До последнего момента, оставаясь в густой тени, я подтянулся на руках. В могучем прыжке дотянулся до щиколотки дикаря и резко дернул ее вниз, легко уклонившись от выпада шести когтистых лап. Потеряв равновесие, он упал. Приземлившись на спину веткой ниже, он проворно оттолкнул меня лапами и в огромном прыжке прыгнул мне на грудь, повалив спиной в глубокую выемку в стволе дерева. С рыком, пытаясь добраться до моего горла, замотал рогатой головой, целя их остриями мне в лицо. Неожиданно завопив от боли, зурб уже через миг падал с ветки с тремя дротиками в спине и шее. Увернувшись от брошенного в меня копья, я поймал его за середину древка и тут же отправил его владельцу обратно, промахнувшись всего на несколько сантиметров – копье вместо головы зурба пронзило мясистый цветок Дао, окатив дикаря едким соком из пестика. Только сейчас заметив нового врага, что все это время безнаказанно орудовал в тылу, зурбы с воплями ярости перенесли весь свой гнев на чужака, метая в меня все, что только попадалось под руки даже орехи акадо.
Переждав град тяжелых плодов за стволом дерева, я резко сорвался с места и спустился по лиане на несколько метров вниз. Тут же спрятался пустое дупло, слыша над головой свист и последующий стук дротиков о древесину.
Наблюдавший со стороны за мной изумленный Кон опустил духовое ружье и стал спешно наводить порядок среди мечущихся в панике воинов и погонщиков. Зурбы за первые десять минут боя, получив ощутимый отпор и потеряв в стычке от десяти до пятнадцати убитыми и тяжело ранеными сородичей, отступили на верхние ярусы джунглей, что бы перегруппироваться. Своих раненых они бросили на растерзание воинов Котана, проявляя удивительное равнодушие к еще недавним товарищам по оружию. Разъяренные караванщики стали хладнокровно добивать пленных словно скотину, без изысков расстреливая стрелами, перерезая глотки короткими ножами и вспарывая животы тяжелыми зазубренными мечами. Наверное, тоже ожидало и нас, если бы мы оказались на месте падших дикарей. Закрытые с ног до головы хитиновыми панцирями и шлемами элитные воины Кона составили костяк обороны, а их оруженосцы и застрельщики развили свое собственное наступление на деморализованного врага. Я в меру своих сил и возможностей старался помогать им, но они и без моей помощи прекрасно справлялись, словно обезьяны карабкаясь вверх по веткам, дружными залпами из духовых винтовок гнали зурбов прямо под стрелы и копья, находящихся выше погонщиков-дивеев. Зажатые меж двух огней, зурбы еще какое-то время оборонялись, пока не поняли всю тщетность сопротивления. В конце битвы они были сломлены и рассеяны, часть из них честно пыталась сдаться на милость Котана в надежде на милосердие, но тот был неумолим. В качестве мести за погибших воинов и четырех сорвавшихся в нижний ад хопперов с товаром он приказал вскрыть пленным грудные клетки и достать еще трепещущие сердца, дабы принести в жертву жестокому богу воины Лесерту. Думаю, командора бы польстило подобное внимание к своей персоне.
– Добрая драка! – удовлетворенно перезаряжая духовое ружье, заключил Кон Рат, у которого на смуглой физиономии явственно проступили бледные пятна волнения. – Прими мою благодарность Ато, если бы ты первым не заметил засаду, что пропустили мои лучшие следопыты, потери, могли стать роковыми. Еще неизвестно чем бы все закончилось.
– Я потом подсчитаю, сколько вы мне должны за эту услугу, – шутливо ответил я, счищая с трофейного костяного лезвия засохшую кровь. – Мы понесли большие потери?
– Не очень… потрепали немного, – поморщился Кон, а потом злорадно добавил. – Почти все потери Котана. Из моих погиб лишь десятник, тот самый, что слишком много болтал о Темных богах. Предупреждал ведь что говорить о них не к добру.
Осмотрев примитивное, но от этого не менее эффективное трофейное духовое ружье, я нехотя признал, что деревянное дуло из растения вроде бамбука, грубая рукоять из отшлифованной кости и тугая пружина из черного металла ничуть не уменьшали его опасности. Под действием металлической пружины, сжимаемой небольшим колесным механизмом в прикладе, создавался достаточной силы толкательный момент схожий по силе на выстрел из пневматического ружья или арбалета. Выпущенный десятисантиметровый дротик, разгонялся по длинному стволу за счет сжатого воздуха и мог на расстоянии сорока метров пронзить любой плотности доспех, будь он из стали или из самого прочного хитина. При условии, разумеется, что у дротиков будут наконечники из закаленного железа, а не костей рыбы как у зурбов.
Когда пришла пора подумать о собственной ране на ноге, задрав штанину, я приложил руки к ране и сосредоточился на ощущениях, стараясь воскресить в теле привычное тепло внутренней энергии. Стиснув зубы, я старался не замечать пронзительную боль в бедре, когда наконечник стал медленно раскручиваться в ране, словно сверло и через миг вылетел наружу – расщепившись на мелкие кусочки при ударе о кору дерева. Рана на глазах стала медленно затягиваться, сплавляясь краями, а через пять минут на коже не осталось даже рубца говорившего о том, что тут была сквозная дыра, куда мог пролезть и карандаш. Ткань штанины сама восстановилась, стоило свести края вместе и активировать на миг функцию хамелеона. Что и говорить снаряжение, что разрешили кадетам использовать при испытаниях высшее руководство кванторов, было выше всяких похвал и само по себе незаменимо. Хамелеон делал тебя прозрачным словно стекло, а ткань одежды, если и рвалась, то само восстанавливалась, словно живая плоть. Более того, она была пропитана химическими веществами отгонявших насекомых.
Подлечив себя, я терпеливо занялся остальными ранеными хлорианцами, приобретя себе репутацию Божественного Лекаря. С недоверием и страхом наблюдая, как рана на плече затягивается, Котан стал быстро бормотать охранные молитвы, но, заметив мой раздраженный взгляд, умолк, с опаской жуя корни желтого дерева, что очищали кровь от яда. Как бы Кон Рат не пытался его убедить, что лесные зурбы не используют яды для наконечников, дабы самим не отравится при поедании трупов, караванщик остался при своем мнении. Он и слышать не желал, что ядами пользуются исключительно цивилизованные племена.
Когда я закончил с его плечом, то не поверил глазам, Котан вернул мне мою оплату в металле, которым я расплатился с ним за путешествие до столицы.
– Это дар твоему божеству! Воистину он силен, если даже его слуга может творить чудеса.
Отказываться от добровольного пожертвования было нехорошо, так как я мог смертельно обидеть его, поэтому я, как ни в чем, ни бывало, принял полоски металла и, спрятал в нагрудный карман одежды, как и положено, в таких случаях, не забыв поблагодарить за щедрость.
– Благодарю месье Котан. Мое божество останется довольным и явит еще много чудес.
– Нам сейчас любые чудеса пригодятся, – согласился караванщик, с опаской ворочая плечом. – Проклятые дикари ранили пять ездовых вормов, теперь придется сделать привал на целые сутки, чтобы подлатать их шкуры. Как бы мне не хотелось задерживаться тут, будучи всего в четверти льега от города, я вынужден дать им время на восстановление. Месье Кон Рат, что с вашими воинами? Они вели себя как беременные ворканы страдающие расстройством желудка…
Кон побелев от гнева, хотел, было выкрикнуть ответное оскорбление, но высоко над нами раздался протяжный вопль, который множественным эхом повторился со всех сторон.
– Зурбов легко обратить в бегство, но они всегда возвращаются и в куда большем количестве, – вместо обидных слов проворчал Кон, перебирая бусы на шее. – Не нужно пустых оскорблений, месье Котан. Приберегите их для дикарей, когда они начнут пожирать Ваши потроха.
Котан презрительно фыркнул и присоединился к дивеям-загонщикам спускающих вниз последних хопперов, дергающих в воздухе длинными лапами. Кон Рат убрав руку от рукояти ножа, закинул духовое ружье за плечо и зашагал к солдатам прислушивающихся к перепалке двух благородных вождей. Оставшись в одиночестве, я извлек из-под одежды заветный медальон-шапур, ощущая возвращения спокойствия и уверенности. Вот только… мне показалось или он и вправду стал горячим? Обычно он всегда ледяной даже в самый жаркий из дней.
Благополучно достигнув почвы или того, что тут было вместо нее, караван медленно двинулся по чавкающей и хлюпающей под ногами грязи, спеша уйти как можно дальше от места стычки, куда уже начали стягиваться хищные падальщики почувствовавшие запах крови. Мне, конечно, было не по душе, что перед уходом воины Кона вволю поглумились над телами зурбов – вырезая у них сердца, легкие, гениталии и другие органы. Но это дикий мир, где мои цивилизованные взгляды и привычки не стоило и выеденного яйца. Первый урок я хорошо усвоил. Вне зависимости от расы, планеты и обстоятельств, будь умнее, хитрее, сильнее своего противника, а когда придет время, убивай без угрызений совести и раздумий или это проделает с тобой. На войне нехитрая наука – кто стреляет вторым, умирает первым. Неудивительно,
