— На твой след могут напасть агенты инквизиции, после убийства Барреса они ищут тебя по всему Парижу.
— Мы доедем с тобой в твоей карете до заставы Сен-Жак и там расстанемся. Вряд ли кто посмеет остановить королевскую карету, а если это и случится, то тот, кто заглянет внутрь, увидит там герцогиню Ангулемскую, дочь покойного короля Генриха Валуа, и ее слугу, чернокожего мавра.
Диана внезапно рассмеялась: ее привел в восторг дерзкий план подруги.
Но Диана все еще опасалась за благополучный исход дела и сказала, что не отпустит Камиллу одну в такое опасное путешествие по дорогам Франции, кишащим разбойниками и воинственно настроенными католиками и гугенотами.
Они долго еще обсуждали предстоящее мероприятие и, наконец, пришли к обоюдному согласию, решив, что доедут до Фонтенбло, а оттуда повернут к замку герцогини Д'Этамп. Герцогиня, ныне ревностная протестантка, едва узнает о цели поездки, даст Камилле свой личный экипаж и человек двадцать охраны. Католики, увидя на дороге карету в сопровождении двадцати всадников, не заподозрят, что в карете с гербом могут быть гугеноты, а те, вздумав напасть, тотчас поймут свою ошибку, да еще и предложат помощь любовнице Конде (такую роль отвели для Камиллы). Разбойники просто не осмелятся нападать на отряд из двадцати вооруженных до зубов всадников. Что касается Дианы, то она вернется в Париж с тем же числом сопровождающих ее людей, не вызвав никаких подозрений.
Теперь, когда все детали были уточнены, обе подруги с удвоенной энергией принялись претворять в жизнь задуманный ими план.
Рано утром следующего дня карета с королевским гербом в сопровождении десяти верховых во главе с Бетизаком выехала из ворот дворца Монморанси. Миновав оба моста, связывающие Сите с Городом и Университетом, она загромыхала по улице Сен-Жак и через некоторое время остановилась близ церкви Сент-Этьен-де-Гре. Из нее вышла женщина вместе со своим слугой-мавром. В сопровождении четырех гвардейцев из своей охраны она направилась в сторону аббатства Святой Женевьевы.
Предстоящее мероприятие было рискованным, и подруги решили прочитать молитву и поклониться праху Хлодвига, упокоившегося здесь в 511 году рядом со святой Женевьевой, почитаемой и боготворимой парижанами с начала VI века.[2]
В 498 году, в день Рождества, Хлодвиг крестился в Реймсе, в соборе Святой Марии, в баптистерии, расположенном в северной части кафедрального собора. Рядом с ним были его сподвижники, Женевьева и его жена Клотильда. Все они «спустились по ступеням крестильной купели и были крещены во имя Отца, Сына и Святого Духа». С тех пор Хлодвиг очень привязался к Женевьеве, а его жена настолько сильно полюбила ее, что велела похоронить своего мужа рядом с ней в базилике святых апостолов Петра и Павла на вершине холма, который отныне зовется холмом Святой Женевьевы. Эту базилику, ставшую впоследствии собором, а потом церковью Святой Женевьевы, построил Хлодвиг в 502 году в окраинном некрополе левого берега Сены, там, где была похоронена Святая Дева. А толчком к этому послужило желание самого Хлодвига добавить к богатому монументальному наследию римлян (бывших некогда властителями города и оставивших по себе память в виде преториума в Сите, — бывшего дворца римских наместников, — Терм Юлиана, арен на левом берегу, базилик, некрополей и церквей) свой вклад. Аббатство Святой Женевьевы построено гораздо позже рядом с церковью, которую основал Хлодвиг. Кстати, Клотильда, безмерно любившая своего мужа и Женевьеву, тридцать три года спустя после смерти Хлодвига велела похоронить себя рядом с ними, в той же самой базилике.
Именно здесь, перед мраморным саркофагом, накрытым плитой, на котором латинскими буквами были выгравированы имена тех, чей прах покоился, внутри, и остановились Диана и Камилла. Обе преклонили колени и, сложив руки на груди, принялись читать молитвы во славу Господа и просить заступничества и удачи у святой Женевьевы, у Хлодвига и жены его Клотильды.
Камилла, пока они пробирались сюда по улице Сент-Этьен-де-Гре, заранее вытерла с лица сажу и столь усердно просила помощи и поддержки у святых, что это вызвало одобрение священника и монахов, наблюдавших издалека эту сцену. Они дружно закивали головами, и осенив себя крестным знамением, от души пожелали успеха в делах этому незнакомцу рядом с благородной дамой. Если бы знали церковники, ради какого дела пришли сюда просить заступничества у святых эти женщины, если бы могли вообразить, кому и для чего они сами желают удачи и блага! Закончив молиться, богатая дама сделала щедрое пожертвование святой обители, и монахи, обрадованные, проводили ее и сопровождавшего ее человека до самых ворот аббатства.
Через несколько минут дамы вновь уселись в карету, она тронулась и почти сразу же остановилась у ворот Сен-Жак.
Увидя королевский герб, стражники не посмели приблизиться к экипажу, но офицер, командовавший ими, бесцеремонно подошел и положил руку на дверцу, собираясь ее открыть.
И тут на него налетел всадник:
— Как вы смеете приближаться к королевской карете! — крикнул Бетизак. — Или вам дан приказ обыскивать всех, вплоть до сестры короля?
В это время шторки раздвинулись и в окошке показалось удивленное лицо Дианы:
— В чем дело, Бетизак, почему мы не едем?
— Потому что нас остановили, ваше высочество, — ответил гвардеец, склонившись с седла в поклоне.
— Остановили? Это невозможно! Кто посмел это сделать? — возмутилась Диана.
— Нам преградила дорогу стража во главе с этим офицером, — был ответ.
Диана окинула начальника караула презрительным взглядом:
— Кто вы такой, сударь, и по какому праву задерживаете карету принцессы Ангулемской? Разве с нынешнего дня запрещено выезжать из города?
— Прошу простить меня, ваше высочество, — произнес офицер, сдержанно поклонившись, — но я обязан пропускать экипажи, выезжающие из города, только после тщательного досмотра. Таков приказ короля.
— И вы осмелитесь заглянуть даже внутрь кареты?
— Я никогда бы не позволил себе этого, если бы не имел на этот счет надлежащих указаний.
— Что ж, смотрите, сударь, хотя ваше любопытство граничит с нахальством.
Офицер открыл дверцу.
— Кто это с вами? — спросил он, указывая глазами на арапа, молча сидевшего в углу кареты.
— Мой слуга.
— Кажется, это мавр?
— Вам желательно узнать что-нибудь еще или вы на столько перестали дорожить своим местом, что вынуждаете меня вернуться в Лувр и рассказать его величеству о вашем бесцеремонном поведении по отношению к членам королевской семьи?
Офицер захлопнул дверцу и, смутясь, почтительно сделал шаг назад.
— Прошу простить меня, ваше высочество, — ответил он с поклоном, — но я должен сосчитать ваших людей.
— Что ж, считайте, да побыстрее.
Офицер обвел взглядом эскорт кареты и снова повернулся к Диане:
— И последний вопрос. Я должен знать, куда вы едете. Меня будут спрашивать о том, куда направлялся экипаж.
— В Фонтенбло.
Офицер повернулся и приказал стражникам:
— Откройте ворота.
И когда карета под охраной всадников миновала заставу, из глубины ее послышался голос Камиллы де Савуази:
— Благодарю тебя, святая Женевьева!
Они действительно направились в Фонтенбло, загородную резиденцию французских королей. Здесь жила дальняя родственница Дианы по линии матери, и экипаж остановился против ее великолепного двухэтажного особняка с башенками по углам.
Через час с небольшим, сделав необходимые пояснения своей родственнице о причинах и
