превысившую ту, что наметил для себя хозяин. Тут уж не до торговли. Пришлось перебраться в свою московскую квартиру
Вообще-то этот поселок считался в свое время «генеральским». Были здесь и большие ухоженные участки, и добротные дома со всеми удобствами, обнесенные солидными оградами, как, скажем, дача, а точнее зимний дом, самого покойного маршала Буденного. И охрана своя у таких дач была, и порядок постоянный соблюдался. Особо не пошалишь. И поэтому, вероятно, всякого рода богатая шпана, как догадывался Турецкий, мнившая себя предпринимателями, могла чувствовать себя здесь совершенно спокойно. Большие деньги, которые они позволяли себе швырять направо и налево, превращали их в хозяев жизни.
Сыщиков удивило то обстоятельство, что дверь в дом была незаперта, хотя Ашот готов был божиться, что, уезжая, они дачу крепко заперли. Не снимая с него наручников, Турецкий с Грязновым поднялись на веранду Акимов остался возле автомобилей.
— Ну, показывай, где пленница? — Грязнов на всякий случай достал пистолет
— Здесь она, — Ашот вошел в прихожую и топнул ногой в пол. — Ковер только надо убрать. А свет — вон, — он показал подбородком на выключатель.
Открыли люк и заглянули в ярко освещенный подвал Но там никого не было
— Ты чего нам мозги пудришь? — Грязнов поднял голову и жестко посмотрел на Ашота.
Тот опустился на колени и тоже заглянул в подвал. Увидел пустой топчан: не было ни Ларисы, ни пледа, который лежал на досках. Он потряс головой и непонимающе уставился на сыщиков.
— Здесь была… Ничего не понимаю. Сама уйти никак не могла. Значит…
— Что такое? — насторожились Турецкий с Грязновым. — Кто мог забрать ее отсюда? Куда увезли, ну? Отвечай немедленно!
Турецкий шагнул к Ашоту ухватил за шиворот будто котенка, и поставил на ноги.
— Послушай меня, Ашот. Ты уже сделал чистосердечное признание, что нами было зафиксировано в протоколе. За это, как мы тебе объяснили, полагается снисхождение, так? Так. И про дядю своего ты нам уже сказал. Не успел только адрес его сообщить, что ты сейчас и сделаешь, верно? Потому что, как я могу догадываться, исчезновение Ларисы — дело его рук. Или его мальчиков. Так, Ашот?
Но Ашот стоял истуканом, с совершенно растерянным видом, словно не слышал, что к нему обращаются, и тупо молчал, глядя в проем люка.
— Я тебе так скажу, — продолжил Турецкий, — признаний наполовину ни один суд не учтет. Или сам все с деталями выкладывай, или, если будешь тянуть время, а твой Гурам что-нибудь натворит с заложницей, будем вас судить всех вместе и без всякого снисхождения. Понял?.. Нет, ты, кажется, ничего не понял. Тогда придется тебе объяснить иначе. Так вот, чтоб ты скорее думал, я сейчас отвернусь, поскольку являюсь лицом облеченным властью, а вот Вячеслав Иванович, он частный сыщик, может в запальчивости переусердствовать, его Бог прощает, когда ему оказывают сопротивление. Понял, о чем я говорю? Снова, вижу, не понял. Ну что ж, Вячеслав Иванович, сделай мне одолжение, задай пару вопросов мальчику, чтобы он наконец сообразил, с кем дело имеет, а я отвернусь и не буду тебе мешать… Если желаешь, могу Акимова в помощь позцать. Или один справишься?
Слабоват оказался Ашот. Турецкий еще и речь свою не завершил, а Грязнов только рукава стал закатывать, как сообразил он, что этот рыжий здоровяк действительно может шкуру с него спустить и ведь скажет, что так и было, а этот второй подтвердит. И почувствовал Ашот, как душа его в самом прямом смысле сиганула в пятки…
— Я скажу! — испуганно завопил он.
— Все? — Грязнов будто для удара набычил голову.
— Все! — невольно защищаясь плечом, поспешно заверил Ашот.
— Давно бы так. — Грязнов стал спокойно раскатывать рукава и застегнул пуговицы на манжетах. — Только время у себя воруешь, дурак набитый… Ну так что будешь говорить? Про дядю Гурама, надо полагать?
Ашот кивнул.
— Кто таков?
— Большой человек, — сделав серьезное лицо, ответил Ашот — Он живет во Фрязине.
— Адрес? Быстро! — И обернулся к Турецкому — Это ж у черта на куличках! Час, если не больше.
— Около этого, — согласился Турецкий. — Но не так уж далеко, по-моему, это сразу за Щелковом. Но если по кольцу, далековато. Однако что ж это наш друг молчит, не отвечает? Адрес какой?
— Новый поселок, семь.
— Что у него там? Дом, квартира?
— Дом. Но…
— Что еще?
— К нему так… нельзя Он…
— Что такое? Это к кому нам нельзя? Да кто он такой, в конце-то концов? Страшный мафиози?
— Боюсь я его. Его все боятся И Миша тоже… Ребята у него эти… крутые.
— Так. Ты все понял, Слава? Значит, поехали в Москву, к Косте. От него выйдем на Шурочку и действуем соответствующим образом. Полагаю, придется на областной РУОП выходить. Она подскажет Знаешь там ребят?
— Знаю Никиту Емельяненко, зама по оперативной работе.
— Вот и ладушки, нам выше и не надо. Все, больше времени не теряем, Костя там, поди, уже шухер поднял. Поехали. Давай, парень, — кивнул Турецкий Ашоту, — двигай на улицу Мудрецы вы тут, мать вашу
Красный «мерседес» они оставили во дворе, ибо всякая нужда в нем теперь отпала, и уехали на «жигуленке» Акимова.
Турецкий сидел сзади, рядом с Ашотом Тот совсем понурил голову, поскольку, кажется, всерьез наконец понял, в какую переделку вляпался по вине брата.
— Что вы с ней сделали? — Турецкий в упор взглянул на Ашота, и тот понял, о ком речь
— Ничего плохого
— Ох, врешь ты, парень, вздох!гул Турецкий Она ж ведь нам сама все расскажет
— Это она меня любила! — с вызовом ответил Ашот.
— Ишь ты! — хмыкнул Турецкий. — Впрочем, чем черт не шутит… Не исключаю. Но спасет тебя лишь одно: если она сама подтвердит. Ну а Михаил этот твой недоделанный? Он-то как? Тоже по любви?
— У него ничего не было. Он только попугать ее немного хотел.
— Чем же? — насторожился Турецкий.
— Про публичный дом сказал…
— О-о! Это уже что-то новенькое! Ну-ка, ну-ка… Кажется, вы далеко зашли, ребятки.
— Миша сказал, что, если выкупа не будет, дядя Гурам ее в публичный дом отдаст.
— А где это ваше заведение находится?
— Да нет ничего такого, и не был я там никогда. Это просто Миша… чтоб она не думала* что нас обмануть можно… «кинуть».
— Ну ладно, есть или нет, это мы очень скоро узнаем. Но зачем же тогда Михаил из окна сиганул? Чего так испугался? Одного имени дяди Гурама?
— А он не в себе был. И неудача с выкупом. В Москву ездил: старика убили, Вадим исчез. С чем к дяде Гураму идти? Плохо будет. И меня он прикажет убить…
— Скажи, какой страшный! — отозвался с переднего сиденья Грязнов. — А вот мы его все равцр не боимся. Да и тебе не советуем.
— А откуда он взялся, этот Гурам? — спросил Турецкий.
— В Тбилиси жил. Он действительно дядя нам. Когда сюда приехал, в восемьдесят седьмом, здесь стал жить. Большой дом построил, из кирпича. Три этажа. Большой дом, охрана.
— Понятно, не без этого, представляем, с кем дело иметь придется. Ну а вы?
— В Тбилиси совсем плохо стало. Армяне уезжают, грузины сюда бегут. Мы с Мишей тоже приехали. Дядя нам дачу на Баковке на год снял. Сказал, сами заработаете, купите.
