...Имеются человеческие жертвы

Кровных своих убил?

Турецкий молчал, и через минуту Арсланов, ви­димо, что-то понял, и его гнев мгновенно сняло как рукой.

—  Прошу простить меня, уважаемый!

—   Я понимаю, — сказал Турецкий. — Вы увере­ны, что это он? Может быть, просто похож?

—   Да что вы говорите!

—   Думайте, Али, думайте, — сказал Турецкий. — Давайте вместе подумаем... Я бы тоже никогда не поверил, чтобы старший брат по два-три раза вы­стрелил в младших братьев. Скорее всего, это все кто-то очень хитро и умно подстроил, чтобы сразу одним махом, как у нас говорят, «семерых побивахом». Как зовут этого брата?

—  Исса, — тихо сказал Али. — Его зовут Исса.

Чувствовалось, что в голове его шла напряжен­ная работа.

—  Он хороший стрелок? — спросил Турецкий.

—  Он снайпер, — сказал Арсланов.

—   Так я и думал, — сказал Турецкий. — Значит, и тогда, в первый раз, тоже он стрелял в меня. Не совсем понятно только почему... Как вы считаете, господин Арсланов, кто бы мог все так ловко орга­ низовать, чтобы руками чеченцев был убит один из самых популярных и любимых политиков в вашем городе и чтобы чеченец покушался на следователя из Москвы? Вы же, как очень умный и опытный человек, прекрасно понимаете, что в случае успеха, то есть если бы ваш Исса убил меня, тут же поспе­шили бы убрать и его. В результате получилось бы, что все замкнулось на чеченцах. Вы понимаете, какой тут замысел? Я думаю, чеченцам сейчас и так тут не слишком сладко приходится. А представьте, что поднялось бы, если б крайними оказались одни ваши сородичи?

—  Ах, шайтан! — воскликнул Арсланов.

—  Кто шайтан? — быстро спросил Турецкий.

Арсланов не ответил, будто не услышал.

—  Где Исса? — спросил он.

—   Я рад, — заметил Турецкий, — что нам обоим приходят в голову одни и те же мысли. Собственно, я и хотел просить вас об этом, но чувствую, что просить уже не надо. Теперь, когда мы смогли сце­пить эти звенья, я думаю, вы сумеете лучше всех объяснить ему, какую роль его заставили сыграть. Пусть он назовет только тех, кто дал ему это оружие

и это задание. Мне кажется, этого будет вполне достаточно, чтобы ваша клятва была выполнена.

—  Везите меня к нему! — воскликнул Арсланов. — Везите! И делайте все, что вам надо — запи­ сывайте, слушайте. Мы даже говорить будем по-русски.

—  Он послушает вас? — спросил Турецкий.

—  Я родной брат его покойного отца, — ответил кавказец, и Турецкий понял, что этим сказано все.

63

Разговор Алибека — Али Арсланова со своим старшим племянником Иссой, как и было условлено, происходил на русском языке и продолжался не более сорока минут, после чего родственники рас­ прощались и Арсланова-младшего препроводили в камеру, где он почти два часа лежал на койке с широко раскрытыми глазами, а затем вызвал дежур­ного и очень спокойно попросил отвести его на допрос, так как он имеет сообщить следствию нечто чрезвычайно важное.

По такому поводу на встречу с арестованным поехал сам Турецкий. Допрос он поручил вести Рыжкову. Он сам и Данилов сидели молча в глубине комнаты для допросов, вслушиваясь в слова допра­ шиваемого.

Исса сообщил, что в курсе практически всех дел своих младших братьев и осведомлен о том, что они занимались доставкой, переправкой и распростра­нением наркотиков и что уже около года снабжали своим дорогим товаром через вторые руки какого-то важного «торчка».

Где-то недели за полторы до известных событий на площади один русский, бывший офицер спецна­за по имени Павел, которого они несколько раз видели во время войны в Чечне, застиг их в момент передачи наркотиков одному из его людей. Он сде­лал им выгодное предложение: покончить с мело­чевкой и сразу заработать очень большие деньги, если те выполнят одно серьезное и совершенно без­опасное для них поручение. Он обещал заплатить каждому по тридцать тысяч долларов и даже выдал обоим по три тысячи задатка, чтобы они в нужный момент и в нужном месте убрали одного человека.

Исса, как мог, пытался отговорить младших бра­тьев, но это ему не удалось. А когда после всех событий они исчезли, тот же человек сообщил ему, что оба брата арестованы, но могут быть выпущены на свободу под залог или каким-либо другим спосо­бом, если будет выведен из дела московский следо­ватель Турецкий, присутствие которого мешает ос­вобождению его любимых младших братьев.

Он, Исса Арсланов, трижды пытался осущест­вить задуманное.

Первый раз во время траурного митинга, но тогда его засекли сотрудники службы безопасности губернатора Платова, и он в ходе митинга был вы­нужден дважды менять позицию и в конце концов не смог довести дело до конца, так как потерял Турецкого в толпе.

Затем он получил точное указание, где живет Турецкий, и произвел выстрел, который, однако, как выяснилось, не достиг цели, из-за чего через несколько дней пришлось проникнуть в больницу, где он и был схвачен. Все время между выходами на свои акции он проводил в лесном лагере под Степногорском, так как ему сообщили, что в городе после воскресных событий идут облавы и особенно охотятся на чеченцев. Точное местонахождение ла­геря ему неизвестно, так как его привозили и уво­зили в закрытом фургоне, хотя место это он, навер­ное, узнал бы без труда. В лагере он занимался огневой подготовкой — два-три часа стрелял в тире из разных видов оружия. За время нахождения там несколько раз видел Павла. О смерти братьев он не знал вплоть до того момента, когда ему были пока­заны фотографии их тел.

Когда он замолчал и закурил, тоскливо глядя в окно, Турецкий молча сел за стол перед ним, рядом с Рыжковым и подошедшим поближе Даниловым. Они встретились глазами, и Исса Арсланов отвер­ нулся.

—  Ну что, Исса, — спросил Турецкий, — вы, ка­жется, теперь поняли все? А ведь не только мне, но и вам повезло, что вы меня не ухлопали. Потому что вас непременно убили бы самого, как только ваши наниматели получили бы подтверждение, что вы сделали свое дело. Пристрелили бы, как и ваших братьев, и бровью бы не повели. Подумать только, если бы вы знали, что за пистолеты они дали вам в руки! Знаете, я не слабонервный, но и у меня мороз по коже идет.

Исса слушал его теперь очень внимательно, сдвинув брови. Они действительно были все похо­жи, эти трое парней, по воле судьбы и по воле истории ставшие бандитами и убийцами.

—   Я думаю, ваш дядя Али сумел вам все объяс­нить гораздо лучше, чем смог бы я, — продолжил Турецкий. — Вы уже сами поняли, конечно, какую важную роль тут сыграл этот Павел. Скажите, вы узнали бы его? От этого зависит невероятно много, может быть, даже больше, чем кажется нам с вами.

Исса говорил по-русски намного хуже своего дядьки, и все же это была ясная и точная русская речь.

—   Жалко, — сказал он, — я бы его сам... Только как? Я же тут у вас... А дядя Али велел слушать вас, верить вам, делать все, как вы скажете. Покажете — узнаю.

—   Хорошо, Исса, — кивнул Турецкий. — Если получится, попробую смягчить вашу участь. Все- таки вы никого не успели убить. И хотя по закону покушение, статья тридцатая Уголовного кодекса, а вы покушались трижды, является преступлением, я не хочу, чтобы вы сгинули в лагере на пятнадцать лет. Свое вы получите, но не более того. И вот что, Исса... У вас хорошее лицо — хватит преступлений, хватит убивать! Я не собираюсь читать вам морали, я действительно думаю так: хватит, уже все устали. У нас совсем не остается времени на жизнь. Этак скоро мы все просто перебьем друг друга.

—  Слушай, Турецкий, — тихо сказал Исса. — Это правда, ты велел отдать моих братьев, чтобы их похоронили, как велит Аллах?