ворвалась в огражденный стенами город.
А когда отряд разбили, храбрую Алену злые люди бросили в деревянный сруб и крепко-накрепко приковали к стенам чугунными цепями, а потом — вот палачи! — подожгли сруб.
Все сгорело, и от сруба ничего не осталось — одна зола, но цепей чугунных почему-то не нашли. Говорят, что их унесли храбрые люди — товарищи Алены, чтобы сохранить цепи как святыню, а еще говорят: когда сруб загорелся, они сумели проникнуть внутрь и спасти Алену.
Все, что произошло с Аленой, было очень похоже на сказку. И хотя, кто их знает, что это за люди разинцы и почему Алена стала командовать отрядом, но сама история понравилась Аркадию. Женщина, а какая храбрая — за свободу билась!
Ставили и спектакли.
Играл Аркадий в пьесе, которая называлась «Среди цветов». Спектакль начинался с того, что старик- садовник утром выходил со своей внучкой в сад, где на клумбах росли роза, лилия, фиалка, маки. Эти цветы изображали малыши в разноцветных костюмах. Впереди садовника с тачкой бежала его белокурая внучка и громко распевала:
Садовника играл Аркадий. Роль внучки исполняла младшая сестренка Катюшка.
Аркадий с большой бородой из пакли и с трубкой во рту важно осматривал цветы, выгоняя из сада маленьких зеленых букашек.
Еще в одном спектакле он изображал старого отставного солдата. Аркадий увлеченно размахивал указкой, а его партнеры, игравшие деревенских мальчишек, повторяли за ним хором:
Но что особенно надолго запомнилось, так это, конечно, спектакль «Мцыри» по Лермонтову, в котором Аркадий играл главную роль.
Поначалу все шло как нельзя лучше. Уже распределили роли, начались репетиции — и вдруг заминка: кто же будет играть барса? Ведь в Арзамасе зверинца нет, зоопарка тоже, а без барса какой спектакль?
И выход нашли. Решили привлечь к участию в представлении… соседского кота. Кот, правда, не пятнистый, весь рыжий, но зато огромный и толстый.
Коту бросили сырую кость, он грыз ее и рычал от удовольствия, помахивая пушистым хвостом. Ну совсем как у Лермонтова!
Но когда Аркадий тихонько задел кота рогатым суком, «барс» истошно завыл и вцепился когтями Аркадию в ладонь. Исполнитель чуть не закричал от боли. Очень хотелось отбросить кота, но тогда бы зрители, с таким восторгом наблюдавшие за борьбой Мцыри с разъяренным хищником, конечно, разочаровались бы и спектакль провалился.
Аркадий упал на пол и продолжал «борьбу». Но вот враг стал изнемогать и уже совсем жалобно запищал. Аркадию стало жалко кота, и он выпустил его.
«Барс» недовольно фыркнул, сверкнул зелеными глазами и, поджав хвост, удрал.
Спектакль прошел с успехом. Долго вызывали на бис артистов и, конечно, Аркадия и даже рыжего кота, но тот, выглядывая из-под кровати, сердито сверкал своими зелеными глазами. Весь вид его красноречиво говорил, что участвовать в спектаклях он не имеет никакого желания…
Аркадий ликовал. С гордым видом победителя он целую неделю показывал мальчишкам искусанные котом руки и царапины на шее и декламировал:
…Весну в доме Голиковых всегда ждали с нетерпением, особенно Аркадий. Почернеет снег, запоют веселые ручьи, и кругом станет зелено-зелено, а там и лето — благодатная, счастливая пора.
Правда, вот только грязь после дождя в Арзамасе непролазная. Выйдешь на крылечко, слышишь, звякнуло кольцо на соседской калитке. Сосед вышел — в галошах на босу ногу, в разодранном картузе, в полушубке. Поглядел направо, налево.
— Вот так грязища!
— Ну и послал же бог! — откликается прохожий, с трудом вытягивая ногу из жидкой грязи.
— Пожалуй, того… не перейдешь через улицу-то, — сокрушается сосед.
— Куда там! Вчерась городскому голове новые сапоги принесли, охотницкие, нарочно заказывал для грязи. Одиннадцать целковеньких отдал. А вот нам-то как?
В такую погоду маленьких Голиковых на улицу не выпускают. Вот летом — совсем другое дело, тут уж полное раздолье!
Этим летом Аркадий облазил с ребятами все окрестности города. Рощи — Высокая гора и Утешная, — берег речки Теши, кладбище, заросшее, как лес, высокими старыми деревьями, Горячий пруд с орешником по берегам, Мокрый овраг с его родниками, бьющими прямо из-под земли.
Каждый день Аркадию приносил много открытий.
Учился он тогда в частноприготовительной школе Хониной, готовясь поступить в реальное училище.
Школа Хониной помещалась на Большой улице. Обычный двухэтажный домик, окрашенный в голубой цвет. У Хониной училось человек 35—40. Аркадий неохотно посещал голубой дом. Здесь учились избалованные сынки богатых родителей, а главное, все они ужасно «задавались».
Вот Инка Бебешина — дочь купца, так ее папочка на пролетке привозит, хотя и живет эта самая Инка на той же улице, где школа. Да, конечно, он, Аркадий, ни за что не стал бы ходить в этот дом, если бы не мама. А маму уверили, что лучше Хониной никто в реальное училище не подготовит.
Хонину звали Зинаидой Васильевной. Сначала ее Аркадий даже полюбил, но потом его симпатии постепенно улетучились. Во-первых, Хонина заставляла решать задачки по всем учебникам, какие только есть на свете. А это же совсем не весело. А во-вторых, Хонина часто ворчала на новую учительницу, очень молодую девушку, в сером гимназическом платье.
Новую учительницу тоже звали Зинаидой Васильевной. Эта учительница занималась с третьим классом, в котором учился Аркадий, но только тогда, когда старшая Зинаида Васильевна болела. А болела она почему-то часто.
Однажды Хонина вошла в класс и предупредила:
— Дети, завтра я в школу не приду, плохо себя чувствую. Но мы ждем инспектора из Нижнего. Когда он войдет в класс, вы должны встать и хором сказать: «Здравствуйте, Ваше высокопревосходительство!» Понятно? Давайте повторим, прорепетируем. Итак, здрав-ствуй-те, Ва-ше вы-соко-превос-хо-ди- тельство.
Ученики хором повторили приветствие.
— Ну вот и хорошо. Только надо громче. Постарайтесь!
На другой день вся школа ожидала приезда высокого начальства. Молоденькая учительница нервничала больше всех: инспектора, да еще из Нижнего, она никогда в жизни не видела. Но начальство задерживалось, и она ушла в самый дальний класс, к первоклассникам.
И вдруг, о ужас, из комнаты, где занимался третий класс, донеслось:
— Здрав-ствуй-те, — и еще громче, оглушающе: — Ва-ше пре-вос-ходи-тель-ство!
Сразу же после этих слов последовал взрыв смеха.
«Ну, опозорились, — думала учительница. — Провалились! Будет мне за это от Хониной». — И
