Это была форменная пародия на судебный процесс. В обвинительном заключении Фукье-Тенвилль сравнил Марию-Антуанетту с Мессалиной, Брунгильдой и Екатериной Медичи…
Мария-Антуанетта, стоявшая с гордо поднятой головой, не удостоила его ответом.
Немного позже, во время дебатов, заместитель прокурора Эбер детально описал сцены якобы известных ему оргий, имевших место между бывшей королевой и ее сыном.
Мария-Антуанетта и на этот раз осталась безучастной. Тогда встал один из присяжных:
— Гражданин председатель, предлагаю вам указать обвиняемой, что она никак не отреагировала на факт, упомянутый гражданином Эбером, относительно того, что происходило между ней и сыном…
Услышав эти слова, Мария-Антуанетта выпрямилась и сказала с невероятной силой и твердостью:
— Я не ответила, потому что сама природа запрещает матери отвечать на подобные обвинения.
Потом, повернувшись в сторону женщин, заполнивших зал заседаний, она добавила:
— Призываю в свидетели всех матерей, находящихся здесь…
Ее ответ произвел очень сильное впечатление на народ и даже на некоторых руководителей революции. Вечером во время обеда член трибунала Вилат рассказал о нем председателю Комитета общественного спасения Робеспьеру. Тот в ярости разбил тарелку и погнул вилку, заорав:
— Какой болван этот Эбер! Ему мало того, что она воистину похожа на Мессалину, он хочет, чтобы она призналась в инцесте, доставив ему напоследок радость общественного триумфа!
Увы! Хотя это обвинение рассыпалось, как карточный домик, против «инфернальной фурии» выдвинули другое — в заговоре…
За это Фукье-Тенвилль без малейшего колебания потребовал для нее смертной казни.
У Марии-Антуанетты не было никаких иллюзий по поводу исхода этого процесса. Его решение было предопределено. И как и ее муж, она была приговорена к смерти за участие в заговоре против Республики. Доказательства были найдены, но намного позже, в венских архивах; в течение же процесса ни один документ не смог поддержать это обвинение. Впрочем, как наследница Габсбургов и супруга Бурбона могла бы чувствовать себя виновной в том, что пыталась содействовать торжеству абсолютной монархии, бывшей ее правом, данным Богом?
В письме, которое ей разрешили написать на рассвете ее последнего дня, 16 октября 1793 года, она написала, обращаясь к своей золовке Марии-Аделаиде:
«Я буду приговорена, но не к позорной смерти, она только для преступников, а к присоединению к вашему брату. Как и он, я невиновна и надеюсь продемонстрировать такую же твердость, как и он в последние минуты жизни».
В день казни Мария-Антуанетта поднялась очень рано, часов не было, так что она не могла следить за временем. С помощью служанки королева надела белое платье. Охрана следила за каждым ее шагом, и, наконец, осужденная воскликнула:
— Во имя Господа и приличия, прошу вас, оставьте меня хотя бы на минуту!
Вошедший в камеру палач Сансон отстриг роскошные волосы Марии-Антуанетты: это был его трофей. Ее посадили в грязную телегу и повезли по улицам Парижа. Толпа грозно и оскорбительно улюлюкала ей вслед. Она держалась прямо, стараясь оставаться достойной своих предков. Прибыв на площадь Революции, перед тысячами внезапно затихших людей, высоко подняв голову, она взошла по ступеням на эшафот.
Когда Марию-Антуанетту подвели к плахе, она неосторожно наступила на ногу палачу.
—
Это были ее последние слова…
Палач Сансон поднял ее окровавленную голову. «Да здравствует Республика!» — дружно завопила толпа.
Глава восьмая. Сердце Людовика XVII
8 июня 2004 года тысячи людей собрались на главной площади парижского предместья Сен-Дени, чтобы поприсутствовать на церемонии захоронения сердца Людовика XVII — непризнанного короля Франции, скончавшегося, согласно официальной версии, 8 июня 1795 года в мрачной камере тюрьмы Тампль.
На церемонии присутствовали представители королевских домов и древнейших аристократических фамилий со всей Европы. Для них были зарезервированы специальные места внутри храма. Простая же публика могла наблюдать за происходившим на больших экранах, на которые передавали изображение двенадцать телекамер, установленных в базилике Сен-Дени, с раннего Средневековья служившей усыпальницей французских королей.
Хрустальную вазу с сердцем Людовика XVII поместили в нишу специально приготовленного саркофага. Перед этим в базилике отслужили торжественную мессу, а накануне реликвия была выставлена в Сен-Жермене, в приходской церкви французских королей, расположенной недалеко от Лувра.
Присутствовавший на захоронении принц Шарль-Эмманюэль де Бурбон-Пармский (один из многочисленных отпрысков королевской династии Капетингов) сказал, что происходящее — это способ «воздать справедливость ребенку-мученику», наследнику престола, погибшему в десятилетнем возрасте.
История этого ребенка полна тайн; она вот уже более 200 лет дает богатейшую пищу как для серьезных исторических исследований, так и для самых невероятных предположений.
В 1831 году в Париже была издана книга некоего Лабрели де Фонтена «Откровения о существовании Людовика XVII, герцога Нормандского». В ней утверждалось, что Людовик XVII, сын обезглавленных короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты, вовсе не умер в тюрьме замка Тампль, а скрывался где-то в Вандее, ожидая возможности взойти на трон.
Это заявление Лабрели де Фонтена не осталось незамеченным, и газета «Legitimite», правда уже в 1897 году, опубликовала статью, в которой говорилось следующее. Якобы Жозефина де Богарне (будущая жена Наполеона Бонапарта и императрица Франции) вместе с влиятельным политическим деятелем эпохи Великой французской революции, депутатом Конвента и главнокомандующим внутренними войсками Полем Баррасом освободила сына казненных короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты из тюрьмы Тампль. И сделала она это якобы с помощью своего хорошего знакомого, такого же, как и она, выходца с Мартиники, назначенного наблюдать за ребенком.
В статье также говорилось, что Баррас с Жозефиной поменяли наследника престола на немого и очень больного мальчика для того, чтобы не иметь неприятностей с революционными комитетами. Потом дофин был увезен во враждебную революции Вандею, затем немного пробыл в Бретани, после чего вернулся в Вандею и был там спрятан.
Людовик XVII, он же дофин Луи-Шарль де Бурбон, герцог Нормандский, был сыном короля Людовика XVI, правившего во Франции с 1774 по 1792 год. В 1792 году король был обезглавлен. Луи-Шарль де Бурбон был наследником престола, но так никогда и не правил своей страной, ибо революционный Конвент, убив короля и королеву, провозгласил Францию республикой.
У Людовика XVI и Марии-Антуанетты долгое время не было детей. Сейчас этот факт представляет собой лишь чисто академический интерес, а вот в 70-х годах XVIII века это была проблема, вызывавшая большую тревогу при французском дворе. Пока у короля не было сына, наследниками считались два его младших брата — граф Прованский и граф д’Артуа. Оба они просто мечтали о троне, и оба, в конце концов, его получили: первый стал потом королем Людовиком XVIII, а второй сразу после Людовика XVIII — королем Карлом X.
В 1778 году у Людовика XVI и Марии-Антуанетты наконец-то родилась дочь, которую назвали Мария- Тереза-Шарлотта. Через три года, в 1781 году, родился сын Луи-Жозеф-Ксавье. После рождения мальчика —
