Отошли от вокзала, в тенек посидеть. Ребята сразу нашли кусты конопли. Давай ее собирать, на солнце сушить. На металлическом листе высушили – бросились курить. Скурили два куста, набили этой дрянью коробки. Ну, болваны! Майор проснулся – все тупо ржут. Может не столько потому, что торкнуло – сколько от самовнушения.
Доехали до Коврова. Выгрузились, идем до части пешком. Кругом одноэтажные домики, козы на улице пасутся, все на мопедах и мотоциклах гоняют... Майор говорит:
- Вы сейчас продукты питания все съедайте. Деды их у вас все равно отберут. Чтоб конфликты не провоцировать, надо все перед частью все добить. Остатки выбросите.
Весь отряд сел, давай друг друга угощать. Обожрались так, что еле-еле идти могли. Остальное скинули бродячим собакам.
Зашли в часть, нас сразу солдаты облепили, как цыгане.
- А есть покурить?
- А дай поносить!
- Подари ремень!
Сперва мы зашли в казарму, там нас усадили в кабинете за парты и давай анкетировать. Личные дела заполнили, профессии, на кого кто учился... Медицинские карточки заполняем... Всякая фигня. Тут дед один, дохленький, смотрит на меня:
- Ты чего, под скина, что ль, косишь?
- Я скин и есть!
- Да? Я скинов-то не люблю!
- И что мне теперь?
- Да я тебе сейчас пизды дам!
- Какой борзый-то! Ну, попробуй!
Тут заходит другой дед, поздоровее, как я примерно по комплекции. Мелкий ему жалуется.
- Вот это скинхэд! Меня не боится, не верит, что я ему пизды дам!
- Э! А меня ты боишься?
- Ты тоже скинов не любишь?
- Да, не люблю!
- Давай тогда, пробуй.
Подходит ко мне вплотную, я весь напрягся, раздумываю. Куда лучше ударить, если он дернется. Но он протягивает руку.
- Уважаю! Я сам чурбанье ненавижу! У нас даги в части охуевают! Их всего двадцать человек, но всех бьют, беспределят! А мы не можем объединиться никак...
Жалуется он, какие несчастные русские солдаты, что двадцать зверьков всю часть мучают. Ну, лошье! Ладно, будем ситуацию исправлять.
Я сразу залез в пакет к себе, достал оттуда газету со статьей о ННП и фотками со сборов. А там моя фотка крупным планом с разбитыми кулаками. Это наша партия! Создадим в части ячейку! Не гоните, сейчас русские тут к власти придут! Будет у нас не российская, а русская армия. Деды даже воодушевились. Интересно же организацию настоящую строить!
Пошли форму получать. Гражданские вещи надо или выкинуть, или подарить нуждающимся. Мне не захотелось попрошайкам отдавать свои почти новые ботинки – бросил их в помойку. Туда же бросил штаны, ремень с пряжкой. Но сто пудов их потом оттуда кто-то забрал.
Выдали зеленый камуфляж. Дали пришить подворотничок. Кирзовые сапоги, пришлось учиться наматывать портянки. Всех побрили наголо, сводили в душ. Мы оделись и, смотрю, стали совершенно одинаковыми! Все лысые и зеленые!
Отправились спать. Но тут сразу началась дедовщина. Я залез на верхний шконарь, скрутил себе “морковку из полотенчика” и стал прикалываться над сослуживцами. Был у нас один жирненький, ему 26 лет уже – под старость в армию потянуло. Лег он внизу на соседнем шконаре, жопа толстая, неприкрытая. Нельзя было не ударить! Свесился вниз, прицелился. Хлоп! Я сразу сплю. Он подлетел, головой крутит, паника! Первый день в части закончился...
На следующее утро у нас должна была быть медкомиссия. Все сидим на табуретках перед телевизором, ждем. Мне же скучно, я уже веду агитацию. Смотрю – мимо идет тот азер, с которым я ехал.
- Иди сюда, чурбан!
- Э! Что сказал?!
- Что тут делаешь?
- Родину защищаю!
- Какую родину! Ты кто такой?
- Тебе какое дело?
- Охуел, что ли, так базарить!
