Сара встала и принялась мерить шагами комнату. Слезы ручьем текли по ее лицу.
— И еще, Смоуки. Он сказал, если я сделаю все, что он велел, он их отпустит.
— Кого?
— Терезу и другую девушку. Он сказал, ее зовут Джессика.
Я почувствовала слабость, это разозлило меня и одновременно привело в смятение. Мерзавец возложил на Сару ответственность за жизни многих людей, взвалил на ее плечи невыносимое бремя и поставил перед невозможностью сделать правильный выбор.
Я задумалась об отпечатках ступней, найденных в доме Кингсли, и вспомнила свой вопрос о Кабрере. Может, Незнакомец втянул Кабреру потому, что у него тоже шрамы на ступнях? Может, он имел с ним счеты?
— А не было ли здесь другого человека, Сара? В доме Дина и Лоурель?
— Насколько я знаю, нет.
— Может, Кабрера был здесь, просто ты его не видела? Вполне вероятно, от него требовалось только пройти по кафелю босиком. Есть еще что-нибудь, Сара? Что, по-твоему, мне необходимо знать?
И вновь этот просчитывающий взгляд.
— Он хотел, чтобы я сделала еще одну вещь, когда вы убьете того, другого. Последнюю. Обещал меня отпустить.
— Чего он хотел?
— Он хотел, чтобы я с ним переспала.
Я уставилась на нее, потеряв на мгновение дар речи. «Клубничка, которой увенчан его десерт, взбитый из боли и удовольствия».
И новый взгляд появился в этих юных, но уже столько повидавших глазах. Взгляд, полный решимости и холодной отстраненности. Он показался мне знакомым, и через мгновение я поняла почему. «Кирби. Кирби тоже так смотрит. Иногда сквозь маску беспечности проглядывают ее настоящие глаза».
— Незнакомец сказал, в любом случае все произойдет примерно через неделю. Я собиралась выполнить его требование, чтобы обеспечить безопасность Терезе, а потом убить его и себя.
В голосе Сары было столько уверенности, что у меня не возникло и тени сомнения.
— Тереза должна остаться в живых, Смоуки. — Сара снова села на кровать и уткнулась в колени лбом. — Простите меня. За то, что я сделала. Это я виновата в смерти Дина, Лоурель и Майкла. Я виновата в том, что произошло в здании ФБР. Я скверный, дурной человек.
И она начала раскачиваться взад-вперед, взад-вперед. Вдруг открылась дверь. Вошла Элайна.
— Я все слышала, Смоуки.
Элайна приблизилась к Саре, которая буквально отпрянула от нее. Элайна схватила Сару в охапку и крепко обняла. Сара сопротивлялась.
— Послушай меня, — с чувством сказала Элайна. — Никакая ты не скверная и не дурная. И что бы ни случилось,
Элайна не говорила «Все будет хорошо», как обычно говорят в таких случаях, — Элайна просто дала Саре понять, что она не одна.
Сара не обняла Элайну в ответ, но перестала вырываться. Она так и сидела, уткнувшись в колени лбом, и дрожала, пока Элайна гладила ее по волосам.
Мы с Кирби и Келли сидели за старомодным кухонным столом. Я по громкой связи разговаривала с Аланом и Джонсом. Я слово в слово передала им услышанное от Сары.
— Нам есть над чем подумать, сэр, — сказала я. — Даже если мы придумаем, как взять Кабреру живым, у нас все равно ни единой улики против Незнакомца. Мы не знаем, кто он. Он никогда не показывал Саре лицо. И я почти не сомневаюсь: отпечатки ног в доме Кингсли принадлежат Кабрере, а не Незнакомцу.
— Кабрера наверняка знает, кто такой Незнакомец, — заметил Алан.
— Верно, — ответила я. — В противном случае у нас могут быть большие неприятности.
— Займись тем, что есть, — откликнулся Джонс.
— Да, сэр.
— Так… что? Кабрера окажется козлом отпущения?
— И не просто козлом, а мертвым козлом. Я совершенно уверена: он подставится под пулю. Возможно, у себя в доме. Я не сомневаюсь — убив Кабреру, мы найдем у него дома массу свидетельств того, что он и есть Незнакомец.
— И наш одержимый опять ускользнет, — высказалась Кирби.
Джонс надолго замолчал — погрузился в размышления.
— Ну, так каков план?
И я выложила план. Джонс засыпал меня вопросами, все обдумал и еще кое о чем спросил.
— Согласен, — наконец сказал он. — Только будь осторожна. И еще, Смоуки. Он убил трех агентов. Жизнь моих агентов превыше всего, а о нем думайте в последнюю очередь. Ты понимаешь, о чем я?
— Да, сэр.
Конечно, я поняла. Он просил меня убить Кабреру, если это поможет сохранить жизнь его людям.
— Я соберу спецназ. А вы двигайте сюда, и начнем операцию.
— Так вам понравилось, что мы придумали с Кирби, сэр?
— Не уверен, что «понравилось» — подходящее слово. Впрочем, я согласен с вашим планом.
У Кирби хватило ума держать язык за зубами, но она широко улыбнулась и подняла большой палец. Она была счастлива, как ребенок, получивший долгожданный подарок на день рождения.
— До встречи, — сказала я и повесила трубку.
— С тех пор как я осталась тут в качестве личной охраны, — сухо сказала Келли, — меня мучит один вопрос.
— Что такое, Кэл?
— Где у них кофейник?
Кирби пожала плечами.
— Плохо дело, Кэл. Здесь нет кофе. И вообще, тебе кофе вреден. Там сплошная химия. Тьфу, гадость!
Келли недоверчиво взглянула на Кирби:
— Как смеешь ты критиковать мои религиозные убеждения?
Келли шутила, как всегда, но ее голос показался мне напряженным.
Я увидела, как Келли побледнела. Первый раз мне пришло в голову, что Келли постоянно приходится преодолевать боль. Боль не уходит; Келли борется с ней, но силы ее постепенно оставляют. Боль в конце концов возьмет верх.
Каждый из недавних ужасов стимулировал мою мозговую и двигательную активность, и только мысль о том, что Келли когда-нибудь не выдержит, вызывала полный ступор.
Я вошла в спальню. Сара перестала дрожать, но выглядела ужасно. Все усилия, благодаря которым она держала себя в руках столько лет, оказались тщетны. Девочка была на грани. Элайна гладила ее по волосам, а Бонни держала за руку.
Я рассказала им о том, что нам предстоит сделать. Глаза Сары оживились. И даже больше.
— А сработает? — спросила она.
— Думаю, да.
Сара посмотрела мне прямо в лицо.
— Смоуки… — она запнулась, — что бы ни случилось, не позволяйте ему ранить себя или ваших друзей. Даже если, — голос ее дрогнул, — даже если все сложится не так, как я хочу. Я больше не могу отвечать за это. Больше не могу. Не могу…
— Тебе не надо ни за что отвечать, Сара. Забудь. Теперь мы на сцену выходим.
Сара потупилась. Сказать ей больше было нечего.
Бонни поймала мой взгляд.
