затеял взрослый дядя.
— Ника…Никитенок, — дрогнул под напором Андрей. Как ни велико раздражение на Таню, а расположение к Никите сильнее. Она меня предала, думает Рощин, а я не предам мальчишку. Никогда не предам.
Скрипнула дверь в спальне Аллы Аркадьевны и голос Маши позвал:
— Бабушка!
Тут уж ни каких сомнений! Тут роли расписаны окончательно и бесповоротно: есть всевластная владычица и есть бесправная рабыня. Светятся глаза старухи при взгляде на Машу неземным обожанием, трепещет нежностью голос, руки сами собой тянутся погладить, пощипать, понежить розовые тугие щечки, кругленькую попку, маленькие пальчики.
— Здравствуй, мой котенок, мой зайчик, моя куколка. Как, моя ясочка, спала? Что, моей лапочке, снилось?
Как бусинки на четках перебирает Алла Аркадьевна титулы своей повелительницы. Котенок, зайчик, куколка, ясочка, лапочка. Истомившиеся без любви сердце изливается нежностью.
Таня в своей комнате лежит в постели, изучает белизну потолка, думает грустно: странные прихоти у судьбы. То ли в шутку, то ли всерьез собрала она пять одиноких людей. У каждого за спиной горе и пустота. У каждого впереди неразрешимые проблемы. Мужчина, накопив обиды, не верит женщинам, боится стать добычей для мелкой хищницы. Женщина, махнула на себя и будущее рукой, не живет — мается. Старуха, потеряв сына, дом, смысл жизни, доживает век в на чужих хлебах. Мальчик ненавидит родного отца- алкоголика. Девочка натерпелась бед, нахлебалась лиха так, что взрослому впору. Есть и шестой персонаж — дом. Большой удобный красивый, он скучает без шума и суеты, тоскует без хозяйки и любви.
Все живое и сущее тянется к счастью. Дом к людям, люди друг к другу. Вот судьба и свела пять человек, разместила в доме, приказала: по порядку рас-считайсь! А порядок-то прост: было пять горемык — стала одна семья. Папа, мама, бабушка, двое детей. А порядок-то сложен: у папы с сыном и дочкой любовь; у бабушки с внуками — восторг и обожание. А у мамы с папой не отношения — вопросительный знак. Теперь — на пару с восклицательным.
Таня горько вздохнула.
«Не стану делать аборт, пока не стану. Немного времени у меня в запасе есть. Потерплю».
За окном заурчал двигатель машины. Таня поднялась, выглянула в окно, увидела как Рощин и Никита усаживаются в Оппель. Господин писатель убегал от нее, убегал от дурацкого положения, в котором очутился по ее милости, убегал от решения, которое следовало принять.
На кухне на столе лежала записка:
«Мы с Никитой уехали к Вале. Будем вечером или завтра утром, — гласил текст. — До моего возвращения ничего не предпринимай. Вернусь — обсудим положение. Андрей»
Часа через два раздался звонок:
— Танюша, Андрей с Никитой у меня. Ты в курсе? — спросила старшая Рощина.
— Да.
— А то я уже подумала, что Андрей похитил мальчика. С него станется.
— Нет-нет, все в порядке.
— Я бы не сказала. У Андрея вид странный. У тебя голос расстроенный.
— Вам показалось.
— Ну и хорошо.
Валентина Петровна положила трубку, вздохнула тяжело.
— Она дома и по-моему плачет.
Андрей кивнул, спасибо.
— Хватит, темнить. Выкладывай, что у вас случилось.
– Таня беременна.
— От кого?
— Говорит, от меня.
— А сроки?
— Вроде бы сходятся.
— Возможно, врачи тогда ошиблись? — неуверенно поинтересовалась Валентина.
— Нет. — Андрей поморщился. Ему было неприятно говорить на эту тему.
Свадебную лихорадку, охватившую приятелей на выпускном курсе военно— морского училища, Рощин наблюдал без волнения. Он пока жениться не собирался.
— Попадешь в глухую дыру, завоешь без бабы, — учил уму-разуму лучший друг Артем Масеев. — Не дури, Андрюха. Бери пример с меня. У меня все схвачено, все по плану.
Прагматик Артем недавно женился на симпатичной учительнице математики из состоятельной семьи и, полный радужных верил, что поступил правильно. Бедолага не знал, что теща и тесть будут его постоянно попрекать, что через два года его учительница математики, устав от безработицы и скуки, вернется к родителям. Что он сам будет отчаянно этому рад. Что спустя три года его подводная лодка навсегда останется на дне океана, а мать станет беженкой, попросит у Рощина помощи и навсегда останется приживалкой в чужом доме. В лишних знаниях — лишние печали. Поэтому Артем Масеев был тогда весел, ждал чинов, наград, успеха и воспринимал жизнь легко, не как Андрей Рощин. Тот хотел ЛЮБВИ. Большой светлой невероятной. И связывать себя лишь бы с кем не желал.
В двадцать шесть Рощина перевели с Дальнего Востока на Север, в маленький городок в ста километрах от Мурманска. Едва ли не с вокзала он угодил в объятия к очень стройной и на удивление не красивой врачихе из местного госпиталя, большой искуснице вытворять «фокусы» в постели.
Впервые в жизни Андрей оказался втянутым в отношения, без чувств, почти без эмоций, построенные на голой физиологии. До того, не считая случайных пьяных связей, хоть какую-нибудь симпатию к своей партнерше он испытывал. Теперь нет. И, слава Богу, радовался он, меньше забот.
Безмятежный роман длился пару месяцев. Затем мадам объявила, что находится в интересном положении; он — отец ребенка и как порядочный человек должен жениться.
Нет, запротестовал Андрей. Я — человек порядочный. Потому в жены хочу взять девушку честную.
— Девственницу что ли? — фыркнула насмешливо потенциальная мать.
— Может быть не девственницу, но не потаскуху — точно! — отрезал Андрей.
— Потаскуха — это я?
— Да. Я знаю, по крайней мере, троих, с кем еще спишь. Это не мой ребенок!
— Я тебе не жена! — последовал ответ.
— И не будешь никогда!
— Это твой ребенок! Я готова сделать экспертизу!
В рокоте восклицательных знаков Андрей не заметил, как согласился сдать сперму на анализ. Тут же, в запале спора была взята проба. Через две недели был получен результат. Дама не врала. Она носила ребенка от Рощина.
— Ну и что? Это случайность! — Андрей категорически отказался идти в ЗАГС. Но на всякий случай сорвался в ближайший населенный пункт, отыскал юриста, попросил совета.
— Когда родится ребенок, проведете экспертизу на отцовство, — ответил адвокат.
— Но она уже проведена!
— Не знаю, как с точки зрения медицины, а с точки зрения юриспруденции, результат документом не является. Пока нет ребенка — нет претензий. По нашим законам обрюхатить бабу — не есть преступление перед законом.
— Но меня таскают по инстанциям, треплют нервы.
— Извините, уважаемый, от этого я избавить вас не могу.
Врачиха пустила вход тяжелую артиллерию: обратилась к знакомому из Политуправления Северного Флота. Андрея вызвали на ковер в высокий кабинет, приказали не позорить честь мундира.
— Я знаю: баба она дрянная, — болезненно хмурясь, сообщило руководство, — но знаю и другое: есть сигнал — на него надо отреагировать. Женись, Рощин, сделай милость.
— Только после письменного приказа командующего флотом, — дерзко ответил Андрей.
