момент.
— Какой именно?
— Не я, а вы нашли меня на пьяцце делла Синьория.
— Но ведь я не выслеживал никого до библиотеки.
— Ладно, — уступила она. — Это моя вина. А что, если я действительно смогу вам помочь?
Она с неприкрытым любопытством посмотрела на сумку с документами.
— Покажите мне что-нибудь или дайте какой-то намек, а затем вы увидите, достойна ли я вашего доверия.
Она молча ждала, пока Дэвид обдумывал ее предложение. Затем он открыл сумку, вытащил несколько страниц и разложил их на столе. Оливия привстала с кресла и склонилась над документами. Постепенно выражение ее лица стало очень серьезным, и, хотя ни одна из страниц не имела подписи, прошла лишь минута, прежде чем она прошептала:
— Челлини!
Подняв голову, она с благоговением добавила:
— Это написано рукой Бенвенуто Челлини.
Похоже, он не обманулся. Она очень хорошо разбиралась в искусстве.
— Ради всего святого, где вы раздобыли эти документы?
— Сначала скажите, как вы определили авторство?
— Только не считайте меня дилетанткой в подобных вопросах, — с ноткой надменности ответила она. — Бенвенуто всегда писал на местном диалекте итальянского языка. У него своеобразный почерк. Следует отметить, что в ту пору никто, кроме Челлини, не интересовался так страстно… как бы вам это сказать… оккультными делами.
Он по-прежнему сомневался в ее искренности. Тем не менее сейчас ее лицо и тон голоса — и даже насмешка, с которой Оливия отвечала на его вопрос — подсказали ему, что она говорила правду. И что она могла оказаться бесценной помощницей. Он неспешно вытащил из сумки остальные документы. Глаза Оливии расширились от любопытства и восторга. Дэвид пояснил, что рукопись была пожертвована библиотеке анонимным дарителем (подробности он пока придержал). Оливия молча читала страницу за страницей. Затем что то вызвало ее удивление.
— Что это такое? — спросила она, указав на набросок с головой Медузы. — Первоначальная разработка «Персея»? Статуи, около которой мы встретились?
Он лукаво улыбнулся.
— Правдоподобная гипотеза, — нахмурившись, добавила Оливия и вдруг решительно покачала головой. — Нет, что-то тут не так. Я не вижу никакого сходства. Медуза на площади побеждена и повержена. А эта дерзкая.
Ее взгляд переместился к продолговатой полости на рисунке, изображавшем заднюю сторону изделия. Оливия удивленно приподняла брови.
— Так это был медальон? — робко спросила она. — Незавершенная работа?
— Нет, это было зеркало, он назвал его «Медуза», — ответил Дэвид. — И я уверен, что Челлини сделал его.
Поразмыслив над его словами, Оливия задумчиво сказала:
— Я знаю о Бенвенуто очень много. Возможно, больше, чем кто-либо в Италии…
Дэвид чуть не рассмеялся. Одно было верно: своим самомнением она могла затмить даже самого мастера.
— Но я никогда не слышала об этой вещи. О зеркале под названием «Медуза».
— Никто не слышал, — ответил Дэвид. — Но мне поручили отыскать его.
Оливия села в кресло и опустила руки в шутливом жесте изумления.
— И как вы собираетесь искать эту вещь? Она была утрачена пятьсот лет назад!
— Честно говоря, не знаю, — признался Дэвид. — Но в библиотеке «Лоренциана» собраны многие документы Челлини. Их тут больше, чем в любом другом месте на земле. Поэтому я решил начать поиски отсюда.
Она неуверенно склонила голову набок. Он взял карандаш из серебряного стаканчика.
— У вас есть идея получше?
Оливия взглянула на него и, склонившись вперед, спросила:
— Вы что, хотите предложить мне работу?
— А вы сейчас свободны? — с улыбкой ответил Дэвид.
— Я не уверена. Знаете, все эти туры отнимают много времени. И потом мое собственное исследование…
— Хорошо, — сказал Дэвид, начиная заполнять бланк заказа и тем самым прерывая ее блеф. — Приятно было пообщаться с вами.
Ладонь Оливии легла на его руку.
— Я уже чувствую, как трудно мне будет работать с вами, — сказала она.
С ее губ сорвался звонкий смех, и Дэвид тоже засмеялся.
— Я потребую хорошую оплату.
Из читального зала послышалось шиканье. Оливия схватила бланк и прочитала сделанный Дэвидом заказ.
— Сборник рукописей Медичи-Палатино? — с удивлением спросила она.
— Да, — ответил он, надеясь на ее одобрение.
— Неплохо для начала, — кивнув, сказала она.
Подняв руку, чтобы подозвать дежурного библиотекаря, Оливия тихо добавила:
— Возможно, вы не так и безнадежны, как мне сначала показалось.
Глава 15
У стен собора завывал холодный ветер с озера Мичиган. Он задирал полиэтиленовую пленку, закрывавшую часть разобранного потолка, и направлял сквозняк в боковую часовню, где проходила церемония прощания. На подставке у гроба размещался увеличенный снимок Рэндольфа Ван Оуэна, стоявшего за штурвалом своей яхты. Ниже находилась табличка с датами его рождения и смерти.
Несмотря на известную фамилию и долгую историю Ван Оуэнов в округе Чикаго, Кэтрин пригласила на церемонию лишь нескольких человек — сестер Рэндольфа, их детей и немногочисленных друзей из яхт- клуба. Молодой священник, отец Фланаган, старался, как мог, но слишком робел и волновался, а потому не мог степенно, скорбно и искренне говорить о смерти незнакомого ему человека. Ван Оуэны не ходили в церковь, и речь священника о достоинствах умершего опиралась на сведения, почерпнутые из быстрого поиска в «Гугле».
Кэтрин хотела, чтобы церемония закончилась быстрее. Она с трудом переступила порог кафедрального собора и, взглянув на кабинки с красными занавесями, испытала вполне понятные угрызения совести. Ей пришлось пройти мимо того самого места, где несколькими ночами ранее старый священник, отец Ди Дженнаро, выронил из руки мобильный телефон и замертво рухнул на пол. Теперь ничто не говорило о происшедшем и не указывало прихожанам на гибель пожилого падре. Ей почему-то подумалось, что такие места на земле походили на темные пятна. Для обычных людей они были незаметными, но она натыкалась на них где угодно. После такой долгой жизни весь мир казался ей одним большим кладбищем.
Урна из оникса с прахом Рэндольфа покоилась на мраморном постаменте. Время от времени священник смотрел на нее с показным уважением, словно она хранила некое присутствие, сущность… или что-то иное, а не прах и золу. Кэтрин не питала иллюзий. Любой, кто оказался бы на ее месте, уже не мог бы видеть мир по-другому.
Священник произнес нараспев последнюю молитву, и обряд закончился. Кэтрин, поправив черную вуаль, попрощалась с другими участниками церемонии. Сестры Рэндольфа, с которыми она никогда не
