«Чтоб ты подавился!» – мысленно пожелала ему Марина. Она зажгла свет и вышла из кухни. Заперлась в ванной.
– Эй, не закрывай двери! – немедленно застучал в дверь Делон.
Она отодвинула задвижку. Делон не вошел, вернулся на кухню. Она умылась, поглядела на себя в зеркало. Бледная как смерть, черные круги под запавшими глазами. «Куда деваться? – спросила она шепотом свое отражение. – Когда же кончится этот вечер, эта ночь! Уж скорее бы… Что угодно, только прочь отсюда, из этой квартиры… Нет сил!»
На полочке стояла кисточка для бритья, и, глядя на нее, Марина почувствовала, что вот-вот потеряет над собой контроль. Она взяла кисточку и медленно провела ею по щеке. «Совсем сухая… – прошептала она. – И я скоро умру…» Она закрыла глаза, и из-под опущенных век потекли слезы. Первые слезы за этот долгий день. Она не вытирала их. Сидела молча на краю ванны, держа в руке кисточку для бритья.
В прихожей заскрипел расеохшийся паркет – Делон прошел в комнату. Она постаралась взять себя в руки. Промыла опухшие глаза, причесалась. Поймала себя на мысли, что пиджак придется стирать, – слишком много жидкости вылилось на него сегодня – вода, слезы… «А может, никогда в жизни больше не придется стирать! – усмехнулась она. – Хотя еще то утешение…» Она сняла пиджак и бросила его на пол. Вышла на кухню.
Теперь она упрекала себя за то, что так долго проторчала в ванной, – ведь там ей не было слышно, отъезжает ли от дома машина. Но она хотела надеяться, что машина еще здесь, что Света ждет… Только чего? Марина стояла в темной кухне, глядя в окно. Света знает, как расположены окна квартиры, – могла сориентироваться, раз поднималась наверх. Этаж знает, куда выходит дверь квартиры – тоже. Если она внизу, то наверняка глядит наверх, на это окно. Можно подать знак. Только какой? И о чем? Просто помигать светом в окошке – я, мол, здесь, еще жива?
Марина прижалась лицом к стеклу, пытаясь что-нибудь разглядеть внизу. Но уже совсем стемнело, да и разросшиеся под окнами клены закрывали от нее все, что делалось во дворе. Сколько ни вглядывалась в темноту – ничего не могла увидеть. И все же она подала знак туда, в ту темноту, – трижды включила и выключила свет на кухне, прислушиваясь, не идет ли кто. После чего снова припала к окну. И темнота ответила!
Внизу, чуть правее подъезда, в черной тени деревьев трижды зажглись и погасли фары машины! У Марины сильнее забилось сердце, когда она глядела на место, откуда был подан знак. Как близко спасение! Внизу, во дворе – рукой подать! И как далеко… Что же делать? Делон прикончит ее прежде, чем она успеет что-нибудь предпринять… Своей жизнью он, конечно, дорожит больше, чем этим драгоценным грузом… Что же это все-таки за груз? Что там находится? Она так и не успела узнать. «Нет, лучше ничего не знать! – оборвала себя. – Чем больше я знаю, тем меньше у меня шансов на спасение. Да и так уже никаких…» Она прислушалась к тому, что происходило в комнате. Ничего не происходило. Тихо. Смотрят свой беззвучный телевизор. Свет в коридоре включен. К двери незаметно не попадешь, да и не откроет она дверь.
«Почему же Света не вызовет милицию? – в отчаянии спросила она себя и тут же ответила на свой вопрос: – Милицию? Да она боится милиции… Перед законом не чиста, да и за своего милого, конечно, тоже боится… Будет охранять его, пока он ее не бросит… А ведь он еще не бросил… Ах, Света, Света, ты одновременно и пытаешься меня спасти, и губишь!»
Внезапно ее разобрал голод. С утра она ничего не ела.
На столе стояли недоеденные Делоном консервы, но ей было противно к ним прикасаться. Она достала из холодильника сыр – единственный продукт, который не осквернил Делон, и сделала бутерброд. В результате, когда он вошел в кухню, его глазам представилась идиллическая картина: будущая жертва мирно жевала бутерброд, распахнув глаза и явно соображая, что сделает с деньгами, которые добрый Делон отдаст ей завтра утром. Во всяком случае, Марина очень хотела произвести именно такое впечатление.
Делон хмыкнул и присел за стол.
– Спать не хочешь? – спросил он ее.
Она отрицательно мотнула головой.
– А выпить? – Он показал принесенную с собой бутылку, где оставалось немного коньяку.
– Разве чуть-чуть.
Они говорили беззлобно, почти по-приятельски, как люди, которым уже нечего друг от друга скрывать. «А в самом деле, что скрывать? – подумала Марина. – Между нами два убийства, общая тайна… Правда, я скрываю от него, что не верю ему. А он – что убьет меня, когда я получу груз. А вдруг он не собирается меня убивать? – мелькнула у нее внезапная мысль. – Может, в моих силах сделать так, чтобы он меня не убил? Демонстрировать полное равнодушие к смерти Володи… Быть спокойной, доверчивой… Что же дальше? А может быть то, что он поверит мне и сохранит жизнь. Пережить завтрашнее утро, а там… Там появится, в конце концов, возможность убежать… И если хватит сил – отомстить… Ах, да я согласна не мстить, мы не на Сицилии, но жить, жить! А вот отсюда мне, похоже, и правда не выйти…»
– А твой уже дрыхнет, – заметил Делон, поглядывая на нее. Было в этом взгляде что-то, отчего ей сделалось нехорошо.
– Никакой он не мой! Я ведь от него ушла.
– Я понял, – согласился Делон. – А чего ты ушла? Что, он как мужик не тянет?
– Ну, – подтвердила Марина. Она все яснее чувствовала неладное, ей стало страшно. Она встала и отошла к окну. Отвернулась от Делона. Теперь она скорее слышала, чем видела то, что он делал. Шорох. Лязганье открываемой «молнии».
– Иди-ка сюда, – позвал ее Делон.
Похолодев, она обернулась. Он сидел на стуле откинувшись на спинку. Ширинка брюк была расстегнута. Марина успела заметить, что под ними не было белья. Она отвела глаза.
– Иди, чего боишься? – Делон поймал ее за руку и притянул к себе.
И только одно она восприняла как реальность – тройную вспышку фар, которой внезапно озарилась внизу темная листва… Света все еще была там, она подавала ей знак… И Марина смотрела на эти огни как на свою последнюю надежду, последнюю зацепку за жизнь…
Наконец Делон отпустил ее и отошел к раковине, помыться. Зашумела вода, снова лязгнула «молния» на брюках. За все это время он так и не снял куртку, выглядел так, будто только что вошел с улицы и в любой момент готов туда вернуться.
Марина стояла на коленях у подоконника. У нее не было сил встать.
– Ну что? – Его голос раздавался над самой ее головой – голос спокойный и насмешливый. – Это будет получше, чем у твоего мужика, а?
Она не ответила.
– Оденься, замерзнешь. – Делон кинул ей свитер.
Она взяла в охапку одежду, дрожа от холода и боли.
– Приму душ, – стуча зубами, выдавила из себя она.
– Давай прими, – смилостивился Делон. – Только не запирайся.
Горячая вода хлынула на нее, помогла ей заплакать. Она старалась подавить в себе рыдания, скорчившись на дне ванны, зажимала рот рукой. Подставляла струям воды свое измученное, исцарапанное, загаженное Делоном тело и жалела, что не может вымыть в придачу свою душу… Марина извела на себя целый кусок мыла, натираясь им с бессмысленным упорством, пока все ее тело не стянуло и не защипало. Потом она вытерлась и высушила волосы феном, все время ожидая, что дверь откроется и войдет Делон. Но он, видимо, не собирался больше к ней приставать.
Выйдя наконец из ванной, она поплелась в комнату. На столе стоял недопитый кем-то стакан с коньяком. Она выпила, сколько смогла себя заставить, и рухнула в кресло. Сил у нее не было ни на что, даже на злость. Если бы Света в этот миг предложила ей новый вариант освобождения, Марина бы и пальцем не смогла пошевелить. Сергей сидел на диване, слепо уставясь в экран телевизора. Делон, видимо, был на кухне. «Здесь, в кресле, он по крайней мере не тронет меня!» – подумала она. Глаза закрылись сами собой. Она провалилась в сон, похожий на обморок.
Глава 7
На следующее утро она проснулась оттого, что прямо над ее головой раздавался голос Делона. Он говорил по телефону. Видимо, он только что подключил его. Она разобрала несколько последних
