производства, т. е. „национальное разделение труда“ действительно поможет нашему капитализму укрепиться в некоторых отраслях производства; но ведь у нас речь идет не об этом; мы говорим не о случайном участии капитала в промышленной организации страны, а о вероятности построения всего производства России на капиталистическом принципе»[206].
В этой форме скептицизм господина Воронцова приобретает, очевидно, несколько иной вид, чем это можно было подумать вначале. Он сомневается в том, что капиталистический способ производства сумеет завоевать все производство России. Но такого фокуса он не совершил еще до настоящего времени ни в одной стране в мире, даже в Англии. Подобного рода скептицизм по отношению к будущему русского капитализма таким образом должен был распространиться на все страны. И теория Воронцова действительно сводится здесь к общим рассуждениям о характере и жизненных условиях капитализма; она опирается на общие теоретические взгляды, на процесс воспроизводства всего общественного капитала. Воронцов в следующей ясной форме формулирует особую связь капиталистического способа производства с вопросом о рынках: «Национальное разделение труда, распределение всех отраслей промышленности между участвующими во всемирной торговле странами не имеет ничего общего с капитализмом. Рынок, образующийся таким образом, запрос на продукты разных стран, вытекающий из подобного разделения труда между народами, по своим свойствам не имеет ничего общего с тем рынком, который необходим для капиталистического производства… Продукты же капиталистической промышленности поступают на рынок с другой целью: они не затрагивают вопроса, удовлетворены ли все потребности страны; им не нужно взамен себя непременно предоставить хозяину другой материальный продукт, служащий потреблению. Главная их цель —
В этой цитате, которую мы привели буквально, со всеми особенностями стиля Воронцова, читатели имеют образчик, который может им дать представление об остроумном русском теоретике, при чтении которого испытываешь большое удовольствие.
Те же самые взгляды Воронцов впоследствии изложил в своей книге «Очерки теоретической экономии», вышедшей в 1895 г. Послушаем, что он здесь говорит. Воронцов полемизирует здесь против Сэя-Рикардо, а также против Д. С. Милля, оспаривавших возможность всеобщего перепроизводства. Он открывает при этом то, чего никто до него не знал: он обнаружил источник всех ошибок классической школы в вопросе о кризисах.
Этот источник заключается, по его мнению, в ошибочной теории издержек производства, которую разделяла буржуазная экономия. Сточки зрения издержек производства (в которые В. не включает прибыль, чего тоже никто до него не делал), прибыль и кризисы во всяком случае немыслимы и необъяснимы. Но наш оригинальный мыслитель хочет, чтобы мы насладились его собственными словами: «По учению буржуазной политической экономии стоимость продукта определяется трудом, затраченным на его производство. Но дав такое определение ценности, она тотчас забывает о нем и в последующем объяснении явлений обмена держится другой теории, в которой труд заменен издержками производства. Итак, два продукта обмениваются один на другой в таких количествах, чтобы на обеих сторонах были одинаковые издержки производства. При подобном взгляде на обмен излишку товаров в стране действительно нет места. Какой-либо продукт годового труда рабочего с этой точки зрения является представителем известного количества материала, из которого он сделан, орудий труда, изношенных при его производстве, и продуктов, составляющих содержание трудящегося в продолжение периода работы. Являясь на рынок, он (надо полагать „продукт“! — Р. Л.) имеет целью изменить свою потребительную форму, превратиться опять в материал, продукты, нужные для рабочего, и ценность, пойдущую на ремонт орудий, а после такого раздробления его на составные части начнется опять процесс их соединения, процесс производства, в продолжение которого все перечисленные ценности будут потреблены, но зато получится новый продукт, служащий связью прошедшего потребления с будущим». Из этой весьма своебразной попытки представить общественное воспроизводство как непрерывный процессе точки зрения теории издержек производства совершенно неожиданно выводится следующее заключение: «Таким образом, рассматривая всю массу продуктов страны в совокупности, мы не найдем здесь товара излишнего, ненужного по размерам потребления общества; излишек снабжения с точки зрения теории ценности буржуазной политической экономии поэтому невозможен». Исключив путем в высшей степени безответственного насилия над «буржуазной теорией ценности» прибыль на капитал из издержек производства, он тут же делает из этого великое открытие: «Но произведенный анализ открывает еще одну черту недавно господствовавшего в науке учения о ценности; оказывается, что на почве этого учения нет места и прибыли». За сим следует поразительное по своей краткости и простоте доказательство: «Действительно, если мой продукт, издержки производства которого выражаются 5 рублями, обменяется на чужой, такой же стоимости, то полученного будет достаточно лишь для оплаты моих издержек, за воздержание же (буквально так! — Р. Л.) мне не останется ничего». И тут Воронцов берет быка за рога.
«Так, мы видим, что на почве строго логического развития идей буржуазной экономии судьба излишка снабжения товарами и судьба прибыли оказывается одинаковой. Это уже дает нам основание заключить, что оба феномена находятся во взаимной зависимости, что возможность одного из них обусловливается существованием другого. И действительно, пока нет прибыли — нет и излишка снабжения… Другое дело, если в стране образуется прибыль. Она не находится в органической связи с производством, она есть феномен, связанный с последним не технико-естественными условиями, а внешней, социальной его формой. Производство… для своего продолжения нуждается лишь в материале, орудиях труда, средствах содержания рабочих, и потому само потребляет лишь соответствующую часть продуктов; излишек же их, образующий прибыль, не находя себе помещения в постоянном элементе промышленной жизни — в производстве продуктов, должен искать других потребителей, не связанны; органически с производством, потребителей до известной степени случайных. Он (излишек) должен найти таких потребителей, но может и не найти их в требуемом количестве, и в таком случае мы будем иметь избыток снабжения рынка товарами»[207]. В высшей степени довольный этим «простым» объяснением, в котором он делает прибавочный продукт изобретением капитала, а капиталистов «случайными» потребителями, «органически» не связанными с капиталистическим производством, Воронцов, на основании марксовой «последовательной» теории ценности, которой он по его заявлению «держится», в дальнейшем выводит кризисы прямо из прибавочной стоимости.
«Если то, что в виде заработной платы входит в издержки производства, потребляется трудящейся частью населения, то прибавочная стоимость, за исключением доли, назначенной для требующегося рынком расширения производства, должна быть уничтожена (буквально так! — Р. Л.). Если они в силах сделать это и делают это, то излишек снабжения товарами не имеет места, если же нет, — является перепроизводство продуктов, промышленные кризисы, вытеснение рабочих с фабрик и следующий за ним ряд бедствий». Но кто в последнем счете виноват в этих бедствиях, так это, по мнению господина Воронцова, «
«Использовав» теорию стоимости Рикардо в ее «последовательном» марксовом понимании, Воронцов приходит таким образом к теории кризисов Сисмонди, которую он к тому еще в чрезвычайно грубой и упрощенной форме приписывает себе. Но, излагая концепцию Сисмонди, он, конечно, думает, что
