губернатором Куско; так или иначе, Оргонес являлся высокопоставленной персоной, и Писарро не следовало столь пренебрежительно относиться [к мысли] сдаться ему».
Когда Эрнан и его сподвижники наотрез отказались выходить, Оргонес приказал поджечь дворец. Часть крыши Амару-Канчи была из твердой высококачественной древесины бордового цвета, а часть — была соломенной. Несмотря на дождь, людям Альмагро вскоре удалось поджечь соломенную часть крыши. Вверх начали подниматься языки пламени. По мере того как распространялся огонь, из-под перекрытий дверей повалил дым. Люди Альмагро в это время с предвкушением ожидали конца действа; к их удивлению, люди Эрнана даже не предприняли попытки сдаться. Вот как описывает все это Сьеса де Леон:
«Эрнан Писарро был настроен не сдаваться людям Альмагро, и он сказал находившимся рядом с ним, что он предпочтет быть сожженным заживо, нежели повиноваться приказам штурмующих; и он сам стал в дверном проеме и оборонялся так яростно, что никто не мог войти. Там было столько дыма, что ночь стала еще темнее из-за него. Оргонес… был настроен не выпустить живыми людей, оказавшихся в ловушке, если… только они не сложат оружие и не сдадутся. Тут неожиданно начали валиться большие балки, на которых держалась крыша, к этому времени пламя уже уничтожило соломенную часть крыши. Видя, что… они вот-вот погибнут, находившиеся внутри испанцы стали настойчиво просить Эрнана Писарро покинуть это опасное место и сдаться атакующим, — ведь, в конце концов, они были христианами. Тут с грохотом начал валиться весь дом, и испанцы, большинство из которых получили ожоги и задыхались от дыма, бросились наружу навстречу пикам своих врагов… Капитаны [Эрнан и Гонсало Писарро] сошлись в рукопашной схватке с врагом, но в результате были схвачены, и с ними обошлись отвратительно:…их избивали и подвергали всяческим надругательствам, что было несправедливо… поскольку они были братьями губернатора дона Франсиско Писарро».
Такой оказалась встреча — с избиениями и всяческими надругательствами — двух отрядов испанцев, которые находились далеко друг от друга на протяжении двух лет и оба все это время отчаянно боролись за собственное выживание в разных частях обширной инкской империи. Теперь люди Альмагро связали, заковали в цепи и бросили за решетку обоих братьев Писарро вместе с 20 их сторонниками. На следующий день Альмагро переместил их в храм Солнца — одно из самых священных мест империи, ныне усилиями испанцев превратившееся в темницу.
В то время как Альмагро вплотную занялся захватом Куско, Манко Инка созвал собрание вождей в Оллантайтамбо. Индейские шпионы сообщили своему императору о том, какую борьбу устроили испанцы за Куско, а также о том, что, когда город был захвачен, большинство людей Эрнана перешло на сторону Альмагро. Шпионы донесли императору, что Альмагро захватил Куско уже полностью, — в захвате города принимали участие 600 испанцев и 4000 их туземных союзников. Манко также был осведомлен о том, что второй испанский отряд численностью почти 500 человек довольно быстро движется к Куско с севера. Если обе эти группы, или даже одна, решат атаковать его в Оллантайтамбо, то на этот раз он будет не в состоянии отразить их атаку. На собрании Манко сообщил вождям, что его давно уже приглашали антис нанести им визит, и сейчас пришло время это сделать. Он призвал собравшихся заботиться о себе и о своих близких и выказывать повиновение его сыну, Титу Куси Юпанки.
Речь, вне всякого сомнения, была торжественной и доходчивой, поскольку, несмотря на слова Манко о том, что он всего лишь собирается «несколько дней» пробыть у своих грозных амазонских союзников, смысл доклада был понят всеми присутствующими. Манко Инка, сын солнца, император Тавантинсуйю, отказывался от контроля над западной, южной и северной частями империи. Он отказывался от контроля над побережьем. Он отказывался от контроля над Андами. Он отказывался от контроля над Куско, города его детства и столицы его империи, — при том, что он почти год вел за нее сражения. Он отказывался от контроля над Калкой, долиной Юкай и Оллантайтамбо. Одним словом, император отрекался от большей части той обширной империи, которую он унаследовал и которую основали его предки. Теперь Манко собирался найти себе прибежище в маленькой восточной области, которую инки называли Антисуйю.
Манко полагал, что только в Антисуйю, где господствовала пересеченная местность, он сможет укрыться со своими соратниками от возможных атак. Прочие же его подданные — многие миллионы человек — должны будут подчиниться воле захватчиков.
Присутствовавшим на собрании туземным вождям было очевидно, что вскоре их города и деревни будут принесены в жертву решениями Манко. Некоторые вожди решились выразить свое беспокойство по этому поводу.
Манко заверил вождей, что они вскоре увидятся, и что он будет поддерживать контакт с ними посредством гонцов. Но Манко предостерег вождей, чтобы они не доверяли бородатым чужестранцам и не «верили ни единому слову, которое они произносят, поскольку они много лгут».
Приняв твердое решение по поводу своих дальнейших действий, Манко начал спешно организовывать свое бегство. В то время как вожди начали разъезжаться по своим родным провинциям, увозя с собой обескураживающее послание императора, Манко исполнил роль распорядителя на последних религиозных церемониях, которые призваны были обеспечить безопасность ему и его свите в земле антис.
Когда церемонии закончились и все собрались — тысячи носильщиков, лучники из племени антис, их жены и дети, — Манко подал знак, и процессия двинулась. Он восседал на королевских носилках. На других носилках ехали прочие представители инкской элиты. В составе процессии были жрецы, прорицатели, астрологи, ткачи, каменщики, чтецы кипу, счетоводы, архитекторы, фермеры, пастухи и даже один оракул — одним словом, все те люди, благодаря усилиям которых функционировало инкское государство. Здесь были также Руи Диас и еще 5 испанских узников, связанных веревками и охраняемых туземными воинами.
Экспедиция медленно продвигалась на север, вдоль берегов реки Патаканчи, притока реки Юкай, и, наконец достигнув тропы Пантикальи, начала спускаться по восточному склону Анд.
12. В ЦАРСТВЕ АНТИС
«Земля [антис]… представляет собой сильно пересеченную местность со множеством высоких пиков и ущелий, соответственно там много труднопроходимых троп, которые лошади не в силах одолеть, если только не замостить эти тропы кирпичом-сырцом, что сопряжено с огромными усилиями… Вся лесистая область… очень обширная, [и]… на севере она спускается к морю».
«Те, кто обитает на другой стороне земли, за горными вершинами, сродни дикарям, у которых почти нет собственности. У них нет ни домов, ни кукурузы. В тех местах обширные леса, и люди там живут почти исключительно на фруктах. Там нет поселений в собственном смысле этого слова. В той области протекают крупные реки. Земля там совершенно бесплодна».
После пятичасового подъема процессия наконец одолела тропу Пантикалья. Взгляду путников открылось бескрайнее море облаков, до самого горизонта простиралась сказочная земля антис. Нисходящие отроги, словно аркбутаны огромного собора, постепенно исчезали в обволакивающем тумане, их высящиеся гребни были покрыты черными гривами деревьев.
Зачастую Манко просил специалистов по чтению кипу рассказать ему об истории этой области. Чтецы кипу сообщили Манко, что его прадед Пачакути завоевал Антисуйю, но однажды Тупаку Инке пришлось отвоевывать ее заново. После своего прихода к власти Тупак Инка созвал в Куско собрание, на которое съехались вожди из всех областей империи, в том числе из Антисуйю. Император приказал вождям
