неуклюжих, как Медведь.
— И на какой сейчас вы стадии?
— Все олл райт. Страстная любовь, прямо как в индийском кино. Совсем ручной стал.
— Откровенен с тобой? Как считаешь?
— Не держи меня за дурочку, Евген, — я помню задание. Каждую ночь, как Штирлиц, выведываю его секреты. Умелая женская ласка, сами знаете, развязывает язык почище морфия.
— И какие секреты?
— Да так. Мелочевка в основном. К примеру — в стройбате солдатской пряжкой от ремня изувечил нескольких старослужащих. Сержанту глаз выхлестнул, еще парочку дембелей отправил в госпиталь с черепно-мозговыми травмами. Заперся в оружейной и отказывался выходить оттуда, пока сам командир дивизии не дал ему слово офицера, что на Андрюху уголовное дело заводить не станут. Просто сплавят в дисциплинарный батальон, что и сделали.
— Ох уж эта дедовщина! А если бы комдив разговаривать с ним не захотел?
— Медведь утверждает, что застрелился бы, предварительно поиграв в Рэмбо. На сколько патронов бы хватило.
— Чем это его так раззадорили?
— Обычные солдафонские приколы. На вопрос, какой из цветов российского флага ему больше нравится, без задней мысли ответил, что голубой. Ну, дебилы и привязались… В дисбате понахватался блатных замашек от тамошнего хулиганья. За силу и бесшабашность котировался у них высоко, конечно, если не врет.
— Кто родители?
— Пенсионеры. Он поздний ребенок. Но не избалованный, привык на себя рассчитывать. От жизни хочет многого и ясно понимает, что крупные деньги в нашей стране можно добыть лишь криминалом. Между прочим, интересовался, не смогу ли помочь с приобретением пистолета…
— А он, оказывается, далеко не простофиля. Держи меня в курсе его затей. Вполне возможно, что вскорости Медведь получит работенку подоходней. И волыну впридачу. А пока просветим его на ржавость. У тебя травки сколько осталось?
— Шесть пакетов.
— Дай ему для реализации. Рискнем. Поглядим, что из этого выйдет. К тому же в заведении анашу пока хранить опасно. Кажется, все. Ступай дальше радовать клиентуру своими аппетитными формами.
— Все вы шутите, Евгений Михалыч, — капризно надула губки Ксюша. — А сами уж второй месяц к себе на чашечку кофе не зовете.
— Весь погряз в делах, детка. Но какие наши годы — все еще будет. Мое отношение к тебе не изменилось ни на йоту.
Ксюша благодарно вильнула выпирающим задиком, восприняв мои последние слова за комплимент, и скрылась за дверями.
Должно быть, я незаурядный физиономист. Стоило лишь мельком взглянуть на детски-наивную улыбку на круглой морде Кисы, как я уверенно мог поставить десять к одному, что миссия его завершилась триумфом.
— Сегодня я заслужил кликуху Метеор! — плюхнувшись на диван с банкой пива, радостно сообщил он.
— Скромность никогда не входила в число твоих пороков. Выкладывай.
— Поначалу заскочил в «Большой Урал» за нашими процентами с девочек и барменов. — Киса бережно положил на столик до невероятности раздувшийся кейс. — Все прошло интеллигентно, как ты любишь, без хипиша. Медведь лишь глазенками хлопал, но свою роль боевика-телохранителя играл очень натурально. Ну, да с его комплекцией это нетрудно. Главный мэтр зазвал меня в кабинет и за рюмкой коньяка выложил просьбу к нашей конторе. Дело выгодное, кажись.
— Что этот козел задумал? Надеюсь, у тебя достало мозгов сразу согласие не давать?
— Ясное дело, Михалыч. Я ему грамотно пояснил, что мне необходимо посоветоваться с шефом. Самостоятельности, мол, он не терпит и на такие акции дает «добро» только лично.
— Что за акция? Небось какой-нибудь официантишка взялся его шантажировать, и ему надо заткнуть пасть?
— Нет. Тут покруче. Пока «Большой Урал» был бесхозным, без прикрытия почившего Хромого, повадился в кабак мент один. Вначале якобы по делам службы — вынюхивал да выспрашивал. А недавно выложил свои настоящие карты: будете, говорит, отстегивать капусту лично мне. Обещает разными оперативными мутками отвадить от заведения криминальный контингент и обеспечить охрану их легального и подпольного бизнеса. Мэтр в растерянности, сам понимаешь, платить дважды понта нет. Окончательного ответа хвату-майору еще не дал.
— Ты и звание его знаешь?
— Не только. Наш новый конкурент — майор Инин из отдела по борьбе с организованной преступностью. Кряжистый такой коротышка, руки ниже колен свисают. За счастье никогда с ним не встречаться — такого тот страха на него нагнал — мэтр готов отстегнуть пять тысяч баксов.
— Ну что ж, на первый прикид игра стоит свеч. Обмозгую на досуге. Условия, что непременно работать под несчастный случай не выдвигалось?
— Нет, Михалыч. Мэтр согласен на все. Главное — чтоб тот впредь его не беспокоил.
— Это сильно упрощает. Ладно. Рассказывай, что там с Мишей.
— Там вообще умора. Миша Килин поначалу принял нас за вышибал долгов из Европейско-Азиатской Корпорации. Затряс плешивой головенкой — ну натуральный эпилептик. По ходу вообразил — за его жалкой душонкой заявились. Ведь помещение со всеми плевательницами и столиками под дуб не покроют ссуды. Должно, подумал, что недостачу мы с него натурой брать собираемся. Влепил ему парочку оплеух — враз очухался, на человека стал похож, а не на овцу недорезанную. Тут я интеллигентно пояснил ситуацию: заведение он один хрен теряет, да еще долги остаются. А если счетчик включат — вовек не рассчитаться с кредиторами. Тогда одна дорога — в петлю или племя голубых. А мы предлагаем ему приличный и даже выгодный выход из тупика. Переоформляем документацию как дочернее предприятие фирмы «Вспомни былое». Со своей стороны возлагаем на себя погашение его долгов по заработной плате персоналу и выплачиваем ссуду ЕАК, даже ему кое-что отломится. Как ты и предвидел, Мишане ничего не оставалось, как состроить хорошую мину при плохой игре. Он согласился, чайка банкротная.
— И что дальше?
— Заехали в мэрию, нотариальную контору, и результат налицо. Можно пощупать. — Kиca достал из кармана пачку гербовой бумаги. — Теперь мы владельцы нового ночного клуба и долгового обязательства Европейско-Азиатской Корпорации на тридцать тысяч долларов. Срок погашения истекает завтра.
— Неплохо срослось, морда ты беспредельная, — похвалил я, пряча бумаги и кейс в подоконник. — Как говорится в рекламе: ребята, вы хорошо поработали, поднимем в честь этого по бокалу «Амаретто». Фунт, кликни Медведя и Цыпу из зала. Напитки прихватите из подсобки.
Не прошло пяти минут, как вся компания чинно восседала за столом, радовавшим глаз многообразием напитков и закусок. Фунт в честь праздника даже скатерть постелить догадался.
На лице Кисы застыла блаженная улыбка, как у сытого кота, жмурящегося на солнце летним ласковым днем.
— Значит, расстались с Мишей по-доброму? Сколько отстегнул несчастному банкроту отступного?
— Монах, ты ж меня знаешь — я человек щедрый. Дал ему сторублевую монету на трамвай. Но он с гонором — я, говорит, подаяний не беру. — Киса расхохотался. — Ну, тут я его поддел за живое. Монету, объясняю, тебе по душевной широте жертвует «Пирамида», весьма солидные и уважаемые люди. Мишаня аж позеленел от страха, монету прямо выхватил из моей ладони. Ха-ха!
— Зеленеют и от ненависти… И зря ты «Пирамиду» приплел. Ни к чему. Предвижу осложнения… Пожалуй, пора его в Сочи отправлять. Так будет спокойней.
— Да брось, Монах, на воду дуть. Он натуральная овца по жизни. А высунется по дурости — враз башку отшибем.
— Ну, лады. Тебе, должно быть, виднее.
