и Кирхманом
Глава пятнадцатая. Кирхмановская теория воспроизводства
Поводом ко второй теоретической полемике о проблеме накопления также послужили актуальные события. Если Сисмонди побудили к его оппозиции против классической школы первый английский кризис и вызванные им страдания рабочего класса, то толчок к критике капиталистического производства был дан Родбертусу — почти 25 лет спустя после Сисмонди — выросшим за это время революционным рабочим движением.
Восстание ткачей шелковой промышленности в Лионе и чартистское движение с их критикой «чудеснейшей» из общественных форм подействовали на буржуазию гораздо более ошеломляюще, чем туманные призраки, вызванные на сцену первым кризисом. Самое раннее социально-экономическое произведение Родбертуса, относящееся по всей вероятности к концу 30-х годов, написанное для «Augsburger Allgemeine Zeitung», но не принятое этой газетой, носит характерное заглавие: «Требования трудящихся классов» и начинается следующими словами: «Чего хотят трудящиеся классы? Смогут ли прочие не дать им этого? Будет ли то, чего они хотят, могилой современной культуры? — Что история когда-нибудь будет ставить эти вопросы с необыкновенной настойчивостью, это давно знал всякий мыслящий человек, но благодаря собраниям чартистов и бирмингамским сценам это стало известно всем». Недалеко было то время, когда брожение революционных идей Франции 40-х годов нашло свое выражение в разных тайных обществах и социалистических школах — прудонистов, бланкистов, приверженцев Кабэ, Луи Блана и т. д., — и когда оно Февральской революцией, прокламированием «права на труд», июньскими днями и первым генеральным сражением между двумя мирами капиталистического общества вызвало взрыв таящихся в его недрах противоречий — взрыв, составляющий эпоху. Что касается другой видимой формы этих противоречий, именно кризисов, то ко времени второго спора материалы и наблюдения, относящиеся сюда, были несравненно богаче, чем в начале 20-х годов XIX столетия. Дебаты между Родбертусом и Кирхманом происходили под непосредственным впечатлением кризисов 1837, 1839, 1847 гг. и даже первого мирового кризиса 1857 г. (интересная работа Родбертуса «Die Handelskrisen und die Hypothekennot der Grundbesitzer» относится к 1858 г.). Внутренние противоречия капиталистического хозяйства дали таким образом на глазах у Родбертуса гораздо более резкую критику учений о гармонии английских классиков и их вульгаризаторов в Англии и на континенте, чем в те времена, когда возвысил свой голос Сисмонди. Что критика Родбертуса находилась впрочем под непосредственным влиянием Сисмонди, доказывает цитата из Сисмонди в самом раннем произведении Родбертуса. Таким образом Родбертус несомненно был знаком с современной ему французской литературой оппозиции против классической школы и пожалуй в меньшей мере с гораздо более богатой английской литературой, — в этом факте заключается, как известно, единственный и притом слабый аргумент легенды германского профессорского мира о так называемом «первенстве» Родбертуса перед Марксом в деле «обоснования социализма». Так, проф. Диль в своем очерке о Родбертусе, в «Handworterbuch der Staatswissenschaften» пишет: «Родбертуса, собственно, следует считать обоснователем научного социализма в Германии, потому что он еще до Маркса и Лассаля дал в своих сочинениях, относящихся к 1839 и 1842 гг., законченную социалистическую систему — критику смитианства, новый теоретический фундамент и проекты социальных реформ». И это со спокойной совестью пишется в 1901 г. (во 2-м издании) — после того и вопреки тому, что Энгельс, Каутский и Меринг написали в опровержение профессорской легенды. Впрочем тот факт, что монархически, националистически и по-прусски настроенный «социалист» Родбертус — этот коммунист для будущего, которое последует через 500 лет, и сторонник твердой нормы эксплоатации в 200% для настоящего — должен был в глазах германских ученых политико-экономов раз навсегда отвоевать пальму «первенства» у международного «разрушителя» Маркса, — этот факт вполне понятен, и никакие убедительные доказательства не в состоянии его поколебать. Но нас интересует здесь другая сторона родбертусовского анализа. Тот же самый Диль, продолжая свой панегирик, пишет: «Но Родбертус проложил новые пути не только для социализма: он двинул вперед всю экономическую науку; особенно обязана ему теоретическая экономия благодаря критике экономистов — классиков экономии, благодаря новой теории распределения общественного дохода, благодаря различию, проведенному им между логическими и историческими категориями капитала и т. д.» Этими великими деяниями Родбертуса, в особенности этим «и т. д.», мы здесь и займемся.
Поводом к полемике между Родбертусом и Кирхманом послужило основное сочинение первого: «Zur Erkenntniss unserer staatswirtschaftlichen Zustande»[166], вышедшее в 1842 г. Кирхман ответил. Родбертусу в «Demokratische Blatter» в двух статьях: «Ueber die Grundrente in sozialer Beziehung» и «Die Tauscligesellschaft»[167]. В ответ на эти статьи Родбертус выступил в 1850 и 1851 гг. со своими «Социальными письмами».
В этих работах дискуссия перешла в ту же теоретическую область, в которой на 30 лет раньше разыгралась полемика между. Мальтусом — Сисмонди и Сэй — Рикардо — Мак Куллохом. Родбертус уже в своем самом раннем произведении высказал ту мысль, что заработная плата в современном обществе при возрастающей производительности труда становится все меньшей и меньшей долей национального продукта, — мысль, которую он считал своею, но которую он с того времени, как он ее высказал, и вплоть до своей смерти, следовательно в продолжение трех десятилетий, сумел только постоянно повторять и вариировать. В этом падении доли заработной платы Родбертус усматривал общий корень всех зол современного хозяйства, в особенности пауперизма и кризисов, которые он обозначал вместе как «социальный вопрос современности».
Кирхман с этим объяснением не согласен. Он объясняет пауперизм влиянием возрастающей земельной ренты, а кризисы — недостатком в рынках сбыта. Относительно последнего он утверждает, что «большая часть социальных зол лежит не в недостаточном производстве, а в недостаточном сбыте продуктов, что чем больше страна в состоянии производить, чем больше у нее средств для удовлетворения всех потребностей, тем больше она подвержена опасности нищеты и лишений». Этим самым дано объяснение и рабочему вопросу, ибо «пользующееся сомнительной славой право на труд разрешается в конце концов в вопросе о рынках сбыта (Absatzweg)». «Итак, — заключает Кирхман, — социальный вопрос почти идентичен с вопросом о рынках сбыта. Даже зло конкуренции, которую там много поносили, исчезнет при наличности надежных рынков сбыта; останется только то, что в ней есть хорошего, — останется соревнование, благодаря которому будут поставляться хорошие и дешевые товары, но исчезнет борьба на жизнь и на смерть, — борьба, причина которой заключается лишь в недостаточных рынках сбыта»[168].
Различие между точкой зрения Родбертуса и Кирхмана резко бросается в глаза. Родбертус видит корень зла в неправильном распределении национального продукта, Кирхман — в ограниченности рынков для капиталистического производства. При всей путанице в рассуждениях Кирхмана, — в особенности в его идиллическом представлении о капиталистической конкуренции, которая сведется к похвальному соревнованию в производстве лучших и самых дешевых товаров, и в его разрешении «пользующегося сомнительной славой права на груд» вопроса о рынках, — он отчасти обнаруживает однако гораздо больше понимания больного вопроса капиталистического производства — ограниченности сбыта, чем Родбертус, который держится за вопрос о распределении. Итак, вопрос, который раньше был поставлен в порядок дня Сисмонди, на этот раз был поднят Кирхманом. При всем этом Кирхман отнюдь не согласен с освещением и разрешением проблемы, которую дает Сисмонди; он стоит скорее на стороне оппонентов Сисмонди. Он принимает не только рикардовскую теорию земельной ренты, не только смитовский догмат, «согласно
