время той поездки, да и позже, хозяева и сотрудники южных ресторанов категорически отказывались брать у них деньги. Когда они на юге заходили куда-нибудь перекусить, рестораны и кафе тут же закрывались на спецобслуживание. Мне потом рассказывали, хозяева этих заведений держали всегда зарезервированным столик, за которым отдыхали Мальцев и Харламов, и говорили, что именно на этих стульях они сидели», – вспоминает друг Мальцева, Алексей Панфилов.
Вернувшись из Сочи, они, загорелые, вдохновленные, решили из аэропорта «Внуково» направиться поужинать в легендарный ресторан Дома кино, в котором любили отдыхать и общаться звезды эстрады, искусства, кино, спорта. Ресторан оказался забит под завязку. Метрдотель признался, что свободные места «пока еще есть за столиком у Высоцкого». «Володя, можно с тобой посидеть?» – спросил Мальцев у актера и поэта. «Конечно, присаживайтесь, мужики», – любезно пригласил их разделить с ними трапезу Владимир Семенович. «А чей тут столик рядом забронирован, не знаешь, Володя?» – спросил Харламов. «Не знаю, говорят, какой-то генерал армии должен со свитой прийти», – ответил Высоцкий. Не успели друзья рассказать своему приятелю из Театра на Таганке, как они славно отдохнули на юге, как Высоцкий, перестав улыбаться, тихонько одернул Мальцева: «Саша, обернись, только аккуратно».
Мальцев обернулся и увидел самую неприятную картину, которая могла предстать его взору. В зал в сопровождении генерала армии и еще трех генералов рангом пониже входил не кто иной, как Всеволод Михайлович Бобров! Когда Мальцев вжал плечи и обернулся назад, то Харламова уже не было за столом. «Где Валерка?» – быстро спросил Мальцев у Высоцкого. «Там! – едва сдерживая смех, показал под стол Высоцкий. – Похоже, и тебе, Саша, нужно лезть туда, другого выхода нет, в прямом и переносном смысле». Мальцев полез под стол, надеясь вместе с Харламовым придумать выход из положения.
«Привет, Володя, как дела?» – подходя к столу Высоцкого и здороваясь с ним, добродушно сказал Бобров. «Да ничего, Всеволод Михайлович, вот заехал поужинать после спектакля», – ответил Высоцкий.
«А это кто там у тебя ужинает? – показал великий игрок рукой под стол. – Сдается мне, что это ботинки Харламова. А ну, орлы, вылезайте!»
Через несколько секунд «на поверхности» показались виновато улыбающиеся Харламов с Мальцевым. К счастью, в этот момент у стола появился знавший их официант, который быстро сориентировался в ситуации и принес им вместо заказанного шампанского «детский» крюшон. «Вот, видите, Всеволод Михайлович, – начал заступаться за друзей Высоцкий, – они к матчам ответным с канадцами готовятся, крюшон безалкогольный пьют. Официант подтвердит». Официант утвердительно покачал головой. «Знаю я их крюшон, по их загорелым лицам вижу, – нахмурился Бобров. – Даю вам завтра день на восстановление, а послезавтра с утра чтобы были на базе».
«Но мы на полчасика заехали поужинать», – попытался оправдаться перед тренером Валерий Харламов.
«Никаких полчасиков. Езжайте домой, если не хотите, чтобы завтра вся Москва говорила о том, что Мальцев с Харламовым в кабаке гуляют, вместо того чтобы к играм с канадцами готовиться», – отрезал Бобров. Через минуту друзья уже выходили из ресторана…
Поездка канадских игроков в Москву 1972 года и ряд пикантных ситуаций, связанных с профи, сейчас вызывают аналогии с рязановской комедией «Приключения итальянцев в России». «Приключения канадских хоккеистов в Стране Советов» также вылились в весьма занятную и поучительную историю. Как и в фильме со счастливым для иностранцев финалом.
Двадцатого сентября хоккеисты сборной Канады прибыли в СССР. Приехав в Москву и расселившись в канувшей ныне в небытие легендарной высотке «Интуриста» у Красной площади, некоторые канадские хоккеисты принялись, «не отходя от кассы», искать в своих номерах сюрпризы от КГБ: «жучки» и прочие подслушивающие устройства. Особенно упорствовал неустрашимый Фрэнк Маховлич, тот самый, который переломил ход канадской части серии во втором матче в Торонто. Ожидая провокаций, он предлагал канадцам поселиться не в официальной гостинице, где «везде имеются уши КГБ», а разбить «ставку канадского командования» – палатки где-нибудь под Москвой. Прямо по Наполеону. «Идет холодная война. Советы могут сделать всё, что им заблагорассудится. Например, начать стройку в четыре утра возле гостиницы, чтобы мы не заснули. Для усиления своей пропаганды они должны выиграть и готовы на всё», – серьезно полагал Фрэнк Маховлич. В «Интуристе» он, зайдя в номер, начал тщательную проверку на предмет нахождения в нем подслушивающих устройств. Фортуна «улыбнулась» Фрэнку Маховличу, подарив ему неизвестное металлическое крепление под паласом, которое он, словно рыбак на подледной ловле, с наслаждением начал вынимать из пола. В том, что он открутил люстру в номере этажом ниже, Маховлич догадался по звону стекла и воплям соседей.
Второй канадец тоже был замечен в откручивании предметов гостиничного обихода. Уэйн Кэшмэн, наслушавшись рассказов о том, что советские агенты обычно следят за иностранцами сквозь некие камеры, расположенные позади зеркал, снял зеркало в своем номере и выбросил в окно, тем самым «удружив своей жене», лишенной возможности прихорашиваться перед выходом. В отместку до конца пребывания канадцев в Москве новое зеркало в номер буяна так и не поставили. В итоге супруга Кэшмэна ходила «наводить марафет» в номер жены Фила Эспозито.
Наконец, опасаясь низкого качества местной еды и угрозы пищевого отравления, канадцы привезли с собой в СССР массу провизии – от мяса до пива. Но эти запасы, помещенные на склад «Интуриста», таяли, по их мнению, не по дням, а по часам. Особенно заокеанские игроки обиделись на пропажу пива, которое «испарилось» из гостиницы сразу же по окончании первой игры в Москве. Позже один из канадских хоккеистов шутливо заметил, что именно после этого неприятного инцидента «они страшно разозлились и решили во что бы то ни стало выиграть всю серию».
Впрочем, не все так плохо складывалось для заморских гостей. Канадские хоккеисты сполна ощутили то радушие, с которым их принимали повсюду, несмотря на холодную войну и «железный занавес». Они встречались с простыми москвичами, посетили Кремль, Большой театр, знаменитые московские музеи.
Но вернемся к ледовым баталиям. Для победы в суперсерии сборной СССР было достаточно в четырех московских встречах не проиграть три раза. Первый матч прошел в заполненных под завязку «Лужниках» 22 сентября 1972 года. Ажиотаж превысил все мыслимые границы. На матч приехали члены Политбюро во главе с Брежневым. Но советских болельщиков больше удивило, насколько мощная группа поддержки последовала в Москву за канадскими хоккеистами. Брат Мальцева Сергей присутствовал на всех четырех играх московской суперсерии. На эти матчи каждому из хоккеистов сборной СССР давали только по четыре пригласительных билета для родных.
О том, чтобы выбить приглашения для других лиц, не могло быть и речи. Десятки начальников, заведующих базами, ресторанами, магазинами были готовы выполнить любую просьбу, поставить самый дефицитный товар, только бы получить заветный квиток. «Для меня это было в диковинку, когда я ждал кого-то, чтобы передать приглашения, и впервые увидел возбужденную толпу канадских болельщиков, одетых в свитера сборной и под присмотром милиции прошествовавших к Дворцу спорта», – признается Сергей Мальцев.
Один крайне любопытный эпизод, связанный как с канадскими болельщиками, так и с невероятным ажиотажем вокруг московских игр, описал в своей книге «Хоккейный репортаж» Владимир Дворцов. «Несколько советских болельщиков, которые, кстати, прилетали на игру даже с Камчатки, не имевших на руках билетов, подошли к канадским любителям хоккея с почти безнадежным в те дни вопросом: “Нет ли лишнего билетика?” Вдруг одна из канадских болельщиц, которая ради этих игр перелетела через океан, сказала скорее ради бахвальства: “Есть, но очень дорогие, по 80 рублей!” Надо сказать, что это было действительно дорого – по тем временам три четверти зарплаты советского инженера. Неожиданно один из советских болельщиков радостно воскликнул: “Беру!” На глазах десятков свидетелей иностранке пришлось выполнить свое обещание и отдать билет.
Когда она поняла, какую глупость совершила, было уже поздно. Через несколько минут она сама попыталась купить билет уже за гораздо большую сумму, чем выручила сама. Но все эти попытки оказались тщетными. Кто же продаст свое место, отказавшись наблюдать за тем, как творится история. Канадка разревелась, как девчонка, не уставая произносить: “Дура я, дура!”»…
Уже первый период первого матча показал, что канадцы извлекли уроки из поражений на родном льду. Игра заокеанских профессионалов в целом выглядела более разнообразной, они перестроились, стали играть строже в обороне и настырнее в атаке. К первому перерыву профи благодаря шайбам Паризе и
