беляши, пироги и с веселым радушием угощал гостя. После ужина Юра читал Есенина: «Сад полышет, как пенный пожар, и луна, напрягая все силы, хочет так, чтобы каждый дрожал от щемящего слова «милый». Только я в эту цветь, в эту гладь, под тальянку веселого мая, ничего не могу пожелать, все, как есть, без конца принимая».
Валентина слушала стихи и молчала. Валю, как и Юрия, всецело захватил неповторимый мир поэта.
— Пожалуйста, еще, — попросила она, когда Юрий прекратил читать. Юрий сделал паузу, посмотрел на сидящих за столом отца и мать Вали и снова тихо произнес: «Отцовский дом не мог я распознать; приметный клен уж под окном не машет, и на крылечке не сидит уж мать, кормя цыплят крупенчатою кашей».
16 марта. Начались долгожданные полеты. Жизнь, наконец, за их долготерпение наградила хорошей погодой и новыми самолетами Як-18 с носовым колесом. Но новое таит всегда много неизвестного. Курсанты вновь должны были пройти строгую медицинскую комиссию, а она принесла неожиданные результаты: некоторые молодые летчики отделения Гагарина были отстранены от полетов. Летать ведь начинали на поршневых аэропланах, а требования к здоровью сейчас предъявляли, как к летчику реактивной авиации.
Новый самолет разочаровал Юрия: он был тяжеловат, мотор плохо тянул на пилотаже. Но летал он смелее с каждым днем, осваивал район полетов.
22 марта. Юрий и Валентина встретились вечером. Гуляли по улицам Оренбурга, разговаривали.
— Почему ты читал стихи Есенина, ну, как бы тебе сказать, грустные? — спросила Валя.
И Юрий впервые поведал о своих волнениях, догадках, которые его терзают. Вероятно, в семье не очень одобряют его выбор профессии. Семье нужен работник, родителям помощник… Трудно старикам.
— Может быть, прервать учебу, уехать, буду в родных местах шоферить, помогать родителям… Натерпелись они… устали, да и возраст не тот, — поделился своими сомнениями Юрий.
— Уехать? — Валя даже остановилась. — А мечта о небе? Разве ради цели своей жизни люди не идут на лишения? — И тихо, чтобы не привлекать внимания прохожих, сказала: — Вряд ли одобрят твое решение папа с мамой…
Юра, прислонившись к забору, весело и лучисто улыбался, и была в его искристых глазах какая-то своя, затаенная мысль.
25 марта. Первый курс, теперь уже на общих основаниях, приступил к подготовке к параду. Снова распорядок дня уплотнился, сместились занятия, но общее число часов на теоретические предметы не уменьшилось. Ходили на строевом плацу в одношереножном строю, квадратом, одиночно отрабатывали шаг. Курсанты готовились к параду с чувством большой ответственности. Овладевая авиационной терминологией, они шутили: пеший по-летному.
1 апреля. Отделению сержанта Гагарина определили место в парадном строю. Юрий Гагарин оказался в последней шеренге, контроль за своими подчиненными потерял, но они его не подводили. Ходили хорошо, сохраняя высокую дисциплину строя.
3 апреля. Теплый весенний вечер. Юрием овладело сегодня странное ощущение. Они с Валей знакомы всего лишь два месяца и в общем-то знают друг друга не так уж хорошо, но отношения искреннего доверия, взаимного участия в судьбе таковы, что Юрию хочется советоваться с ней во всем, заботиться о ней…
— Конечно, ты права, я много думал над твоими словами. Да, я уже не могу жить без неба. И странно было бы отказаться от того, что так легко дается тебе: твоя профессия.
12 апреля. Валя пригласила к себе домой Юрия с его близкими друзьями.
— Папа приготовил пельмени, говорит, что сезон отходит, — сказала Валя. — Приходите.
— Спасибо.
К назначенному часу Юрий с друзьями пришли в гости. Угощение удалось на славу. Пельмени были настоящими, уральскими.
13 апреля. На самоподготовке Юрий Дергунов предложил собрать деньги и послать родителям Гагарина. Юрия в эти минуты не было, и о стремительном распространении этой идеи он не знал. Когда Юрий узнал, он потребовал от Дергунова прекратить это «мероприятие».
— Забота о родителях — долг детей. И, пожалуйста, не обижай меня.
Да, Дергунов явно поторопился, но от мысли оказать помощь Гагарину не отказался.
18 апреля. Реализация замысла, как долгое время казалось заговорщикам, держалась в глубокой тайне. И вот снова Юрий и его друзья в гостях у Горячевых. В это время, как бы случайно, приходит с работы отец Вали и, тяжело вздыхая, говорит, что так трудно работать, новый заезд отдыхающих, дрова сырые. Как все и предполагали, Юрий изъявил желание помочь уважаемому Ивану Степановичу. Он сказал, что друзья его поддержат, пойдут в санаторий, где работал Валин отец, и наготовят дров.
Все так и получилось. Работали дружно, накололи, напилили дров, уложили в поленницу. Отдать же заработанные деньги решили Юрию, но взять на себя такую миссию никто не решался. Попытался это осторожно сделать сам Иван Степанович.
Юрий покрутил в руках купюры и озорно спросил:
— Значит, наши, заработанные? — Он обратился почему-то к каждому из присутствующих. — И мы вольны распоряжаться ими? Прекрасно. Так вот, Иван Степанович, я куплю на эти деньги игрушки, и мы их подарим ребятам из детского дома…
24 апреля. Тренировки к параду, в основном, завершились, сформировали четкие квадраты, определили правофланговых, ведущих колонн. Кажется, напряжение спадает. Но это ненадолго, Юра хорошо знал, что после праздников начинается летная практика.
1 мая. После парада, торжественного прохождения по центральной площади Оренбурга, Юра встретился с Валей.
— Я тебя видела, — радостно сказала она.
— Ну и как мы шли?
— Красиво, гордо. Хвастунишки вы, нос задираете.
7 мая. Началась летная полевая практика. Весь воскресный день — седьмого мая — ушел на переезд, передислокацию, устройство, наведение порядка. Жить предстояло в палатках. Для Юрия палатки — дело привычное — в бытность свою в Саратовском аэроклубе он жил на полевом аэродроме.
9 мая. Практические занятия начались. Благоустройство лишь в свободное от работы время. На служебном совещании Гагарин внес предложение: все оборудовать, как в настоящем воинском лагере. Воду надо не привозить из города, а найти на месте, достать трубы и провести водопровод. «У нас должна постоянно работать библиотека, функционировать ежедневно клуб», — сказал Юрий.
Полевые аэродромы и поршневая авиация таят в себе непередаваемое чувство романтики. Зеленая трава, яркость и аромат которой будит воспоминания детства, неутомимые муравьи с их суетой, по- весеннему ласковое солнце. Аэродром стал классом, инструктор — преподавателем, самолет — наглядным пособием и действующим экспонатом.
К обеду на буйном солнцепеке хочется есть и летать. Но летать пока не дают.
12 мая. Несколько человек из отделения простудились, их вынуждены отправить в город. Санчасть в лагерных условиях еще не оборудована. Юрий провожает своих подопечных, напутствует: не залеживаться, можете отстать. «Помни, — напоминает Юрий известную заповедь Козьмы Пруткова, — хочешь быть здоровым, будь им».
14 мая. Работа без выходных, служба без привалов.
Утром, строя отделение, Юрий объявил: «Не хныкать!»
Справедливо говорят: любимая ноша не в тягость. Никто не хныкал. Скучать некогда было.
В дополнение к существующему распорядку дня, в котором четырнадцать часов рабочего времени, Юрий Гагарин успевает заниматься спортом, участвует в самодеятельности, проводит беседы об авиации. Единственная привилегия в воскресенье — можно спать на час больше! Можно, но никто не спит.
