– Вот так встреча на Эльбе, – сказала улыбающаяся физиономия Бельфегора.
Морщась от боли, Лазарь снова приподнял голову над землёй. Чуть позади Бельфегора стояли Умар с Леонардом. Помахивая новенькими револьверами, они смотрели на Лазаря, как львиный прайд на раненую зебру.
– А где малышка Венсди Аддамс?
Почему-то отсутствие в прайде Лилит настораживало Лазаря больше, чем присутствие.
– В голову камнем попало, – не замедлил ответить Умар.
Голос звенел неотомщённой ненавистью, таящей в себе, пожалуй, самую большую угрозу. От очаровательного неправильного прикуса не осталось ничего, кроме шипящего змеиного предупреждения: «не подходи – укуш-ш-шу». Внешность тоже изменилась. Гладко зализанные назад волосы раскосматились в нечёсаную рыжую гриву, кожа лоснилась от жира, на лбу высыпали созвездия угрей. Даже мускулы на теле как будто ужарились, присохли к костям. Лазарь стал свидетелем редкого явления: переоценки собственного «я» и её отражения на проекции.
Умар повернул голову и потрогал пальцем засохшее тёмно-бурое пятно на встрёпанном виске:
– Вот сюда. Она снялась с дистанции.
Бельфегор присел на корточки перед Лазарем.
– Ну что, бродяга, продолжим счёт?
Лазарь вытянул вперёд ладонь.
– Не спеши, – сказал он так, чтобы не слышали остальные. – Прикажи Леонарду сводить рыжего сделать по-маленькому. Скажи, хочешь пошептаться со мной с глазу на глаз. Скажи, это личное. Насчёт Яники. Пусть погуляют пару минут.
Бельфегор сдвинул вихрастые брови:
– На кой это мне?
– Похоже, мы теперь играем за одну команду, – помолчав, ответил Лазарь.
6
Умара мелко, нервически трясло. Он стоял над Лазарем, припав на одно колено и уперев пляшущее дуло револьвера ему в грудь.
– Ни хрена не верю! Ты всё врёшь.
Бельфегор и Леонард предоставили своему протеже полную свободу действий, и Лазарь видел в этом вполне веский резон. Умар свято верил, что сам упускает ситуацию из рук, и они охотно дарили ему эту иллюзию контроля, лишь направляя в нужное русло на развилках. Принудить хозяина инсона делать или не делать те или иные вещи невозможно, поэтому в ход идёт психологическая манипуляция. Эффект даже лучше. Когда всю дорогу слушаешь чужие советы, в критической ситуации твоя голова автоматически повернётся к советчику. И когда всё полетит в тартарары (а оно обязательно полетит), часть вины автоматически переляжет на голову советчика. В парадигме, используемой офицерами Ведущего, вся вина целиком ложилась на голову «играемого». Которую, собственно, и требовалось согнуть.
– Ты врёшь, гнида, – просвистел Умар неправильным прикусом, и револьвер зашатался ещё размашистее. – Это не её Алтарь! Чей-то чужой!
Признать обратное фактически означало признать поражение. С момента возникновения светящегося джета, до момента, когда они нашли Лазаря, прошло примерно столько же, сколько потребовалось бы Донгану и Хеспии на покрытие оставшегося расстоянию отсюда до джета. Бесправной, безмолвной, забитой в самый дальний угол частью сознания, отвечающей за здравый смысл, Умар понимал это. Эта же часть подсказывала ему другие логические варианты.
– Тогда то, что при возникновении луча Хеспия вспыхнула, как новогодняя шутиха – невероятное совпадение, – спокойно ответил Лазарь.
– Ты вреш-ш-шь!
– Смысл? Позлить человека, засунувшего дуло пистолета мне в диафрагму?
– Ты их прикрываешь! Хочешь выгадать немного форы.
– Да мне плевать, даже если ты найдёшь их после «Марафона» где-нибудь в Куала-Лумпур и заживо сожжёшь в машине, а потом вернёшься к ним домой и прикончишь их собаку. Может, на твоём месте я бы так и поступил.
Глаза Умара забегали в поисках поддержки и остановились на Бельфегоре. Надежда – живучая, как червь, надежда, ещё барахталась, ещё извивалась. Никак не хотела подыхать.
– Может, ещё успеем, Белф?!
Свободной рукой Умар вытащил из кармана комбинезона жёлтый прибор с цветным экраном на лицевой части и показал Бельфегору. Лазарь успел рассмотреть зелёную плоскость, иссечённую координатной сеткой, и две мерцающие ярко-жёлтые точки.
– Смотри! Они ещё идут, видишь?
7
Наспех изложить Бельфегору план оказалось непросто. Во-первых, нужно было убедить его задержать Умара, чтобы дать тринадцатой команде немного форы. Во-вторых, помочь убедить Умара в том, что те уже достигли Алтаря, и никакой форы им не требуется. В-третьих, настигнуть их, как только они действительно достигнут Алтаря. Ну, а в четвёртых…
– Когда Хеспия станет смертной, Умар захочет отомстить тому, кто «подпортил» её. Мы не станем ему мешать. Умрёт Донган – умрёт Хеспия. Понимаешь, о чём я?
Бельфегор раскрыл левую ладонь и внимательно посмотрел на ещё свежую отметину, оставленную канцелярским ножом в кабинете регистратора.
– Главное, не напоминать о связи Умару – вдруг передумает? Хеспии нет – нет проблемы. Довольные, расходимся по домам. Вопросы?
Бельфегор посмотрел себе за плечо. В полусотне метров Леонард и Умар в классических позах футболистов «в стеночке» справляли малую нужду у края просеки.
Бельфегор снова повернулся к Лазарю:
– Один: ты-то мне зачем?
– Я помешаю Янике и мелкому засранцу, который скоро превратится в автохтона наяву, помешать Донгану добраться до Алтаря. Говорю же, в наших рядах возникло… гм, замешательство.
– А что мешает нам самим остановить твою тёлку?
Последнее сильно резануло по ушам, но Лазарь не подал виду.
– Ничего. Зато могу подсказать, кто помешает Донгану и Хеспии дойти до Алтаря. Начинается на «У».
Бельфегор ещё раз оглянулся. Леонард и «У» уже возвращались обратно. Времени на раздумья не оставалось.
– Кажись, наши планы временно совпадают, – решился Бельфегор, снова поворачиваясь к Лазарю. – А значит, один из нас крупно ошибается. Тебя это не напрягает?
Лазарь скривил губы:
– Напрягало. Пока ты не заговорил об этом.
8
И вот Умар узнал, что Хеспия, его любимая Хеспия, его Ангел, отныне и навсегда потеряна для него. Хуже того – принадлежит другому! А что ещё хуже – этого уже не вернуть.
Бельфегор всмотрелся в жёлтые точки на экране радара.
– Не успеем перехватить, даже если прыгнем через гиперпространство. Звиняй, друг.
Умар опять повернулся к Лазарю. На цыплячьей шее вздулись толстые вены. Пальцы до белизны сжали прибор слежения. Он принялся трясти им перед носом у Лазаря, как бы примеряясь для удара. Огромная вспухлая голова закрутилась из стороны в сторону в такт руке. Взмокший от пота чуб зашлёпал по
