замечать очевидного. «Карина думает, что я безвольное ничтожество, ни капли меня не уважает! Почему я не видела этого? Почему разрешала собой помыкать? Сегодня она смешала меня с грязью… И даже не поняла, что натворила! Со мной все можно! Я – неполноценный человек! У меня ни мнения своего нет, ни воли, я – не личность! Может, мне потому и не везло все эти годы, что я слушала ее?!»
Давно наступила ночь, а Катя не могла уговорить себя лечь в постель. Она кружила по маленькой квартире, прокручивая в голове все подробности последних лет своей жизни. Теперь девушка ясно видела, что многие решения, даже самые важные, она приняла под давлением подруги. Ее глазами она пыталась смотреть на мужчин. С ее точки зрения судила себя саму. Это Карина указывала ей на недостатки и давала полезные советы, которые Катя никак не могла применить к своей жизни. Недовольство собой, вечное смятение чувств, излишняя самокритика – все это, как понимала теперь девушка, было «подарком» лучшей подруги.
«Я должна научиться жить сама, с чистого листа, – шептала Катя, останавливаясь у окна и вглядываясь в зыбкую темноту двора, испещренную светящимися окнами домов напротив. – Сейчас как раз удобный момент, как ни удивительно. Сережу я потеряла навсегда, а если у меня появится кто-то еще, я не стану ни с кем обсуждать свои отношения. Это даже странно… Но я научусь. Должна научиться!»
Карины не было в ее жизни всего около часа, а Катя уже ощущала ее отсутствие, как некий тревожащий вакуум. Подобное чувство она когда-то испытала после удаления больного зуба. Боль быстро прошла, наступила эйфория, Катя была счастлива, что решилась пойти к врачу… И все же несколько дней нащупывала кончиком языка опустевшее место во рту, словно рассчитывала найти на привычном месте навсегда исчезнувший зуб.
– Ну, либо ложись спать, либо садись работать! – строго приказала она себе, оторвавшись от созерцания двора. – Нет времени страдать, уже наступило воскресенье, а тебе придется пахать еще и за Ларису! Наверняка завтра с утра прискачет!
И словно в ответ на ее мысль заверещал дверной звонок. Катя так и подскочила, прижав руки к груди. Кровь бросилась ей в лицо, она сразу подумала о Сергее. «Но почему это должен быть он? Скорее Карина! Нет, она обиделась насмерть! Лариса села в лужу с поэпизодником? Нет, нет, не она!»
Позвонили еще раз, но намного деликатней, словно вдруг обратив внимание на позднее время. Это придало девушке смелости, нужной, чтобы подкрасться к двери и заглянуть в «глазок».
– Глеб! – выдохнула она, отпирая замки и впуская соседа в квартиру. – Что опять случилось? Собачку закопали?
– Еще как, – отмахнулся тот. У парня был измученный вид, он выглядел так, словно похороны крошечной левретки дались ему нелегко. – Даже два раза.
– Почему это?
– После первой попытки пришлось выкопать, и от штрафа еле отделались, – объяснил Глеб. – Кто-то из жильцов стукнул, что мы собаку хороним во дворе. Будто такая муха может чуму вызвать! Оказалось, все равно, сенбернар или котенок – нельзя. Пришлось ехать за тридевять земель по пробкам в Лосиноостровский парк, только там и пристроили. Лариска уж предлагала ее в помойку кинуть, да я решил, раз уж взялись за дело… Опять же Вика еще не похоронена… Как-то нехорошо.
– Я уже поняла, что Лариса – сентиментальная барышня, – нахмурилась Катя, проникшись еще большей неприязнью к своей новой коллеге. – А ты в курсе, который час?
– Ты же не спишь! – не смутившись, пожал плечами парень. – А час самый подходящий. Я тут потряс Лариску, и она раскололась насчет ночного клуба, куда ездила Вика. Предлагаю его посетить.
– С какой радости? – попятилась девушка. – Нет, меня ты в это не втянешь! Мне надо работать!
– Понимаешь, – гигант заговорил умоляющим тоном, который очень не вязался с его брутальной внешностью, – если я туда завалюсь один, рискую ничего не узнать и внимание лишнее привлеку. А с тобой легче… Сойдем за пару! Ты же все-таки девчонка…
– Ну, все-таки да, – невольно улыбнулась Катя. – А что ты этим достигнешь?
– Да я хочу расколоть ее тамошних знакомых насчет этого Леши. Наверняка они его знают! Где еще она его подцепила, если не там? Со мной они, может, побоятся говорить, а ты проскочишь под соусом подруги… Что тебе стоит? Клуб недалеко, за час обернемся!
– Ну, найдешь ты этого Лешу, а дальше что? – невольно сдаваясь, поинтересовалась Катя. Спать ей не хотелось, а в обществе боксера можно было пуститься в любое ночное путешествие. Единственным, кого стоило опасаться, был сам Глеб, но как раз его Катя совершенно не боялась. Она понимала, что парень целиком поглощен собственным расследованием. И его мрачный энтузиазм заражал и ее. – В милицию отведешь? За то, что он грубо с Викой разговаривал?
– Обойдемся и без милиции, – скупо ответил Глеб. – Я уж знаю, что с ним сделаю, если… В общем, едешь или нет?
– Подожди минутку, – решилась она после краткого колебания. – Накину что-нибудь.
Укрывшись в комнате, она сменила футболку на легкую черную блузку с короткими рукавами. Джинсы Катя решила оставить, они вполне годились для клуба. Подумав, она вытащила из кармана и снова надела на шею бархотку с бриллиантовым крестом. От этого аксессуара весь ее скромный наряд сразу приобрел светскую гламурность. Крест буквально делал чудеса – надев его, Катя мгновенно начинала себе нравиться.
– Едем, – выйдя в прихожую, девушка набросила куртку и зашнуровала высокие ботинки. – Только обещай, что обойдешься без мордобоя! В конце концов, его вину еще надо доказать!
Глеб молча открыл дверь, пропуская ее вперед. Заглянув ему в лицо, Катя решила не повторять свою просьбу.
Глава 7
Клуб в самом деле оказался недалеко. Потрепанная «девятка» Глеба домчалась туда по опустевшим после полуночи улицам за пятнадцать минут. За рулем парень непрерывно курил, явно борясь с волнением, и так же безостановочно болтал, так что Катю эта короткая дорога изрядно утомила. В частности, Глеб рассказал о своем вчерашнем расследовании, предпринятом после разговора с Ларисой.
– Она клялась-божилась, что никакого мужика у них той ночью в квартире не было, но я же эту куклу сто лет знаю, сразу понял, что дело нечисто. Когда Лариска врет, у нее глаза такие «честные-честные» становятся, будто у Степашки из «Спокойной ночи, малыши!». Я по опыту знаю, она до армии мне с такими глазами врала, что Вики дома нет.
Не поверив клятвам старой знакомой, Глеб пошел простейшим путем. Выйдя от Ларисы, он позвонил в соседнюю квартиру и спустя минуту уже обладал богатой информацией. Пожилая соседка, уважавшая парня за вежливость и трезвость, сообщила, что в ту ночь, когда погибла Вика, ей послышался на лестничной клетке шум скандала. Подойдя к двери, она ясно услышала, как мать Вики ругалась с каким-то мужчиной, судя по голосу, молодым. В чем была суть конфликта, соседка не разобралась, но предположила, что парень хотел войти в квартиру, а Марья Юрьевна его не пускала. Судя по всему, гость все-таки добился своего, потому что дверь у соседей захлопнулась и голоса внезапно стихли. Видеть в «глазок» соседка, к своему величайшему неудовольствию, ничего не могла, так как лампочки на лестничной клетке давным-давно не было.
– И ругались они там примерно около часу ночи, – сообщил Глеб. – Так что получается, мужчина к ним все-таки приходил. Лариска врет, значит, дело нечисто. Эх, была б там лампочка!
– Слушай, если этот парень пришел в час, получается, он просидел у них четыре часа! – задумалась вслух Катя, украдкой разгоняя повисший в салоне машины табачный дым. – Так долго выясняли отношения? Вика погибла в пять утра…
– Значит, выясняли, – кивнул Глеб, опуская стекло и выбрасывая окурок. – Уж во всяком случае, не чай с пряниками пили! У Марьи Юрьевны там натуральный женский монастырь! К ним никому хода не было! Да я тебе рассказывал, как пытался с Викой гулять! Наверное, она слегка головой повредилась после того, что с мужем случилось!
– А что случилось-то? – удивилась девушка.
– Да то же, что с Викой, – сумрачно отозвался Глеб, сворачивая к обочине и останавливая машину. – Приехали.
– Погоди! – вцепилась в него Катя. – Как-то же? Он…
