— Гадюшник сучий, — сказал Павел. — Один вонючий демократический подвальчик, с которым у нас свои счеты. Вот теперь всё!
— А... ясно к кому... — сообразил один из соратников. Да и все это поняли, кажется, без объясне ний.
«Все-таки все у них делается на удивление коряво, непродуманно и нелепо, — думал Денис, когда в тот же вечер их привезли в город и они, как обычно, коротко распрощавшись, растеклись в разные стороны, потеряли друг друга из виду и смешались с толпой на вокзальной площади. — Вот, может быть, поэтому только, по нашей российской беспечности и расхлябанности, у нас пока еще нет ни фашизма, ни военной диктатуры.
И все же какая-то сила — то ли интуиция, то ли ангел-хранитель — уберегла его и не пустила в этот вечер прогуляться по городу, чтобы, в конце концов, наведаться в тот переговорный пункт.
Минут через семь, когда он стоял на автобусной остановке, чтобы отправиться в общежитие, он по чувствовал за собой слежку. Это был Кучерков, которого в этот день в лагере Денис не видел, а стало быть, и топтаться на вокзальной площади ему тоже не было особой нужды. Значит, послали встретить и проводить. Ну что же, работай, служи, топтун- одиночка! И Денис спокойно поехал в общагу, при-
шел в свою комнату и завалился спать, понимая, что завтра ему предстоит выдержать, быть может, самый трудный день из всех, что он уже провел здесь, «кося» под студента.
«Ну ладно, — решил он. — Поскольку ни убежать, ни заболеть нельзя, надо ехать, а там уж дей ствовать по ситуации».
Все группы между собой были связаны радиосвязью, и по мере приближения к намеченным ру бежам они время от времени перебрасывались короткими сообщениями. Их было трое в машине, и, согласно плану, прежде чем приступать к операции, они должны были пару раз объехать стоящий от дельным островком небольшой белый городок на площади, недалеко от железнодорожного вокзала, где располагались в одном комплексе магазин автозапчастей, немецкая мойка и заправочная станция Али Арсланова.
Но когда их серая «Нива» только выехала на площадь, сидевший за рулем один из «соратников», худой здоровенный малый, стремительный и ловкий, резко затормозил и остановил машину у тро туара:
— Глядите!
Денис и его напарник, сидевшие сзади, и сами уже все увидели.
— Ну вот, — сказал Денис, — я же говорил!
На подъездах к белым теремкам Арсланова бросались в глаза три яркие милицейские машины и люди с автоматами, а также несколько иномарок, в которых виднелись кавказские лица. А у бензоколонки даже стояла наготове пожарная машина.
— Вот так! — сказал тот, что был за рулем. — Кина не будет.
— И не потому, что кинщик заболел, — злобно сказал Денис и сплюнул за окно. — Стукнул кто-то, ясно! А нас послали, как телков...
— Неизвестно еще, на что другие напорются, — заметил третий.
— Могу ответить, — сказал Денис. — Всюду то же самое. Ладно, поехали! Чего тут торчать?
Сидевший за рулем тронул машину и, покинув площадь, включил рацию на прием. И вскоре в подтверждение сказанного Денисом в эфире прошла условная фраза, означавшая, что операция «Три костра» отменяется, но остается в силе приказ атаковать тот «сучий подвал», штаб-квартиру движения «Гражданское действие».
Еще перед выездом на операцию они заехали в один глухой двор, где жались друг к другу с десяток старых ржавых гаражей и несколько новых «ракушек», и там в одном из боксов переоблачились в омоновскую форму, натянули пятнистые и, видно, не раз уже побывавшие в деле, серо-зеленые комби незоны прямо поверх цивильных маек и спортивных штанов, напялили и шлемы. Черные маски с разрезами для глаз до времени задрали повыше, чтоб закрыть лица перед самым нападением. Получили и два укороченных «калашника». Предполагалось, что внезапное, стремительное появление людей в форме и в масках внесет сумятицу, растерянность и страх и в стане чеченцев, и в конечной точке маршрута.
Приехали минут через двадцать и сразу увидели знакомый «уазик»-фургончик цвета хаки, в котором должна была подтянуться к месту действия и вторая группа. Третьей почему-то не было.
Подождали минут десять и, запросив по рации, как быть, получили приказ подождать еще минут пять и приступать.
Тут надо было навести такого шороху, чтоб эти народные доброхоты запомнили надолго.
Лавиной вниз, в подвал, пробежка коридором, с ходу высадить дверь, а дальше, как в новейшем триллере: всех, кто окажется в помещениях и на пути — на пол, без церемоний, бить и в глаз, и в рыло, и в пах, и по ребрам, и в печень, и в почки, как учили. Компьютеры — на пол, уродовать не глядя, крушить на металлолом.
Главное — документы, планы и списки. Потребовать, чтобы открыли сейфы. Откажутся, заартачатся — стволы в зубы, а не откроют — вытащить на себе. Сейфы маленькие, всего-то по шестьдесят — семьдесят килограммов. «Найти» загодя прихваченные листовки с призывами ко всеобщей акции неповиновения, к низвержению администрации, захвату здания областной думы, разбросать их везде, перед отходом пара очередей из «калашей» поверх голов... Все.
На всю эту карусель ровно десять минут. По машинам — и с концами. А уж там пусть ищут, пусть доказывают, пускай валят друг на друга, кто побывал да чей отряд. При нынешней каше поди разберись! В одном только городе ОМОН, спецназ, подразделение антитеррора, ударные группы и группы захвата РУОПа, СОБРа, налоговая полиция — пусть расчухивают потом!
Ну что ж, вперед! Маски на морды, и ринулись вниз, топоча сапогами по ступеням. Дверь оказалась открытой. Наталкиваясь друг на друга, набились в узкий проход, толкнули дверь в одну комнату, другую... Всюду не заперто и всюду — никого. Рассыпались по помещениям... И там пусто, и там...
Недоуменно переглядываясь, высыпали из комнат обратно в коридор, в дырках масок — удивленные глаза. Что за фигня? Небось в самой дальней комнате, где у них тут что-то вроде актового зала.
Вслед за старшим, назначенным командовать обеими группами, ринулись туда, как вдруг в спину — зычный свирепый бас:
— Всем лежать! Бросай оружие!
Этот вечер Клемешев проводил на берегу реки. Они приехали на трех джипах, расставили машины в каре, обеспечили охрану на ближних и дальних подступах и приступили к отдыху.
Собственно, отдыха, конечно, никакого быть не могло. Три человека постоянно сидели на связи на трех разных каналах и ждали сообщений. А сам
По первому «мобильнику» с минуты на минуту должны были сообщить, что горят синим огнем бензоколонка и два магазина Алибека. По другому должен был позвонить редактор одной из газет насчет интервью, а по третьему один очень нужный человек обещал тремя условными фразами дать знать, когда намечается на телевидении очередной сольный номер этого Турецкого. Его последний выход на арену, лебединая песня.
И вот, наконец, первый «мобильник» издал тоненькую трель, и на его корпусе часто замигала зеленая лампочка.
