Бригада полностью переключилась на обыск гаража и хозяйственных пристроек во дворе. Там сейчас и находились практически все, за исключением Турецкого и Грязнова, которые, сидя в гостиной, внимательно знакомились с протоколом допросов. Целая кипа бумаг. Саша читал и передавал листки Грязнову. Время от времени они обменивались впечатлениями.
— Пока, похоже, пустышка, — вздыхал Слава, откладывая в сторону очередной лист.
— Да, только один раскололся… Странно. А что собой представляет этот Мкртыч Погосов?
— Доверенное лицо. Правая рука. Кажется, это именно он так влияет на ответы. Смотри, Саня, ни одного упоминания о Богданове. Не видели, не знаем, не знакомы. Но ведь и Ашоту врать было незачем. Ему я верю больше. А мы, по-моему, просто завязли уже в этом деле. Будто в болоте.
— Это на тебя бессонная ночь так действует, — усмехнулся Турецкий. — Признаюсь, у меня тоже были моменты, когда хотелось плюнуть на все и отправить их в изолятор, а самому элементарно выспаться, чтобы мозги освежить.
— Что Гурам сказал по поводу признаний Ашота? — через несколько минут снова спросил Грязнов.
— Сказал, что врет. Но вяло так сказал, словно сам себе плохо верил. Да у него сейчас на все один ответ: это не моя инициатива, это мальчишки — понимаешь, мальчишки они у него, хотя на откровенных киллеров смахивают, что наверняка и есть на самом деле… Их, мол, дурь. Баба им понравилась. А те — ты же читал — ни сном ни духом. И еще мне представляется, что этот следователь из областной прокуратуры, как его? — Поляков, ну да, самый элементарный лопух. Или… Что гораздо хуже. Вроде нашего Малахова. Ну с ним ясно, пусть инспекция по личному составу Главного управления разбирается. И дело это, видимо, придется областной прокуратуре оставить. Я думаю, если связей между убийством Константиниди и Гурамом не обнаружится, объединять их нет необходимости. У тебя только проблемы будут: клиент-то твой того… Вот и машину разбил. Кто издержки оплатит? Шурочка?
— Как же, как же… И машина-то не моя, а Володькина, — покачал головой Грязнов. — Ладно, — вздохнул он, — посмотрим, что скажет Лариса Георгиевна, когда придет в себя. Хоть тут я перед собой чист. Успели.
В гостиную вошел Игорь, посланный Емельяненко.
— Никита Семеныч, — несколько игривым тоном начал он, — попросили вас прибыть в гараж для освидетельствования найденных вещественных доказательств.
— А я что говорил? — даже расстроился вроде бы Грязнов.
— Ну, — развел руки в стороны Турецкий. — Кто б возражал? Ты ж у нас сыскарь под номером один. — И подмигнул Игорю. — Худо Гураму, значит?
— Ой как худо-о! — насмешливо протянул Игорь.
— Доигрался, старый лис…
Хорошо выпотрошили гараж Никитины ребята. Много всякого ненужного барахла выкинули на двор. И лишь освободив себе, как говорится, фронт работ, взялись за дело всерьез. И нашли, что так долго искали. Под бетонными плитами, выстилающими пол, обнаружили целый склад оружия. Когда вскрыли плоские ящики и эксперт-криминалист стал разворачивать желтую, промасленную бумагу, удивлению его, казалось, не было предела. На аккуратно упакованных автоматах Калашникова, новеньких, будто с конвейера, не оказалось ни клейма, ни номера. Причем ни на одном из трех десятков.
Загадку немедленно разрешил Емельяненко. Повертев автомат в руках, он сказал собравшимся, что все автоматы собраны из ворованных деталей. Клейма и номера ставятся на них лишь после того, как детали пройдут заводскую термообработку. Но поскольку ее не было, эти автоматы годятся только на пять, максимум десять выстрелов. Иными словами, то, что и нужно киллеру, который оставляет оружие на месте преступления.
На чей-то вопрос, откуда могли поступить такие автоматы, Никита, пожав плечами, ответил, что пару раз встречал подобные же безномерные игрушки. На Ижевском механическом заводе такие производят. В домашних условиях. Умельцы…
Там же, под хорошо подогнанными плитами, были обнаружены и ящики с патронами.
Турецкий в официальном порядке задал Ованесову вопрос, откуда в его гараже это оружие, кем приобретено и для каких целей, на что получил исчерпывающий ответ: «Не знаю», который был также занесен в протокол изъятия вещественных доказательств. Понятые поставили свои подписи.
По знаку Емельяненко водитель подогнал крытый «газон», куда бойцы погрузили ящики с оружием.
— Тут еще и двести восемнадцатая статья светит. Ну что, будем заканчивать? — спросил у Саши Никита.
— Да, я думаю, на сегодня этого вполне достаточно. Банду — в изолятор. Ованесова, Ашота Гарибяна и Погосова забираю с собой. С ними разговор особый. Дом закрыть и опечатать. Понятым спасибо. Никита Семенович, разреши воспользоваться твоим телефоном?
— Прошу! — Емельяненко сделал широкий жест рукой.
23
Суббота, 15 июля, вечер
Шурочка сидела в кабинете Меркулова и пила боржоми. На круглом столике, возле окна, стояло уже четыре пустых бутылки. День был жарким, а вечер выдался еще и душным, будто собиралась и никак не могла разразиться наконец хорошая гроза.
Меркулов сидел за своим рабочим столом и, утопив лицо в расставленных пальцах, молча, не перебивая, слушал доклад Турецкого. Грязнов курил, стоя у окна.
Доклад, как и полагалось, был длинным, со многими подробностями, перечислять которые Саша уже устал — не в первый ведь уже раз. Но меркуловская дотошность того требовала неукоснительно.
Когда речь дошла до участия в деле и роли майора Малахова, Романова нарушила долгое свое молчание и вмешалась.
— Я, хлопцы, слишком хорошо знаю Емельяненку. Никита придумывать или брехать зря на человека не станет. И нюх у него наш, профессиональный…
Она хотела сказать «муровский», но решила, что это уж слишком. А Никиты не убудет. Однако и Малахова так просто оставлять негоже. Она добавила, что уголовнику, особенно такому, как тот Гурам Ованесов, верить ни единому слову нельзя, хотя оно и сказано, а вот проверять по службе придется. Ох, кому-то сильно несладко это будет.
Ее речь перебил телефонный звонок. Меркулов оторвал ладонь от щеки, показал жестом «тише» и снял трубку. Слушал, не произнося ни единого слова. Тот, кто звонил, говорил долго, а Меркулов все больше мрачнел. Наконец, похоже, телефонный доклад подошел к концу. Костя часто покивал головой и изрек:
— Благодарю вас, коллега. Обязательно приму к сведению. Свой рапорт подошлите в понедельник. Весьма признателен. Всего доброго.
«Так, — подумал Саша, — наверняка очередная бяка. Донос какой-нибудь на неправомерность или незаконность действий следователя Александра Борисовича Турецкого. Что же еще может быть?..»
Меркулов положил трубку и уставился на Сашу, словно читая его мысли. Потом губы его раздвинулись в улыбке.
— Ну так что ты говорил по поводу следователя Полякова? Напомни, пожалуйста: ни рыба ни мясо, если не хуже, да?
«Все правильно», — усмехнулся Саша.
— Так примерно
