не выжидая ни минуты, бесстрашно прыгаю в пропасть.
Я рассказываю ей все, я вышептываю ей свой грех, надеясь, что она поймет, что она сможет меня простить. Я закончил. Отодвигаюсь назад. Джин молча смотрит на меня. Я смотрю на нее. Она мне не верит.
— Это шутка? — она силится улыбнуться.
Я мотаю головой:
— Нет. Прости меня, Джин.
Она начинает колотить меня обоими кулаками, с яростью, плача, крича, забыв, что она находится в церкви.
— Почему? Почему? Скажи, почему? Почему ты сделал это? Почему?
Джин отчаянно кричит и падает на колени. Она плачет, пытаясь найти ответ, которого у меня нет. Потом вскакивает и убегает, оставив меня в церкви, под взглядами старых дам, на минуту забывших свои молитвы и переключившихся на меня. Я смотрю на них и развожу руками. Может быть, вы могли бы меня простить. Но вы не можете. Вы — нет. По отношению к вам я безгрешен. Разве что помешал вам… Да, за это, может быть, вы и можете меня простить. Они снова отворачиваются к алтарю и погружаются в молитвы. Наверное, они меня простили. А вот с Джин все будет гораздо труднее.
74
Несколько дней спустя. Дом Джервази погружен в темноту. В доме царит тишина и спокойствие. Прежде никогда так не было. Легкий аромат цветов. Баби заглядывает на кухню и видит несколько букетов невесты для репетиции.
— Уходи, Лилло, ты не должен их видеть! Ты все испортишь! Иначе для тебя не будет сюрпризов.
— Я надеялся, что мы сможем побыть немного вместе — со всеми этими приготовлениями мы забыли, что необходимы и другие репетиции.
— Может быть, позже. Сейчас, наверное, родители дома. Давай, иди домой, попозже я тебе позвоню. Если мои уйдут, ты приедешь ко мне, если нет — я приеду к тебе, хорошо?
— Ну ладно, как хочешь.
Баби дарит легкий поцелуй своему жениху. Лилло в легком огорчении быстро спускается по лестнице. Баби закрывает за ним дверь.
— Мама, ты дома?
— Я здесь, в гостиной.
Раффаэлла сидит на диване, вытянув ноги, и пьет зеленый чай, который сейчас в моде. Баби подходит к ней. Жалюзи опущены. Легкий маятник отстукивает время, вдалеке — шум автотрассы и больше ни звука. Баби садится напротив матери.
— Знаешь, мама, я вот о чем подумала… Мы совсем не знаем, что творится в других семьях, насколько они не похожи, какая у них история…
— Что говорить — уж с нами точно никто не сравнится.
Они смотрят друг на друга и вдруг взрываются смехом.
— Да, это точно. Мне надо тебе кое-что сказать. Вчера вечером я видела Стэпа.
Раффаэлла становится серьезной.
— Почему ты мне это говоришь?
— Потому что мы решили говорить друг другу все.
Мать задумывается.
— Да, не далее как позавчера я убирала твою комнату и нашла постер, который он тебе когда-то принес — тот, что у тебя так долго висел на шкафу. Где вы «отрываетесь», как у вас принято говорить.
— Да, я помню. Ты его выбросила?
— Нет, ты сама выбросишь, когда придет время.
Странное молчание повисает в воздухе. Неожиданно Баби нарушает его.
— Вчера я занималась любовью со Стэпом.
— Ты что, специально это говоришь? Хочешь удивить меня, поразить? — Раффаэлла на минуту теряет спокойствие. — Скажи мне правду, чего ты от меня хочешь? Скажи, чего ты хочешь?
Еще немного, и она даст дочери пощечину. Она рядом, совсем близко. Баби поднимает на нее взгляд и спокойно улыбается:
— Чего я от тебя хочу? Ну и вопрос… Я даже не знаю, чего хочу от себя. Где мне знать, чего я хочу от тебя. И потом, все, что ты смогла, ты мне уже дала.
Раффаэлла глубоко вздыхает. Снова успокаивается. Они ненадолго замолкают. Две женщины — такие разные, но такие похожие. Похожие во многом. Раффаэлла улыбается.
— Тебе очень идет эта новая стрижка.
— Спасибо, мама. Что с папой?
— Все хорошо. Представляешь… он вернется. Он что-то пытался доказать самому себе, но он вернется. Он не сможет жить вдали от нас. С ним все понятно. А вот ты, что ты решила?
— Я? Насчет чего?
— Как, насчет чего? Что мне-то делать? Сегодня вечером я иду к Де Марини. Подруги наверняка поинтересуются, так что мне им отвечать? Ты сказала, что виделась со Стэпом. И что ты решила? Ты все же выходишь замуж?
— Конечно. А почему нет?
Раффаэлла вздыхает, теперь она совершенно спокойна. Все встанет на свои места. Это только вопрос времени, все снова будет как раньше, даже лучше, чем раньше.
Будущий зять — внук влиятельного человека, свадьба не хуже, чем у других, муж, придавленный чувством вины. Да, все будет хорошо. Раффаэлла встает с дивана.
— Прекрасно, значит, я могу ехать. Сегодня вечером мы играем в буракко. Пробовала когда-нибудь?
— Нет, я видела, как играют в доме у Гортензи, но за стол к ним не садилась.
— Тебе нужно попробовать, это гораздо лучше, чем пить джин. И увлекательнее. Когда-нибудь, когда у меня будет время, я тебя научу, увидишь — тебе понравится.
— Хорошо.
Раффаэлла целует дочь и собирается уходить.
— Мама…
— Что такое?
— Есть еще одна проблема.
Раффаэлла возвращается в гостиную.
— Что еще?
— Я хорошенько подумала. Только не злись. Пожалуйста. Я не хочу давать столам для гостей названия цветов. Это слишком пошло. Стефанелли тоже так делала на своей свадьбе.
— Ты права.
— Не знаю, может, назовем их драгоценными камнями, например. Это поизящнее будет?
Раффаэлла улыбается.
— Гораздо изящнее. Ты права, прекрасная идея. Попросим поменять таблички. Мне бы твои проблемы…
Она снова целует дочь и выходит совершенно счастливая. Молодец дочка. Так похожа на свою мать: может решить любую проблему, найдет лучший выход. Раффаэлла переодевается в своей комнате. Через некоторое время выходит, элегантная и безупречная, как всегда. Ей хотелось бы вовремя приехать к Де Марини. И еще — ей ужасно хочется во что бы то ни стало выиграть в буракко.
