Необычна весна 1969 года: холода, дожди, непогода — и зеленая, как степь, пустыня. Давно пора наступить испепеляющей жаре. Я жду горячего солнца и насекомых, сейчас таких инертных от прохлады.
Среди травы — небольшая полянка. Тут гнездо кроваво-красного муравья Формика сангвинеа, Каким-то путем заботливые хозяева ухитрились защитить площадку гнезда от наступления растений. На ней я вижу необыкновенное: прямо на земле лежит кучка довольно крупных личинок. Их вынесли сюда рачительные няньки, очевидно, чтобы погреть на столь редком ныне солнышке.
Мое появление вызывает переполох. За каких-нибудь четверть минуты все личинки схвачены, спрятаны и поток спасателей уже толпится во входе. Еще минута — и будто не было никаких личинок наверху, все спрятаны до единой. Уж не вели ли за ними неусыпное наблюдение особые сторожа?
Обычно муравьи, к какому бы виду они не принадлежали, никогда не выносят на поверхность земли свое потомство, и я за всю свою долгую жизнь, увидел такое впервые. Наверху ведь их могут поклевать птицы, коварные наездники отложить в них свои яички. Да и кожа личинок не для солнца — нежна и прозрачна. Их полагается воспитывать в темноте. Но что поделаешь, когда солнца нет!
Быть может, личинок вынесли наверх ради солнечной ванны, целительного ее действия для изгнания недуга? Очень вероятно.
Нашлось в ущелье еще гнездо кроваво-красного муравья. Тоже старое и без помощников (обычно молодые семьи этого вида ведут себя как настоящие «рабовладельцы», впоследствии освобождаясь от помощников). Густая трава совсем закрыла его от солнца. Отопительная система жилища оказалась испорченной. Что делать? В поверхностных камерах не согреешь потомство: земля в тени. Здесь муравьи вышли из затруднения обычным путем. Из соринок, палочек, соломинок возвели над травой два небольших и полых холмика и сложили в них молодь. Вышли из затруднения!
Потом мне довелось увидеть точно такой же полый внутри земляной холмик, напичканный молодью у муравьев тетрамориумов. Смелые крошки оказали отчаянное сопротивление моему вмешательству и лавиной пошли в атаку на мои ноги и руки.
Может быть, в борьбе за тепло и у других муравьев появились такие же холмики. Только разыскать их в густой траве трудно.
Донные осадки древнего моря: голые глиняные горы, изрезанные дождями, ветрами, морозами и жарой. Растительности почти никакой. Но в глубоких ущельях кое-где пробиваются из-под земли крошечные родники в обрамлении трав, кустарничков и деревьев пустыни. Это так называемые горные тугаи. Я забрался в такой тугай. Он жалок, почти истреблен, здесь несколько лет подряд была зимовка скота.
Ранняя весна. Жизнь только что пробуждается, сегодня средина апреля, первый настоящий теплый день.
Вот и несколько рыжих степных муравьев Формика пратензис ползут среди общипанных скотом кустов злака чия. Где-то здесь должно быть их жилище. Искать приходится недолго. Оно совсем на открытом месте без тени, муравьям летом достается от жаркого солнца, поэтому они такие темные.
Муравейник, волею судеб оказавшийся фактически в пустыне, совершенно плоский, ничего общего с теми, которые в народе называют муравьиными кучами. Впрочем, заметен едва различимый и очень ровный холмик. Сейчас пора оживленного строительства. Муравьи натаскали на возвышение своего жилища мелкие обломки стеблей чия, густо переслоили их с пушинками от семян пустынного полукустарничка терескена. Получилась неплохая нашлепка с чудесными теплоизоляционными свойствами. Под ней не так страшны лучи жаркого солнца пустыни.
Жилища этого вида в горных лесах Тянь-Шаня совсем другие. Там ради солнца приходится строить большую кучу из палочек и хвоинок. Везде по-разному: где тепло излишне, а где его не хватает.
В елово-пихтовом лесу Западной Сибири царит сумрак и тишина, и внизу растут только хвощи да папоротники. Наверху над вершинами хвойных деревьев гуляет ветер, светит солнце, жужжат насекомые. Здесь большому старому муравейнику рыжего лесного муравья давно не хватает солнечного тепла, и поэтому от него тянется торная тропинка в сторону мохового болота. На самом его краю между пахучими кустами багульника, у засохшей сосенки, построен неряшливый высокий конус из хвоинок. Он на свету, в нем тепло. Где же, как не тут прогревать куколок и личинок! Сейчас по торной тропинке тянется вереница муравьев, и многие несут куколок от этого «детского садика» к старому родительскому дому. Хватит прогреваться, взрослому муравью полагается появиться на свет в настоящем жилище.
Рано утром наш бивак как копошащийся муравейник: все заняты, сворачивают палатки, укладывают на машину вещи. Несколько часов пути и мы оказываемся на другой стороне озера Иссык-Куль, в глубоком лесистом ущелье. Рядом шумит ручей, высокие стройные, как пирамидки, тянь-шаньские ели чередуются с зелеными полянками, украшенными цветами. По другую сторону ущелья — безлесные склоны, покрытые степными травами, низкие можжевельники едва прикрыли наверху голые скалы. На самую вершинку высокой ели уселся черный дрозд и запел мелодичную песню. На склоне поросшей лесом горы, зачуяв людей, громко рявкнула косуля. По сухой ветке ели дятел выбил клювом свадебную трель. Просвистели чечевицы, зазвенели синички... В этом ущелье нам предстоит прожить около месяца. Работы много. Будем заниматься изучением природы этого интересного горного края.
Тут же и колония лесного красноголового муравья Формика трункорум, всюду виднеются его муравейники. От них исходит крепкий запах муравьиной кислоты и сохнущей, нагретой солнцем хвои.
Красноголовый муравей — хозяин здешних еловых лесов. Ловкий и отчаянный охотник, он уничтожает множество различных насекомых-врагов леса.
Рядом с биваком стоит высокий пень. Его основание присыпано хвоею муравейника. На верхушке пня тоже набросаны хвоинки. Рано утром по пню снизу вверх уже тянется вереница муравьев-носильщиков. Каждый несет в челюстях чехольчик с куколкой и заботливо укладывает на верхушку пня под маленький холмик из палочек и хвоинок. Сюда попадают лучи солнца, и куколки греются почти весь день. Здесь настоящий муравьиный инкубатор.
К вечеру, когда мы собираемся на биваке и, поужинав, усаживаемся возле костра, по пню снова тянется вереница муравьев с куколками, но уже в обратном направлении вниз, к его основанию. Теперь носильщики заботливо прячут потомство поглубже в муравейник, спасая ее от прохладной ночи и холодного утра.
Это латинское слово, недавно вошедшее в русский язык, состоит из двух, «герба» — трава, и «цидо» — убиваю. Так называются химические вещества, предназначенные в сельском хозяйстве для борьбы с сорняками. Уничтожая сорную растительность, они щадят культурные растения. Гербициды стали применять сравнительно недавно. Но муравьи используют их испокон веков.
Весною палы сожгли несколько муравейников степного рыжего муравья. Но в большом муравейнике, к счастью уцелели жители; была холодная погода, и муравьи отсиделись в глубоких подземных галереях. Когда же пожар утих, и ветер унес запах гари, погорельцы проделали ходы через теплый пепел — все, что осталось от их отличного холмика — и выбрались наружу. Катастрофа разладила жизнь большой семьи. Муравьи разбились на несколько групп, и каждая стала строить собственное убежище. Одно из них выросло на склоне небольшого овражка среди зеленой травы, аккуратное, свежее, и муравьи на нем трудились без отдыха.
Пришла весна, ласково грело солнце, холмик муравейника рос, но вместе с ним росла и трава. Острые листочки ее пробирались через строительный материал конуса и, выглядывая наружу, заслоняли солнце. Тогда муравьи принялись старательно обрызгивать листья кислотой и там, куда попадали ее капельки, появлялись сперва коричневые, а потом и светло серые пятна. Листочек переставал расти, постепенно хирел, а муравьиный холмик увеличивался и вскоре весь покрылся палочками и соломинками.
Так муравьиные гербициды помогли справиться с травой, Теперь она не мешает и растет только по
