Могло ли это случиться? Могло. Что такое «совместительство» недопустимо, ни у кого не было сомнения, и в отношении Филатова оргвыводы уже сделаны. Однако Филатов, называя фельетон «сплошной клеветой и выдумкой», обратился в суд, требуя привлечь Гайдара за оскорбление. И суд, удостоверившийся в правильности изложенных в фельетоне фактов, все же признает «форму самого фельетона оскорбительной» и выносит автору общественное порицание.
Дело, оказывается, только в форме. Форма фельетона не понравилась. Выходит, что лучше было напечатать протокол. Выходит, что фельетонную форму произведений надо изгнать из газет. Но под силу ли это сделать нарсуду 2 участка г. Перми? Согласится ли читатель читать протоколы? Должна ли газета считаться с этим, вытекающим из существа дела, выводом суда?
Нет и нет. Рабочий-читатель это понял и встал на защиту Гайдара. Рабочий-читатель знает, что партия и Советская власть на газету смотрят не так, как нарсуд 2 участка г. Перми.
…Преступление Гайдара рабочим-читателем воспринято как его заслуга. Читатель толкает Гайдара на новые такие преступления, и Гайдар продолжает эти преступления совершать там же, так как он дал подписку о невыезде.
Может быть, нарсуд изменит меру пресечения? Может быть, вообще в согласии с общественным мнением суд найдет возможным пересмотреть свое, несомненно, ошибочное решение?»
«Правда» опять пришла на помощь Гайдару.
Но как бы ни нападали на него проходимцы и бюрократы, Гайдар не унывал.
В стране строились новые заводы, фабрики, поднимались целые города. И обо всем хотелось поскорее написать, а для этого нужно много, очень много ездить, чтобы все увидеть своими глазами. Теперь Аркадий нигде не спал так крепко, как на жесткой полке качающегося вагона, и никогда не был так спокоен, как у распахнутого вагонного окна, в которое врывался свежий ночной ветер, бешеный стук колес да чугунный рев дышащего огнем и искрами паровоза.
Ну что ж, прощай, Пермь, и снова в путь!..
Вместе с Николаем Кондратьевым Аркадий долго путешествовал по Средней Азии, а в феврале 1927 года переехал в Свердловск и поступил на работу в редакцию газеты «Уральский рабочий».
Сначала у Аркадия не было своей комнаты. Город был перенаселен, новое строительство развертывалось еще туго, и Аркадий часто отправлялся в обход по коммунальным и частным домам.
День шел за днем, а квартиры все не подыскивалось. Аркадий не очень-то горевал. Ведь он во время своих хождений по Свердловску не столько присматривал квартиру, сколько приглядывался к тому, как живут люди. Эта частная жизнь, поворачивающаяся к нему то уродливыми, то прекрасными сторонами, давала ему материал для новых книг.
В Свердловске 10 февраля 1927 года в три с половиной часа дня техник Силанов подошел к доске генерального пульта, спокойно повернул рычажок, и электрической ток в 3000 вольт, бесшумно ударив провода, полился непрерывным потоком на заводы Свердловска.
Сколько труда было затрачено для того, чтобы на краю болота, среди хмурого леса построить новую электростанцию! Гайдар знал, он видел сам, как первые кирпичи подвозились на лодках, первые бревна подтаскивались вручную — и вот уже город получил первый ток.
Уходил Гайдар с электростанции неохотно, хотелось задержаться и все глядеть и глядеть на это море электрических огней, но времени в обрез — в редакции ждут отчет об открытии электростанции, ведь статья идет в номер.
Гайдар пришел в редакцию, сел за стол, достал блокнот и стал писать отчет об открытии электростанции, а начал он его со слов своего давнего редактора, который однажды упрекнул его, Гайдара, за то, что он «игнорирует светлые стороны текущего момента». Назвал статью он просто и броско — «3000 вольт».
В «Уральском рабочем» уже целый месяц печаталась «с продолжением» большая повесть Гайдара «Лесные братья». В ней было много недостатков, но она имела успех у читателя, и даже сам уральский сказочник Павел Бажов отозвался о повести одобрительно, сказав, что в литературу пришел новый человек, умеющий писать искренно и просто.
А тут случилось новое горе: умер отец. Окопы империалистической войны, гражданская война сильно подорвали здоровье Петра Исидоровича. Телеграмму со скорбной вестью родные послали в Пермь, но Аркадия там не оказалось.
О смерти отца он узнал позднее, когда друзья принесли газету «Нижегородская коммуна». В черной траурной рамке Аркадий прочитал:
+----------------------------------+
| Коллектив служащих |
| Арзамасского районного союза |
| потребительских обществ извещает |
| о смерти председателя правления |
| ГОЛИКОВА |
| ПЕТРА ИСИДОРОВИЧА. |
| Похороны 27/IV?27 г. в Арзамасе. |
+----------------------------------+
Теперь у Аркадия не было ни отца, ни матери.
Но жизнь продолжается, и нужно бороться с горем, бороться и не сдаваться!
В 1927 году Аркадий переезжает из Свердловска в Москву. Здесь выходит повесть «Всадники неприступных гор».
Привыкший к бесконечным путешествиям, он плохо чувствовал себя на одном месте. А ведь совсем недалеко Ока, Волга, Нижний Новгород, родная речка Теша, Арзамас. Эти края были для него милей всего, хотя повидать он уже успел немало. В 1928 году Аркадий едет в родные края, в город далекого детства.
В то время он писал повесть из времен гражданской войны «На графских развалинах» — о детях-беспризорниках. Действие повести развертывалось на Украине.
«А почему надо писать об Украине, — думал Аркадий, — когда вот совсем рядом город детства, такой близкий и дорогой сердцу?»
В Арзамасе Гайдар остановился у Мити Похвалинского.
Допоздна сидели и вспоминали 1921 год, 58?й полк, которым Аркадий командовал, городок Моршанск, бои с бандой Антонова. И еще много чего вспоминали…
Аркадий навестил могилу отца. Кладбище походило на лес — так оно заросло высокими березами, которые днем и ночью о чем-то глухо шумели.
Воспоминания былого всколыхнули Аркадия.
«Может быть, это новая книга? — думал он. — Книга о детстве, о маме, о Николае Николаевиче, о хороших людях, о том большом, что произошло с ним на улицах по-прежнему тихого, утопающего в зелени городка?»
Так здесь, в Арзамасе, зародилась мысль написать большую книгу о своем детстве, о боевой юности, о гражданской войне, книгу о времени, о себе, о славных людях — коммунистах, которые вывели его на большую дорогу жизни.
Писать новую книгу пришлось уже далеко от Арзамаса — в Архангельске, куда он, Аркадий Петрович, приезжает к жене и где недавно родился сын Тимур.
«Аркадий Петрович…» Все чаще величают его по имени и отчеству. И писателем уже именуют, но Аркадием Петровичем звать, пожалуй, еще рановато, да и писателем тоже. Ему ведь всего двадцать четыре года — годы не большие. Да и не маленькие! Он уже сам отец, и это очень хорошо: сын родился крепкий, здоровый, и назвали его Тимуром.
Имя сыну придумали не сразу. А нужно было торопиться: тогда шла Всесоюзная перепись населения. А число жителей города Архангельска 8 декабря 1926 года как раз и увеличилось на одного гражданина — сына Гайдара. Какое же ему дать имя? И не простое, поскольку у новорожденного фамилия монгольская. Заглянули в энциклопедию, в словари, где говорилось о Монголии, перебрали десятки восточных имен и названий: темир-комуз — музыкальный инструмент, Темир-Тау — поселок.
