Римский народ построил множество таких городов по всей своей территории; их закладывали также отдельные государи, но не для себя, а ради умножения своей славы, как Александр основал Александрию. Однако такие города, вследствие своей зависимости, редко разрастаются до больших размеров и становятся столицами в своих странах. Подобным образом была основана Флоренция, и не важно, была ли она построена солдатами Суллы или обитателями Фьезоланских холмов, которые спустились на равнину близ Арно, уповая на длительный мир, воцарившийся повсюду при Октавиане: она подчинялась римской власти и поначалу могла расширять свои владения только за счет щедрот императора.
О вольных основателях городов можно говорить тогда, когда какой-либо народ во главе со своим правителем или сам по себе вынужден покинуть родные места из-за морового поветрия, голода или войны и искать нового пристанища. Эти переселенцы занимают города в завоеванных ими землях, как поступил Моисей, или обживают новые, как было с Энеем. В последнем случае можно судить о доблести основателя и о судьбе его наследия, которая может быть тем примечательнее, чем более высокими способностями обладает заложивший основание. Его же доблесть распознается двумя способами: по выбору места поселения и по установлению законов. А поскольку люди действуют по необходимости или по свободному выбору и доблести проявляется больше там, где выбор ограничен, возникает вопрос, не лучше ли избирать для устройства городов бесплодные местности, чтобы люди, промышляющие себе на жизнь и не отвлекаемые праздностью, были сплоченнее, потому что скудость земли давала бы меньше поводов для распри, как можно наблюдать в Рагузе и во многих подобных городах. Такое решение было бы самым мудрым и полезным, если бы люди довольствовались тем, что имеют, и не зарились на чужое. Но так как только могущество обеспечивает людям безопасность, следует избегать таких суровых мест и селиться на плодородных землях, где изобилие позволяет расширять свои владения, защищать их от захватчиков и подавлять всякое сопротивление. Что до праздности, то следует установить законы, принуждающие к тому, чего не требует местность, уподобляясь умным людям, которые жили в прекрасных и плодородных землях, располагающих к безделью и неучастию в доблестных занятиях. Чтобы устранить эти недостатки, вызванные праздностью от избытка природных благ, они установили обязательные упражнения для будущих солдат, так что те превосходили солдат, выросших в странах с суровым климатом и бесплодной почвой. Таково было Египетское царство, в котором эта установленная законом необходимость, несмотря на самый благоприятный климат, позволила воспитать замечательных героев, и если бы их имена не были забыты за давностью лет, они наверняка заслужили бы больше похвал, чем Александр Великий и многие другие, память о которых еще свежа. Если вспомнить тамошнего султана и орден мамелюков, составлявших ополчение, пока оно не было разгромлено турецким султаном Селимом, то можно увидеть, сколько внимания они уделяли военным упражнениям, как опасались праздности, на которую обрекали бы их благоприятные условия, если бы последним не противостояли самые строгие законы.
Итак, я считаю разумным остановиться на плодоносящей местности, если ее плодородие будет умерено должными законами. Когда Александр Великий, стремясь увековечить свое имя, хотел заложить новый город, к нему явился архитектор Динократ и предложил построить его на горе Афон, которая не только хорошо защищена, но и могла быть приспособлена ко всем человеческим потребностям, так что город был бы единственным в своем роде и достойным величия Александра. Но когда Александр спросил архитектора, чем будут жить его обитатели, тот ответил, что не подумал об этом; посмеявшись, Александр отставил этот проект и основал Александрию, заселению которой благоприятствовали урожайность почвы и близость моря и Нила. Говоря о Риме, нужно отнести его к городам, основанным чужестранцами, если считать его родоначальником Энея; если же Ромула, то к городам, основанным местными жителями; в любом случае ясно, что его основали свободные и не подчиненные никому люди; ясно также, что законы, принятые Ромулом, Нумой и другими, выставляли такие требования к гражданам, что плодородные местности, близость моря, многочисленные победы и обширность территорий не смогли испортить римлян, своей доблестью превосходивших жителей всех прочих городов и республик.
Их деяния, прославленные Титом Ливием и относящиеся к общественным или частным делам как внутри, так и вне города, я рассмотрю начиная с внутренних событий, касающихся общественной жизни и заслуживающих, на мой взгляд, наибольшего внимания; а затем рассмотрю их последствия, чем и закончится первая книга, или первая часть настоящих рассуждений.
Глава II
Какого рода бывают республики и к какому относилась республика Римская
Я не стану рассуждать о городах, которые изначально находились в зависимости от других, а буду говорить о тех, что с самого начала избежали чужого ярма и имели собственное республиканское или монархическое управление, но сколь разным было их происхождение, столь непохожи и их законы и устройство. Некоторые из них, при самом основании или немного спустя, получили сразу все свои законы от одного человека, как, например, спартанцы от Ликурга, другие вырабатывали свои законы постепенно, по мере развития событий, как было в Риме. Счастливой можно назвать республику, которую жребий наделяет столь благоразумным гражданином, что он дает ей продуманные и надежные законы, не нуждающиеся в исправлении.
Известно, что в Спарте они соблюдались более восьмисот лет без искажений и без особых потрясений; напротив, тот город, которому не посчастливилось найти разумного учредителя, вынужден сам заботиться о своем устройстве.
Самая несчастливая республика та, которая лишена упорядоченности, особенно если ее устройство во всех своих частях не нацелено на прямой путь, ведущий к истинной и совершенной цели. В этом случае никакие потрясения не заставят ее прийти в порядок; те же республики, которые, не имея совершенного устройства, располагают хорошими задатками, подлежащими развитию, могут постепенно совершенствоваться при благоприятном стечении обстоятельств. Но справедливо и то, что они будут при этом подвергаться опасности, потому что множество людей никогда не согласится принять новый закон и установить в городе новые порядки, если не убедится в крайней необходимости этого, а необходимость возникает только при наступлении опасности, поэтому такая республика может рухнуть, не дождавшись усовершенствования. Об этом свидетельствует пример Флорентийской республики, которая была переустроена благодаря событиям в Ареццо во втором году, а в двенадцатом, после событий в Прато, распалась.
Итак, приступая к рассмотрению внутреннего устройства Рима и происшествий, приведших к его усовершенствованию, скажу, что авторы, писавшие о республиках, насчитывают в них три вида правления, которые они называют принципатом, правлением оптиматов и народным правлением, так что основатель государства должен выбирать один из этих трех, по его мнению, наиболее подходящий. Другие писатели, причем, по мнению многих, более мудрые, полагали, что существует шесть видов правительств, из которых три дурные, а три – сами по себе хорошие, но столь легко поддающиеся разложению, что и они становятся губительными. К хорошим относятся три вышеназванных, дурные же вытекают из первых, и каждый из них похож на себе подобный, так что они легко сменяют друг друга: принципат может быстро стать тиранией, правление оптиматов – сосредоточить власть в руках меньшинства, народное правление без труда переходит в произвол. Таким образом, если основатель республики вводит в своем городе один из этих трех режимов, то ненадолго, ибо никак нельзя помешать ему скатиться в свою противоположность из-за сходства в данном случае добродетели и порока.
Это чередование форм правления возникло стихийно: в начале мира, когда обитателей было мало, они жили, рассеявшись по свету наподобие зверей; когда же население увеличилось, люди стали соединяться вместе и в целях наилучшей защиты начали отличать в своей среде тех, кто был сильнее и храбрее, назначая их предводителями и подчиняясь им. Из этого родилось представление о разнице между делами хорошими и пристойными, с одной стороны, и вредными и преступными – с другой. Когда кто-либо наносил ущерб своему благодетелю, между людьми возникали ненависть и сострадание, они порицали неблагодарных и почитали тех, кто проявлял признательность. Думая о том, что подобная обида может быть нанесена и им, люди пришли к установлению законов во избежание подобного зла и к назначению наказания для нарушителей, откуда и явилось понятие справедливости. Все это привело к тому, что при избрании государя обращались уже не к самому сильному, а к тому, кто был благоразумней и справедливей.
Но когда титул государя стал передаваться по наследству, а не по выбору, наследники повели себя иначе, чем отцы, и, забыв о доблестных деяниях, вообразили, что роль государя состоит только в том, чтобы превосходить прочих в роскоши, сластолюбии и во всех других видах распущенности; так что государи стали внушать ненависть и, соответственно, испытывать страх, который толкал их к нанесению обид, откуда и рождалась тирания. Вскоре все это повело к переворотам, тайным сборищам и заговорам против государей, в которых участвовали отнюдь не самые слабые и робкие, а те, кто, превосходя других своим благородством, величием души и знатностью, не могли выносить позорных
