касавшиеся военной сферы, естественно, ограничивали возможности Финляндии проводить столь же нейтральную политику, как Швейцария или Швеция. В то же время опыт двух мировых войн явственно продемонстрировал, что отношения Финляндии с восточным соседом могут стабилизироваться, только если Финляндии удастся убедить Советский Союз в том, что страна больше никогда не станет стратегическим предмостьем на пути в Ленинград. По взглядам трезво мыслящего политика Паасикиви, интерес Москвы к Финляндии диктовался в первую очередь соображениями обороны и безопасности. Если пойти навстречу этим требованиям, вполне возможно было достигнуть конструктивного и стабильного добрососедства.
Паасикиви оказался прав, хотя по историческим причинам в официозных лозунгах о взаимном доверии и дружбе между Финляндией и СССР всегда присутствовал налет фальши. В эпоху «холодной войны» срок действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи периодически продлевался (в 1955, 1970 и 1983 гг.). Для внешней и внутренней политики Финляндии Договор был настолько важен, что его почти с полным правом можно было назвать приложением к форме государственного правления страны. Он также давал определенную свободу действий во внутренней политике. Коммунисты больше не могли претендовать на роль единственного гаранта добрых отношений республики с социалистическим лагерем. После того как предвыборный блок коммунистов всерьез проиграл парламентские выборы летом 1948 г., было образовано социал-демократическое «правительство меньшинства». Это правительство проворно вычистило коммунистические элементы из государственного аппарата и укрепило связи республики со Скандинавией и с Западной Европой.
Коммунисты перешли в бурное контрнаступление через профсоюзную сеть, но к началу 50-х годов они были настолько маргинализованы, что реальная борьба за гегемонию во внутренней политике теперь велась между двумя крупнейшими партиями — социал-демократами и Аграрным союзом. В борьбе за власть эти два лагеря опирались, в частности, на поддержку из-за границы — факт, вызывающий невольные ассоциации с закулисной игрой «шляп» и «колпаков» с Францией и Россией в соединенном королевстве Швеции и Финляндии второй половины XVIII столетия. В то время как финские социал-демократы получали поддержку от братских партий Скандинавии и Западной Европы, лидер аграриев Урхо Калева Кекконен, в свою очередь, успешно убеждал Москву в том, что именно он является лучшим гарантом реальной верности Финляндии Договору о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с СССР. Такое причудливое идеологическое созвездие возникло потому, что социал-демократы представлялись предателями классовых интересов как в глазах собственных коммунистов, так и в глазах Москвы — которая по этой причине охотнее сотрудничала с финскими аграриями, проявлявшими гибкость в отношениях с социалистическим блоком. Соответственно правое политическое крыло Финляндии (прежде всего, Национальная коалиционная партия) легче находило общий язык с прозападно настроенными социал-демократами.
Наиболее драматичным испытанием соотношения внутриполитических сил стали выборы 1956 г., где большинством в один избирательный голос (151 против 149) Кекконен был избран новым президентом. Это немедленно ввергло страну в масштабную забастовку, а в дальнейшем также затруднило проведение конструктивной внутренней политики. Противники Кекконена делали все возможное для создания широкой коалиции, которая пыталась помешать его переизбранию в 1962 г. Недоверие к Кекконену было вызвано, прежде всего, тем, что его лояльность по отношению к Москве выходила за рамки необходимости и была продиктована желанием заручиться советской поддержкой в борьбе за пост президента. Как подтвердили впоследствии исследователи, еще осенью 1944 г. Кекконен завязал тесные контакты с советскими разведывательными органами, тем самым успешно претворяя в жизнь свои цели.
Дело осложнялось тем, что эта необычная и зачастую двусмысленная политическая игра была очень благоприятна для экономики Финляндии и, таким образом, для ее населения. Весной 1950 г. Кекконен в качестве новоиспеченного премьер-министра получил возможность подписать в Москве пятилетний договор о торговых связях, чрезвычайно выгодный Финляндии. Спустя пять лет, во многом благодаря доверительным отношениям Кекконена с новым советским руководителем Никитой Хрущевым, Москва, наконец, позволила Финляндии вступить как в ООН, так и в Северный совет. Таким образом, страна обрела совершенно новые возможности для выражения государственного суверенитета и своего стремления держаться в стороне от конфликтов сверхдержав — до тех пор, пока это происходило в рамках Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с СССР.
Путь Кекконена к президентскому креслу был облегчен тем, что СССР осенью 1955 г. решил отказаться от своей военной базы на полуострове Поркала-Удд. На вооружении сверхдержав теперь находились ядерные боеголовки и реактивные самолеты, радиус действия которых постоянно возрастал. Поэтому база потеряла свое значение для обороны Ленинграда. Ликвидация базы была вызвана также рядом крупных перемен в международной политике безопасности. Весной 1955 г. ФРГ присоединилась к НАТО. В ответ на это Советский Союз со своими государствами-сателлитами основал организацию стран Варшавского договора. Эти два военных лагеря смогли договориться о выводе своих войск из Австрии, сделав ее нейтральным государством, что побудило Хрущева предложить сверхдержавам отказаться от всех своих заграничных баз. Возвращение Финляндии Поркала-Удда, таким образом, было звеном в международной кампании, хотя Москва не возражала против того, чтобы ликвидация этой базы одновременно укрепила репутацию Кекконена как политика, искусного в отношениях с соцлагерем.
Накануне президентских выборов 1962 г. случилось нечто противоположное: внутренняя политика Финляндии вызвала реакцию со стороны СССР. Весной 1961 г. противники Кекконена выдвинули альтернативного кандидата в президенты. Им стал канцлер юстиции Олави Хонка. В конце осени того же года он снял свою кандидатуру после вмешательства Советского Союза, направившего в Финляндию ноту, в которой косвенно поддерживалась кандидатура Кекконена. Растущая роль ФРГ в НАТО, по мнению Москвы, предполагала военные консультации — в соответствии с финляндско-советским Договором о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Эти события происходили на фоне второго берлинского кризиса. За несколько месяцев до того была возведена Берлинская стена, и в политике сверхдержав начались серьезные трения. Однако при обсуждении вопроса о ноте советский министр иностранных дел Андрей Громыко дал финнам понять, что причины ноты коренились, прежде всего, в беспокойстве СССР по поводу появления в Финляндии политической группировки, стремившейся изменить господствующий внешнеполитический курс страны.
Кекконен в полной мере воспользовался «нотным кризисом». Он распустил парламент под предлогом того, что народ должен высказать свое мнение о порядке осуществления отношений Финляндии с блоком соцстран. При этом Кекконен имел тайную мысль вызвать раскол внутри поддерживавшей Хонку группировки непосредственно перед президентскими выборами. Десять дней спустя, 24 ноября 1961 г., во время встречи Кекконена с Хрущевым в Новосибирске (по поводу последствий ноты), тревога в Финляндии достигла таких масштабов, что Хонка отступился от дальнейших действий. Кекконен вернулся домой с радостной вестью о том, что СССР отказался от своих требований о военных консультациях: советские лидеры доверяли способности Кекконена неукоснительно следовать Договору о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В итоге бывшие члены группы поддержки Хонки боязливо перешли на сторону Кекконена и поддержали его кандидатуру.
Неудивительно, что Кекконен подавляющим большинством голосов был вновь избран президентом. По тем же причинам его еще трижды переизбирали, при отсутствии серьезных альтернативных кандидатов — в 1968, 1974 и 1978 гг. Все осознавали, что у Кекконена имелся непревзойденный козырь: поддержка Москвы. Плюсом в этой ситуации было эффективное подавление внутриполитической борьбы за власть. Ситуация также расчистила путь широким правительственным коалициям. Теперь, когда политика Финляндии на Востоке была стабильной, страна могла проводить активную дипломатическую линию также по отношению к западным странам и постепенно повысить свой престиж как нейтрального государства. Кекконен, нередко отличавшийся красноречием, быстро нашел определение этой ситуации — «финляндский парадокс».
В то же время гегемония Кекконена на общественной арене Финляндии отбрасывала длинную тень на политику страны. Усиленный контроль Кекконена над формированием правительства наносил ущерб парламентскому процессу и способствовал тому, что консервативная Национальная коалиционная партия, независимо от ее успехов на выборах, оставалась в течение 1966–1987 гг. в оппозиции. Порой далеко заходившее и подозрительное братание Кекконена с Москвой неизбежно вредило репутации Финляндии на Западе. В официальных ситуациях за Финляндией признавались заслуги в политике нейтралитета, но критически настроенная пресса уже в начале 60-х годов ввела в оборот понятие «финляндизация» — в
