начальство смотрело сквозь пальцы. Многие имели постоянных любовниц и вдобавок пользовались услугами проституток. Адюльтер совершался достаточно открыто, и даже некоторые Великие магистры и высшие чины Ордена заводили себе содержанок, с которыми жили буквально годами и которые рожали им детей. Конечно, признать такое отцовство официально не представлялось возможным, однако можно было стать крестным отцом ребенка и на законных основаниях устраивать его жизнь в дальнейшем. Даже у Великого магистра Ла Валетта была незаконнорожденная дочь Изабелла, которой он покровительствовал всю жизнь.
Некоторые Великие магистры считали своим долгом бороться с грехом прелюбодеяния. Пламенный католик Жан де ла Кассьер (на его средства строился собор св. Иоанна) полностью запретил проституцию на Мальте, чем вызвал неудовольствие своих подданных. Это явилось, может быть, одной из причин свержения чересчур благочестивого магистра в 1581 году. Когда его, арестованного, под охраной вели в форт св. Анджело, воспрянувшие духом проститутки Валетты наводнили улицы, насмехаясь над своим бывшим преследователем.
Магистр Жан де Ласкарис-Кастеллар запретил проституткам принимать участие в карнавальных гуляниях, но этот запрет долго не удержался. Магистр Антуан Маноэль де Вильена содержал какую-то красавицу на постоянной основе, и именно этот веселый и любимый подданными магистр нашел некое компромиссное решение: он придумал закон, получивший распространение как „Кодекс де Вильены“ и устанавливавший систему штрафов и наказаний за открытое прелюбодеяние. Собранные деньги по большей части использовались в благотворительных целях.
Проститутки в мальтийских городах процветали, несмотря на периодически возобновляющиеся гонения. Одна девушка за год могла заработать столько же, сколько великий художник Караваджо выручил за все свои картины. Вершиной распутной карьеры считалась «должность» постоянной содержанки рыцаря-аристократа, которая приносила дополнительный доход в виде взяток от людей, искавших помощи или покровительства и прибегавших к посредничеству возлюбленной могущественного человека. В целом адюльтер не осуждался, городские семьи даже гордились дочерьми, которым удавалось привлечь внимание рыцарей, – это означало, что в будущем такая девушка сможет скопить собственное состояние, приобрести дом и даже честно выйти замуж, купив себе уважение в обществе. Проституция смогла мирно ужиться с религией – зачастую грешили, предварительно помолившись, причем над кроватью висело огромных размеров Распятие. Проститутки и куртизанки традиционно жертвовали крупные суммы денег Церкви в надежде на взаимопонимание и отпущение грехов, в котором священники им не отказывали. Более того, жрицы любви были обязаны наравне с прочими гражданами регистрировать в приходских книгах свой род занятий. Только в церковных книгах прихода Порто Салво в Валетте по состоянию на 1667 год зарегистрировано 165 проституток – пятая часть населения всего прихода.
К слову сказать, далеко не все проститутки были мальтийками по происхождению – женщины съезжались на „мужской“ остров со всего Средиземноморья. Отличить их от порядочных горожанок было непросто. так как никаких особенных отличительных признаков они не носили, одеваясь довольно скромно. Традиционно приметами проститутки служили только маленький веер из соломки и обувь на платформе. Но лучшей приманкой была золотая монета, блестевшая в руке прогуливающегося по улице кавалера.
Неудачливых, состарившихся или раскаявшихся проституток общество не отвергало: Великий магистр Мартин Гарзез учредил в монастыре св. Урсулы приют для кающихся грешниц. Правда, он забыл обеспечить женщин одеждой и едой, и забота о содержании приюта легла на плечи монахинь, которые постоянно протестовали против таких нахлебниц. Тогда Гарзез переместил приют в монастырь св. Магдалины, управлявшийся сицилийскими монахинями-кларитинками, и заставил продолжавших работать проституток платить специальный налог на содержание их бывших коллег, а если действующая проститутка вдруг умирала, то пятая часть оставленного ею состояния отдавалась на нужды приюта.
Проблема с незаконнорожденными детьми проституток решилась путем установки на улице у дверей больницы Сакра Инфермерия специального анонимного круглосуточного „младенцеприемника“. Мать вкладывала новорожденного в специальную люльку-лоток, приводила в действие поворотный механизм, и младенец вместе с люлькой оказывался внутри больницы, где его принимали, обеспечивали уход и позже пристраивали в бездетные семьи. Более взрослых детей проституток отправляли в детский приют св. Эльма. Доктора госпиталя Сакра Инфермерия также лечили венерические заболевания у рыцарей, а женщины легкого поведения предпочитали обращаться за помощью в этом вопросе в небольшую специализированную больницу Катерины Скали.
Во времена британского протектората проститутки переместились в бары, расположенные на нынешней Репаблик стрит, главной улице Валетты. Та м они не только зарабатывали своим непосредственным ремеслом, но и получали неплохие комиссионные от хозяев, раскручивая иностранных матросов на выпивку. В каждом баре имелся специальный запас осколков от битой посуды, которые незаметно, не без помощи девушек, рассыпались возле вдрызг пьяного моряка, которого потом обвиняли в дебоше и требовали компенсировать убытки. Если моряк упирался, на разборки звали его начальника, капитана, а проститутка становилась важной свидетельницей.
Ну и, напоследок, расскажем о самой известной мальтийской „Мессалине“ – о Катерине Виталь. Ей было всего 12 лет, когда она вышла замуж за Этторио Виталя, бывшего главным аптекарем Ордена, через 10 лет после Великой осады. Через два года после свадьбы Этторио погиб, и 14-летняя Катерина, как считают некоторые историки, попыталась заменить мужа на поприще главного аптекаря. Она изготавливала лекарства для рыцарей, однако увлеклась магией и незаметно стала уделять все большее внимание приворотным зельям и противозачаточным снадобьям. Молодая богатая вдова спала со всеми подряд, и оба главных направления ее фармацевтической деятельности были весьма востребованы. Постепенно Катерина завоевала репутацию могущественной ведьмы и подверглась гонениям за практику черной магии, но сумела откупиться от преследования, пожертвовав крупные суммы денег Церкви. Мальтийцы до сих пор считают эту женщину главной национальной распутницей».
Не слишком серьезно относились рыцари и к прочим обетам. Когда-то в помещение госпиталя даже сам Великий магистр входил на правах простого рыцаря. Все свои регалии, знаки отличия и шпагу он оставлял у входа. Сохранилась, а может, придумалась, история о том, как живший на Мальте папский инквизитор явился однажды в госпиталь, не обратившись заранее за позволением. Скандал вышел таким, что пришлось даже вмешиваться коронованным особам. Король Франции официально известил папу о самоуправстве его представителя, и тот был вынужден признать действия инквизитора ошибочными.
В госпитале были все равны. Туда принимали на лечение любого обратившегося человека. И каждый, независимо от вероисповедания или расы, простого или благородного происхождения, дворянин он или раб, имел равные с другими права. Все лежали в одинаковых палатах, получали пищу на однотипных, заметьте, серебряных тарелках. Единственным преимуществом рыцарей была вторая простыня. Теперь же название «госпитальеры» стало весьма сомнительным. Работу в госпитале в качестве простых служителей рыцари начали считать обузой и самой неприятной обязанностью. Да и сами помещения стали таковыми, что трудно было признать их медицинскими.
Посетивший мальтийский госпиталь английский посол в Неаполе Вильям Гамильтон увидел там закопченные потолки, несвежее постельное белье, грязную одежду. Даже проводивший обход врач время от времени прикрывал нос платком от неприятного запаха. Правда, неряшество и расхлябанность не коснулись самих медицинских процедур. В области науки и практики мальтийские врачи могли дать фору европейским коллегам. Например, в Европе еще не помышляли о хирургическом удалении камней из почек, а на Мальте эта сложная операция уже проводилась. Также первыми госпитальеры стали устранять катаракту…
Поразительно, но печать упадка коснулась науки в последнюю очередь. Невольно вспоминается, как стоически выдержали совсем недавний период «раздрая» российские ученые. Казалось, что в нашей стране разваливается все, а в прессе то и дело появлялись сообщения об открытиях и невероятных технических новинках, рожденных в институтах. Как и на какие «шиши» ученые это делали, одному богу известно. Видимо, пытливая научная мысль – субстанция, рядовому человеку недоступная. Вот и на Мальте, несмотря ни на что, адмирал де Фреслен и рыцарь Луи де Буажелен раскапывают и изучают замечательные неолитические храмы. Парижская академия надписей воссоздает отсутствующие буквы финикийского алфавита на основе обнаруженных на острове обломков плит с надписями на двух языках – греческом и финикийском. В Валетте на базе иезуитского колледжа закладывается университет. Кроме рыцарей, туда
