Раз или два Блэйн уже собирался спросить Райли, но что-то останавливало его. О том, что этой темы лучше не касаться, говорили ему не поступки или слова Райли, а какая-то его подчеркнутая небрежность.
А потом, решил Блэйн, меня это не касается. Какое мне дело, что там, в фургоне. Для меня главное – сам грузовик, каждый поворот колеса которого приближает к цели.
– Если сегодня ночью мы поднажмем, к утру будем на реке, – сказал Райли.
– На Миссури?
Райли кивнул:
– Если не сломаемся. И если сможем держать скорость.
Но в эту ночь они повстречали ведьм.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Справа они заметили что-то темное, мелькнувшее над дорогой в пучке света фар, потом увидели их, летящих в лунном свете. Собственно, они не летели, поскольку у них не было крыльев, а двигались по воздуху, как рыба плывет по реке, с грациозностью, свойственной только летающим существам.
В первый момент это можно было принять за мельтешение бабочек в луче света или бесшумный бросок на добычу ночного крылатого хищника, но только в первый момент, когда разум не мог преодолеть убеждения, что этого не может быть; но тут же не осталось никаких сомнений в том, что они увидели.
Они увидели летающих людей. Левитаторы, подумал один. Ведьмы, летящие на шабаш, решил другой.
Увидев, что Райли высунул ствол ружья в открытое окно, Блэйн ударил по тормозам.
Райли спустил курок, и звук выстрела в кабине прозвучал оглушительнее грома.
Машину занесло, и она остановилась поперек дороги. Дернув Райли за плечо, Блэйн вывел его из равновесия, а другой рукой вырвал у него ружье.
Он взглянул на Райли: на лице у него был написан смертельный ужас. Его челюсть ходила беззвучно вверх-вниз, как у марионетки, в углах рта выступила пена. Глаза его бешено вращались, а лицо превратилось в уродливую маску от сведенных судорогой мышц. Скрюченные пальцы тянулись к ружью.
– Прекрати! – заорал Блэйн. – Это всего лишь левитаторы.
Слово ничего не значило для Райли. Страх грохотал у него в мозгу, заглушая разум и логику.
Уже обращаясь к Райли, Блэйн понял, что слышит голоса, беззвучный хор голосов, обращающихся к нему среди ночи.
«Друг, один из нас ранен, «алая струйка по мускулистому плечу,» не сильно. А где ружье? «Ружье с печально обвислым стволом.» Все в порядке – ружье у нашего друга. Теперь займемся этим, «загнанная в угол, рычащая собака; скунс с поднятым хвостом, готовая к броску, свернувшаяся в кольцо гремучая змея.»»
– «Стойте,» – закричал Блэйн. – «Подождите! Опасности больше нет. Он не будет стрелять.»
Нажав локтем на ручку замка, он распахнул дверь и, оттолкнув Райли, вывалился из кабины, держа в руках ружье. Блэйн переломил дробовик, и патроны выпали; отбросив ружье на дорогу, он облокотился на автомобиль.
Ночь вдруг стала абсолютно беззвучной, не считая стонов и воя Райли, доносящихся из кабины.
– «Все,» – сказал Блэйн, – «больше нечего бояться.»
Они нырнули с неба, как будто стояли там на невидимой платформе, и мягко приземлились на ноги.
Медленно и бесшумно они приблизились к нему и остановились, ничего не произнося.
– «По-идиотски ведете себя,» – сказал им Блэйн. – «В следующий раз кому-нибудь из вас отстрелят голову, «безголовое тело, прогуливающееся небрежной походкой, клубы пены, вскипающие из обрубка шеи.»»
Блэйн заметил, что все они были молоды, не старше восемнадцати, а одеты в подобие купальных костюмов. Блэйн уловил исходящее от них чувство веселья и озорства.
Они подошли еще ближе, Блэйн попытался прочесть еще что-нибудь по их виду, но больше ничего не увидел.
– «Ты кто?» – спросил один из них.
– «Шепард Блэйн, из «Фишхука».
– «Куда ты едешь?»
– «В сторону Южной Дакоты.»
– «На этом грузовике?»
– «И с этим человеком,» – добавил Блэйн. – «Не трогайте его.»
– «Он стрелял в нас. Он ранил Мари.»
– «Пустяки,» – сказала Мари, – «царапина.»
– «Он боится,» – сказал Блэйн. – «У него патроны с серебряной картечью.»
Блэйн почувствовал, что мысль о серебряной картечи их развеселила.
И ощутил необычность сложившейся ситуации: лунная ночь, заброшенная дорога, машина поперек шоссе, заунывный вой ветра над прерией и они двое, он и Райли, окруженные не индейцами из племени сиу, или команчей, или черноногих, а группой паранормальных подростков, вышедших ночью повеселиться.
И кто вправе осудить их, спросил он себя, или мешать им? Если эти небольшие акции протеста помогают им самоутверждаться в их полной унижений жизни, если этим путем они отстаивают какую-то долю своего человеческого достоинства, тогда их поступки – вполне нормальное человеческое поведение, за которое из нельзя винить.
Он всматривался в лица, которые мог разглядеть в расплывчатом свете луны и фар, и видел, что идет борьба между вспыльчивостью и нерешительностью. Из машины по-прежнему доносились стоны водителя, бьющегося в истерике.
– ««Фишхук»? Башни зданий на холме, квадратные километры зданий, массивный, величественные, вдохновляющие…»
– «Верно,» – подтвердил Блэйн.
От группы отделилась девушка, подошла к Блэйну и протянула ему свою ладонь.
– «Друг,» – сказала она, – «мы не ждали встретить здесь друга. Нам всем очень жаль, что мы причинили тебе неприятности.»
Блэйн взял ее руку и ощутил пожатие сильных, молодых пальцев.
– «На дорогах редко кого встретишь ночью,» – сказал один из ребят.
– «Мы просто веселились,» – сказал другой, – «в жизни так мало веселого.»
– «Мало,» – согласился Блэйн. – «Я сам знаю, как мало.»
– «Мы ряженные – ведь скоро канун Дня святых,» – добавил еще один.
– «Ряженные? День святых? А, ну тогда все понял. «Рука, стучащая в закрытые ставни, повешенная на дерево калитка, перевернутая вверх ногами табличка с заклинаниями.»»
– «Им это полезно. Сами напрашиваются.»
– «Пусть так,» – сказал Блэйн. – «Но ведь это опасно.»
– «Не очень. Они слишком боятся.»
– «Но этим положению не поможешь.»
– «Мистер, положению ничем не поможешь.»
– «А «Фишхук»?» – спросила стоящая перед Блэйном девушка.
Блэйн внимательно посмотрел на нее и вдруг понял, как она красива: голубые глаза, золотистые волосы и фигура, которая в древние времена сделала бы ее победительницей всех конкурсов красоты, – идол, благополучно позабытый человечеством, увлекшимся парапсихологией.
– «Не знаю,» – сказал Блэйн. – Прости, но я не знаю.»
– «Что-то случилось? Тебе грозит опасность?»
