В самую последнюю очередь мы отчитались перед ротой «Б». Через считаные дни после возвращения в Великобританию ребята уже стали готовиться к новым заданиям, а коекто уже и отбыл, но в конце августа нам удалось собраться всем вместе, впервые с начала года, и провести собственный анализ. Успехи SAS во вражеском тылу были значительными. Начиная с 26 января, всего через девять дней после начала войны, из западных районов Ирака, сектора, порученного нашему полку, не было произведено ни одного запуска «СКАДов», – а речь идет о территории площадью несколько сотен квадратных миль.
В одной из таких операций принимал участие Маггер. Его группа численностью в полуроту действовала за неприятельскими позициями начиная с 20 января. 6 февраля Маггер получил приказ атаковать центр связи, имевший жизненно важное значение для пусков «СКАДов».
План состоял в том, чтобы к вечеру седьмого февраля выйти на расстояние одного километра от цели, провести окончательную разведку, уточнить приказы и совершить нападение. Центр, как было установлено, был обнесен бетонной стеной высотой восемь футов и внутренней шестифутовой оградой и защищен двумя бункерами с солдатами, расположенными справа и слева от него. Четыре человека получили приказ уничтожить бункеры из реактивных противотанковых гранатометов при огневой поддержке машин сопровождения. Восьмерым предстояло преодолеть до цели двести метров плоской открытой местности и осуществить задачу по ее уничтожению. Отыскать нахождение связного оборудования не удалось, так как цель получила повреждения в результате бомбардировки союзной авиации. Поэтому Маггер получил приказ взорвать стальную мачту. Ему и его ребятам удалось заложить заряды с таймерами, установленными на две минуты, но когда они начали отход, то попали под шквальный огонь неприятеля.
Группа укрылась в цели, прекрасно сознавая, что очень скоро сработают заряды. По словам Маггера, шли секунды, и один парень, не выдержав, закричал: «Часовые взрыватели! Нам нужно в укрытие! Нам нужно в укрытие!»
– В укрытие? – заорал в ответ Маггер, памятуя о многих тоннах стали, которые должны были вотвот обрушиться им на голову. – Меньше чем через минуту ты получишь такое укрытие, твою мать, о каком не смел даже мечтать!
В этот момент отряд огневой поддержки на «паровозиках» прижал неприятеля к земле, и Маггер с ребятами воспользовавшись затишьем, вскочили и бросились бежать со всех ног. Добравшись до машин, они воссоединились с остальной полуротой и с боем успешно проложили себе дорогу за вражеские позиции. Сверкнула ослепительная вспышка, следом за ней раскатилась ударная волна: взорвались заряды. Башня рухнула.
Машины были буквально изрешечены пулями, однако среди бойцов потерь не было. Но на следующий день выяснилось, что не одному только Маггеру с ребятами пришлось жарко: у двух парней в ткани курток зияли пулевые отверстия.
В другой раз командир разведгруппы отменил задание, увидев плоскую, голую равнину. Решив, что в этой местности выполнить боевую задачу невозможно, он загрузил своих людей в вертолет и вернулся на базу. Впоследствии он мучился вопросом, правильно ли поступил. Лично я, узнав о его поступке, решил, что это был один из самых мужественных подвигов за всю войну. И я жалел о том, что сам не поступил так же.
Иракцы обнаружили тело Винса Филлипса и передали его Красному Кресту, который, в свою очередь, переправил его в Великобританию. Тем же самым рейсом вернулись домой тела Боба Консильо и Стива Лейна, по прозвищу «Быстроногий».
Быстроногий посмертно был награжден Военной медалью за, как говорилось в официальном некрологе, «непоколебимое мужество и командирский дар». Лично я считаю, он проявил этот дар в бою, но еще в большей степени во время отступления. Это Быстроногий заставил нас подыскать лучшее место для засады, и очень хорошо, что мы его послушались, ибо в противном случае мы бы остановили не старое американское такси, а два грузовика, набитых солдатами. Именно Быстроногий заставил Динджера войти в ледяные воды Евфрата и проплыть пятьсот метров, когда ему самому этого хотелось меньше всего на свете. Это и есть настоящий командирский дар.
Боб за последнюю ночь также получил Военную медаль. Сам ли он сделал выбор, или это было сделано за него, но он бросился вперед, словно одержимый, прокладывая себе дорогу через полчища врагов. Тем самым он вызвал на себя шквальный неприятельский огонь, чем, несомненно, помог остальным уйти. Боб получил пулю в голову, которая прошла через все его тело и вышла через живот, воспламенив гранату с белым фосфором в подсумке. Он умер мгновенно.
По обычаю, вещи убитых были распроданы на аукционе. Каждая вещь достается тому, кто выкладывает за нее самую большую сумму, а все вырученные деньги отдаются ближайшим родственникам или отправляются в общий фонд роты. И в этом нет ничего кощунственного; просто у нас в полку так принято. Если думать только о том, что люди получают ранения и погибают, на успокоительные лекарства не хватит никаких средств. Необходимо давать выход внутреннему напряжению, насмехаясь над всеми и над всем. Однажды во время учений в горах один парень сорвался со скалы, и нам потребовалось три часа, чтобы донести его тело до базового лагеря. Оттуда его забрал вертолет, и как только он поднялся в воздух, один из ребят раскрыл рюкзак погибшего и достал оттуда бутылку рома и другое шмотье.
– Твою мать, бедняге ведь все это больше не понадобится, ведь так? – спросил он и был совершенно прав.
Прежде чем хоть ктонибудь успел сказать хоть слово, он прихватил свитер погибшего и был таков. Когда мы возвратились в Херефорд, все взятые на время вещи были возвращены и проданы на аукционе. Это совершенно естественно, хотя никто не говорит, что по погибшим не скорбят. Просто тот, кого больше нет в живых, все равно переживать по этому поводу не станет; к тому же в свое время он участвовал в распродажах вещей других ребят и вел себя в точности так же.
У Боба в шкафу лежало большое мексиканское сомбреро, обычный туристический сувенир. Мне достоверно точно известно, что сомбреро обошлось ему всего в десять долларов, потому что я был вместе с ним, когда он его покупал. Однако на аукционе нашелся идиот, который выложил за это сомбреро больше ста фунтов. Некоторое время я хранил сомбреро у себя дома, затем отнес на могилу Боба вместе с ленточками Военной медали – ему и Быстроногому.
На общих похоронах в Херефорде возникли коекакие проблемы.
Быстроногого кремировали, Винса и Боба похоронили на полковом кладбище. Затем состоялись поминки – мясо под острым соусом и выпивка. Родственники Винса начали ко мне приставать. По их мнению, крепкий, здоровый мужчина не может умереть от такой вещи, как переохлаждение. Я пытался им объяснить, что нет никакой разницы, какой человек крепкий и сильный, – если переохлаждение наступило, тут уж особенно ничего не поделаешь. Я понимаю, что у разных людей чувство горя проявляется поразному, и надеюсь, что со временем родственники Винса примут правду.
На следующей неделе, воспользовавшись предложением авиакомпании «Бритиш эруэйз» для солдат, участвовавших в войне в Персидском заливе, «купить два билета по цене одного», мы с Джилли отправились в Калифорнию. Отдых получился просто фантастическим, и это действительно помогло мне оставить все позади.
Через две недели я вернулся на службу. Марк попрежнему оставался в реабилитационном центре, где он с перерывами провел еще шесть месяцев, прежде чем вернулся к исполнению служебных обязанностей. Крис перешел в учебный центр, став одним из инструкторов, которым предстоит проводить отбор новобранцев. Динджер уже успел уволиться и устроиться на работу за границей. Через два месяца уволился и Стэн, а как только врачи закончили разбираться с моими руками и зубами, их примеру последовал и я.
ЭПИЛОГ
